"Молодежь Эстонии" | 01.11.07 | Обратно

Русские в Бельгии

Опыт русской общины в Антверпене

Катя ДЕ ВРИС,
член правления Таллиннского Центра эстетического воспитания

Фото Бориса ГОРСКОГО

Бельгия — страна уникальная. Другой такой в мире нет. И не потому, что она многокультурна по определению.

В ней, например, три (!) государственных языка: Фландрия говорит на нидерландском, Валлония — на французском, а кантоны на юго-востоке страны — на немецком. Очень сложно устроено политическое и региональное деление страны. И соответственно — целых пять парламентов и еще больше правительств.

Ситуация с тремя языками далась бельгийцам непросто. С момента возникновения в 1830 году независимого государства до 1960-х годов французский язык доминировал во всех сферах жизни. И добиться чего-либо можно было, исключительно говоря на этом языке. Например, получить приличное образование или найти работу. Сейчас все в корне изменилось: языки уравняли в правах окончательно и бесповоротно. Не обошлось и без эксцессов. Так, знаменитый Лейвенский университет (по значению — как наш в Тарту) пришлось поделить пополам — на французский и на фламандский.

Любви от этого особенно не прибавилось, и по обе стороны языковой границы, и в Валлонии, и во Фландрии, борцы за национальный идентитет зорко следят, чтобы в школах, в муниципалитетах, даже на рынках употребляли соответствующий коммуне язык.

Интересно, что ультранационалистическая партия Vlaams Belang, на прошедших выборах в Антверпене получившая более 30 процентов голосов, — худший враг всех мигрантов, в том числе и русскоговорящих, возникла в борьбе фламандцев за культурную независимость и идентитет. В 70-е годы бороться было уже не за что, и ее лидеры как-то незаметно переключились на мигрантов-гастарбайтеров. Правда, партия продолжает находиться в оппозиции: как уж слишком ультраправую — и даже, по мнению многих, имеющую неофашистские тенденции — ее уже много лет бойкотируют все остальные политические партии Бельгии.

Сам Антверпен — тоже особый город. Во-первых, столица Фландрии входит в тройку крупнейших морских портов в Европе. Туда заходили советские, а затем уже российские суда. Во-вторых, здесь не одну сотню лет процветает многочисленная община ортодоксальных евреев, ее называют самой крупной за пределами Израиля. С нею связана и самая главная достопримечательность города — бриллианты. Через Антверпен проходит более двух третей всех необработанных алмазов в мире. Благодаря их обработке богатеет и еврейская община, и сам Антверпен. По «еврейской линии» пополняется и русскоговорящее население города.

В городе Рубенса

Впервые я приехала в Антверпен в 1995 году, русских здесь тогда было очень мало. Были, правда, эмигранты из СССР. В основном, вышедшие замуж за бельгийцев женщины. Диссидентам был милее Париж или Нью-Йорк. Зато искренне влюбленными в русский язык и культуру славянофилами Бог Антверпен не обидел.

При поддержке муниципальных властей в самом центре города в охраняемом государством здании XVI века еще до перестройки был открыт так называемый Пушкинский центр, где проходили встречи этих самых славянофилов. Помимо города, его спонсорами являлись многочисленные портовые фирмы, торговавшие с СССР, а затем и с Россией. В клубе устраивались приемы, концерты и выставки, была небольшая библиотека, проводились занятия для желающих изучать русский язык. На моей памяти, с лекциями выступали известные слависты из бельгийских университетов и именитые политики вроде уважаемого в стране бывшего премьер-министра Бельгии Эйскенса и мэра Антверпена Боба Коолса. Меня поразил тогда сам факт, что в Бельгии столько людей искренне, подчас идеализируя, любят наш язык, нашу культуру.

На мой взгляд, у клуба был один большой недостаток: бельгийцев там было больше, чем русских. Это продолжалось до памятного июля 1998 года. Из-за дефолта из России жидкой струйкой, а потом уже и бурным потоком потекли беженцы. Всех национальностей, семьями и поодиночке…

Беженцы напирали на статью Женевской конвенции о политическом убежище и молили не отсылать их обратно. Связанное не только человеколюбивой Женевской конвенцией, но и своей излишне демократичной конституцией, правительство Бельгии вынуждено было хотя бы временно содержать этих «кандидатов в беженцы». Ведь на выяснение, являются ли их претензии на статус политического беженца обоснованными, иногда требовались годы.

