"МЭ" Суббота" | 02.11.07 | Обратно

«В Достоевского надо въезжать»

Ирина БУТЯЕВА

Фото Николая ШАРУБИНА

В Русском театре состоялось обсуждение спектакля «Дядюшкин сон», поставленного по повести Ф. Достоевского режиссером Михаилом ЧУМАЧЕНКО.

Традиционные творческие встречи и обсуждения в Русском театре привлекают все больше новых участников. И хотя спектакль «Дядюшкин сон» довольно длинный, зрителей, пожелавших пообщаться в неформальной обстановке с артистами и постановщиком, было довольно много. Приятно, что обсудить сценическую версию этого классического произведения русской литературы пришли вместе со своими педагогами старшеклассники Французского лицея.

Напомним, что «Дядюшкин сон» Достоевского - это комическая повесть о старике-волоките, эдаком «обломке аристократии», а шире - о нравах провинциального российского городка середины XIX века.

В город Мордасов приезжает старый князь К. (Херардо Контрерас) и сразу же попадает в руки местной гранд-дамы Марьи Александровны Москалевой (Лидия Головатая), мечтающей выдать за него свою дочь Зину (Екатерина Жукова). Мамашу ничто не останавливает на пути к этому замыслу: ни влюбленный в Зину племянник князя, ни козни соседок, ни глупость собственного мужа. Все преграды преодолимы для воинствующей «наполеонши», кроме честности и порядочности дочери...

Если бы не ушла традиция!

Перед началом обсуждения советник по литературе Русского театра Елена Скульская уточнила, что из общего репертуарного ряда спектакль «Дядюшкин сон» выделяется тем, что из этого произведения не пропало ни одно авторское слово. А писателя Федора Михайловича Достоевского, добавила она, не волновало ничто, кроме России, чем он особенно интересен не только русским читателям, но каждому жителю земли, интересующемуся русской классической литературой.

Далее ведущая творческой встречи предложила всем присутствовавшим в зале задать любые вопросы артистам, занятым в спектакле, которые вышли к зрителям, даже не успев снять грим и переодеться.

«Переполнявшие меня эмоции мешают придумать какой-либо вопрос, - взяла слово зрительница. - Я очень часто хожу в театр и видела много отличных спектаклей. Но именно сегодня я впервые пожалела о том, что из драматического театра ушла традиция аплодировать после удачной сцены или просто удачного монолога. Сегодня многие актеры были этого достойны. Вы сделали нам огромный подарок своим спектаклем. Спасибо вам огромное за прекрасную игру.

И еще хочу сказать, что не верю в то, что у такого замечательного театра, в котором работают такие великолепные артисты, могут быть какие-то проблемы. Уверена, сложная ситуация, которая сложилась в театре, обязательно разрешится в вашу пользу!»

На последние слова зал ответил бурными аплодисментами.

Не успели эмоции утихнуть, как слово взяла другая зрительница, которая после слов благодарности неожиданно сменила тон на учительский и, обратившись к постановщику спектакля Михаилу Чумаченко, задала вопрос: «Объясните, пожалуйста, почему при том, что Достоевский - писатель очень спокойный и размеренный, в первом акте вашего спектакля суетливая Марья Александровна говорит так быстро, что в зале было не разобрать слов? Это ваша режиссерская находка, или артисты в первом акте еще достаточно не разыгрались? Я прошу вас ответить!»

Зал притих, артисты переглянулись. Михаил Чумаченко, поднявшись со своего места, чуть призадумался, поразглядывал сцену, а потом тихо и размеренно сказал:

«Сложно согласиться с определением «суетливый-несуетливый»... Если внимательно читать Достоевского, будет понятно, что любое сокращение текста этого писателя невозможно. Если этот спектакль чуть «подразмерить» по темпу, он будет идти уже не три часа, а шесть. Если же говорить вообще о существовании Марьи Александровны, то эта героиня (что безумно важно, хочу отдельно отметить) - характеристика человека, который даже мыслит разговаривая, а следовательно, все время буквально захлебывается фразами. Причина тому достаточно проста: это ее состояние, постоянная температура всех героев Достоевского, который, кстати, является единственным и абсолютным интеллектуалом XIX века.

Считаю, что в данном случае не может быть ни одной претензии к актрисе, исполняющей роль Марьи Александровны. А если они все же у вас есть, то, скорее, адресованы мне как режиссеру спектакля, но никак не к ней!»