Помощь им выражалась в ежемесячном пособии суммой не менее 600 евро в месяц на человека, бесплатном жилье и медобслуживании, школе для детей и т.д. А ведь на обеспечении государства уже находилось энное количество сомалийцев, палестинцев, чилийцев и т.д.

И масса народа околачивалась в Бельгии нелегально, завалив «черный» рынок труда дешевой рабочей силой. Готовые на любую работу украинцы, русские, казахи с высшим образованием практически вытеснили неизменных поляков.

Взвесив альтернативу вывозить всех этих нелегальных и полулегальных беженцев на родину, правители пришли к решению объявить всеобщую амнистию. И документы, пусть и временные, и финансовую поддержку тогда получили многие.

В итоге город обогатился еще одним нацменьшинством: оказалось, что русскоязычных в Антверпене тысячи, а не десятки. Не все, конечно, подходили под созданный бельгийским воображением нежный образ русского интеллигента — высокообразованного диссидента с полной трагедии и мистики «русской душой» и томиком Чехова в кармане. Не у всех было безупречное прошлое. Но было много и порядочных людей, желающих честным трудом добиться признания и обеспечить будущее своим детям.

Ситуация в корне изменилась. Если раньше инициативу на себя брали бельгийцы-русофилы, то теперь за дело взялись уже сами «пришельцы».

Сейчас Антверпен может похвастаться тремя русскими магазинами, любительским театром на русском языке, субботними школами на русском и украинском и даже собственной командой КВН, играющей на европейском уровне. Действуют приходы русской и грузинской православных церквей. В центре города стоит памятник Петру Первому — подарок мэра Москвы.

Не претендуя на полную объективность, хочу рассказать в первую очередь о тех событиях, в которых принимала непосредственное участие.

Православная церковь

Еще в 1999 году у группы состоятельных выходцев из стран СНГ, т.е. имеющих бельгийское подданство российских бизнесменов, возникла мысль основать в Антверпене православный храм. Надо сказать, что на фоне всеобщего атеизма и неверия в Бенилюксе православие являлось тогда (и, пожалуй, остается по сей день) самой быстрорастущей христианской религией. Так, за последние годы были открыты новые церкви в Брюсселе, Генте, Шарлеруа, Лейвене и Намюре, создан мужской монастырь в деревеньке Первейзе на бельгийском побережье.

Одной из главных целей было сделать церковь центром русской культуры в Антверпене, местом, где могла бы собираться вся община. Не хотелось ограничиваться только коренными и православными русскими: церковь должна была стать местом культурного общения для всех выходцев из бывшего СССР.

Энтузиасты быстро заручились поддержкой Московского патриархата, а затем и городских властей. Неожиданным союзником стала католическая церковь: нас пригласили разделить кров с малочисленной общиной католического храма в центре Антверпена. Приход цервки св. Иосифа состоял из седеньких старичков и бабушек, поговаривали, что само здание обречено властями на снос. Через нас католики искали пути спасения этого чудного храма, вмещающего сотни прихожан.

Помню, как зимой 2000 года мы готовили храм к открытию. Десятки добровольцев чистили, мыли, красили, возводили алтарь… Среди них похаживал изумленный патер католического прихода, 20 лет прослуживший в Африке добрый монах-миссионер, и робко спрашивал, неужели этим людям никто не платит. Действительно, никто не платил.

Конечно, позднее, как и везде, были трудные моменты. И посягательства на церковные финансы, и крупные разногласия среди основателей. Не обошла стороной и волна национального самоопределения: от православной церкви отделилась грузинская, и туда ушли многие прихожане-грузины.

Но церковь сумела не просто выжить, но и занять свое место в истории города. По большим праздникам в ней собирается более тысячи человек, включая коренных жителей. Есть библиотека из пожертвований прихожан, школа и садик для детишек на время воскресной службы, продается религиозная и богословская литература, проводятся лекции. Действует хор. А по Первому Бельгийскому каналу неоднократно транслировали божественную литургию в нашем храме. Работают два священника, один прислан из Московской епархии, а второй, отец Геннадий, грузин по национальности, начинал семь лет назад у нас в хоре.

Нужно отметить, что согласно конституции бельгийское государство выплачивает зарплату священнослужителю с момента регистрации прихода. Этот длительный бюрократический процесс помогли благополучно завершить многочисленные благожелатели среди местного населения, в том числе служители католической церкви. За что им огромное спасибо!

Примечание: автор (и ее семья) лично участвовала в создании православного прихода церкви св. Иосифа в Антверпене, в 2000-2001 гг. была членом приходского совета, а также пела в хоре до 2004 г.

Окончание в следующем выпуске «Соотечественника».