Зал вновь притих. Эту непродолжительную паузу заполнила ведущая обсуждения, которая предложила залу высказываться дальше.

Будем говорить о провинциях!

«Я хотела поблагодарить Русский театр от лица эстонских школьников, - продолжила разговор зрительница, представившаяся библиотекарем Французского лицея. - Со мной и с педагогом на спектакль пришли наши тридцать гимназистов. И пришли они в Русский театр не по принуждению, а по собственному желанию. Мы предложили, а они не отказались. Им понравился сам театр, понравился спектакль... Я не успевала им быстро переводить, мой русский язык не очень хороший, но это и неважно. Ребята не только слушали перевод, они смотрели спектакль, который был очень хорошим, так что они все поняли.

Лично я не впервые прихожу в ваш театр, посмотрела многие спектакли, но на сей раз испытала сильные эмоции. Это было действительно прекрасно... Спасибо вам за этот спектакль и от меня, и от всех наших ребят!»

Педагог Французского лицея дополнила рассказ библиотекаря очень интересным замечанием своей ученицы из 12-го класса. Она подошла к учительнице в антракте и сказала, что ей непонятно, почему Достоевский именно в таком ключе говорит о провинции. И была этим удивлена, потому что считает, что именно в провинции живут самые интеллигентные люди, а никак не в городе. И пояснила: человек, живущий в провинции, очень хорошо знает, кто он, откуда, кем были его предки, то есть знает все о своих корнях. А жителям больших городов, уверена девушка, в отличие от привинциалов, гордиться, собственно, и нечем, они мало что умеют, мало к чему приспособлены и зачастую именно горожане являются людьми без корней.

«Это ее задело, - пояснила педагог, - и об этом мы будем говорить на уроке. Мы будем говорить о российской и эстонской провинциях, о писателе Достоевском, о том, почему многие русские стесняются того, что родились в провинции, а эстонцы гордятся тем, что родились и жили именно в ней. После этого спектакля нам с ребятам есть о чем беседовать и что обсуждать на наших уроках. И, конечно, мы еще придем в Русский театр».

Самое сложное - войти!

Спектакль «Дядюшкин сон» большинству зрителей пришелся и по вкусу, и по настроению. В этом нет ничего удивительного, слишком часто зрителей как театральных, так и телевизионных, пичкают триллерами и прочими кровавыми драмами, или же, наоборот, сладкими мелодрамами. А тут - добрая, старая классика, с глубоким смыслом, актуальным и для современного общества.

К сожалению, из-за небольшого времени, выделенного на обсуждение (артисты устали, и это было заметно), не каждый оставшийся на обсуждение смог высказаться. Когда Елена Скульская в последний раз поинтересовалась, не хочет ли кто-то еще задать вопрос, руку подняла девушка лет шестнадцати и, смущаясь, обратилась к режиссеру с интересным вопросом: «Меня очень интересует, почему в первом акте эмоциональная нагрузка гораздо ниже, а в последующих она очень быстро «нагоняется». Я часто хожу в театры, часто бываю в московских театрах, но построение именно вашего спектакля мне незнакомо...».

«Вопрос фантастический, - помедлив, отозвался режиссер. - Дело в том, что русская классика... она, в принципе, создана так. И когда мне приходится заниматься театральной педагогикой, я совершенно определенно знаю, что самая большая ее проблема - это проблема входа в пьесу. Например, у Островского в первом акте вообще ничего не происходит, нас просто пытаются познакомить с чем-то, с кем-то, а уже потом начинается сюжет. Когда мы начинали эту работу, сразу договорились, что постараемся сделать такую странную вещь, но чтобы при этом из пьесы не ушло ни одного авторского слова, чтобы весь текст остался ровным. Инсценировка нашего спектакля - это та инсценировка, которая делалась для старого МХАТа, то есть она появилась более ста лет назад. И наш «Дядюшкин сон» - это единственный за год спектакль, в котором на три с лишним часа действия музыка звучит ровно две с половиной минуты.

А дальше как раз и возникает тот самый вопрос, который вы задали. Дело в том, что в Достоевского надо - извините, но другого слова я подобрать не могу - въезжать. В любом произведении этого писателя первые 50-60 страниц даются с огромным трудом, а уже потом литература ведет тебя сама и от нее практически невозможно оторваться. Именно поэтому у нас и получился именно такой спектакль, который вы увидели».