"МЭ" Среда" | 14.11.07 | Обратно

Не серый и не кардинал

С членом Рийгикогу Райном РОЗИМАННУСОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Элины ПЯЗОК

— Г-н Розиманнус, вы молодой человек, вам нет еще сорока, а с виду вы еще намного моложе. Что привело вас в политику? Чем она для вас оказалась привлекательной?

— Трудно ответить на этот вопрос в двух словах, но уже в юные годы я регулярно просматривал журнал «Международная панорама», листал страницы энциклопедии в поисках описания флагов различных государств. Все это интересовало меня уже тогда, в отрочестве. Что касается конкретно Партии реформ, то я пришел в нее не сразу, ограничиваясь поначалу ролью наблюдателя. Сначала работал в фирме социологических исследований EMOR, затем советником президента Леннарта Мери. Однажды мне действительно пришла в голову мысль: а что это я все наблюдаю со стороны, может, пришла пора попробовать и самому во всем этом участвовать?

— Вас часто называют серым кардиналом реформистов, то есть человеком, генерирующим идеи. Слыхали вы об этом? Эдгар Сависаар рассказал мне, откуда пошло прилепившееся к нему прозвище носорог. Кто-то из журналистов рьяно расспрашивал его про все на свете — какое у него любимое место отдыха, какое любимое блюдо, какой любимый цвет, а когда дело дошло до любимого животного, возникла пауза. Откуда мне было это знать, рассказывал Сависаар, я никогда над этим не задумывался. И вдруг вспомнил про увиденного когда-то в зоопарке редкостного белого носорога... Может, и вы что-нибудь вспомните про серого кардинала?

— Во всяком случае, серый — уж точно не мой любимый цвет. А по сути мне, пожалуй, нечего сказать, пусть об этом говорят те или тот, кто это прозвище придумал. Быть может, некое объяснение лежит в той плоскости, что в нашей партии, как и в любой другой организации, есть определенное разделение труда, а я за последние годы много занимался различными исследованиями, составлением и редактированием программных документов, анализом существующего положения дел.

— Либеральную Партию реформ с самого начала стали называть партией молодых и успешных. Сейчас у вас 31 место в Рийгикогу, вы контролируете треть парламента. Можно ли считать, что в Эстонии треть населения — молодые и успешные? Или вы притянули на свою сторону и другие слои населения? Тем более что в вашей либеральной партитуре появились и вполне различимые социальные нотки...

— Реформистов действительно уже давно называют партией молодых и успешных, хотя это скорее стереотип, нежели существенная характеристика. Да, мы либеральная партия и хотели бы быть привлекательными для тех, кто хочет чего-либо добиться в этой жизни. Безотносительно к тому, молодые это люди или пожилые, эстонцы или неэстонцы. Таковым всегда было внутреннее самоощущение партии, сегодняшней заботой которой является выполнение обещаний, данных нами перед выборами своим избирателям. Эти обещания известны — рост доходов, повышение так называемой родительской зарплаты, увеличение пенсий. Кроме этих конкретных, повседневных проблем есть и стратегические — демография, страхование от старости, реструктурирование экономики. А голосуют за нас самые разные люди — те, кто хочет изменить свою жизнь к лучшему.

— Все этого хотят.

— Конечно. Но есть люди, которым живется плохо, но они винят в этом кого угодно — родных и близких, соседей, государство. Мы же призываем под свои знамена тех, кто не только хочет жить лучше, но и готов для этого крепко потрудиться. И этих людей, согласных за нас голосовать, я думаю, не 30 процентов, а больше.

— В ходе обсуждения тех или иных проблем внутри каждой партии случаются разногласия, что неудивительно, ведь партия состоит не из роботов, а из живых людей, которые, даже будучи единомышленниками, могут видеть проблему по-разному. Каково было лично ваше мнение по поводу переноса Бронзового солдата? По поводу выдачи разрешения Nord Stream на исследование морского дна? По поводу продления миссии эстонских солдат в Ираке?

— Апрельские события, связанные с переносом памятника с Тынисмяги, остались в прошлом и не должны влиять на сегодняшнюю жизнь Эстонии. Собственно, дело было даже не в самом памятнике, а в его месторасположении, в том, что оно стало восприниматься как символ против эстонского государства. Памятник теперь в другом месте, оно принято, и никто, насколько мне известно, не высказывает по этому поводу недовольства. Думаю, что дальнейшая эксплуатация этой темы никому не нужна — ни эстонцам, ни тем русским, которые здесь живут. Что касается просьбы Nord Stream, то правительство, на мой взгляд, приняло взвешенное решение. Обе стороны — как противники, так и сторонники строительства газопровода по дну моря — были выслушаны, их аргументы изучены. Понимаю, что вокруг этой проблемы много эмоций, но я сторонник рационального подхода.

— Рационально подходите ко всем политическим вопросам?

— Думаю, да. Хотя людям, как известно, на собственный счет свойственно заблуждаться. Теперь об Ираке. Мои доводы таковы: мы члены НАТО и должны с пониманием относиться к просьбам этой организации в надежде на то, что когда, в свою очередь, нам понадобится помощь, то члены НАТО тоже ее окажут. Сегодня мы исходим из просьбы иракского правительства продлить миссию до стабилизации обстановки в этой стране.

— Чтобы закрыть в нашем разговоре тему Бронзового солдата, хочу спросить у вас вот о чем. Правительство, объясняя свои действия, говорило о реальной угрозе безопасности эстонскому государству. Что тут имелось в виду? Кто угрожал? В чем, собственно, состояла угроза?

— Я не читал те документы, которые предоставили правительству органы безопасности. Но в 2006 году стало ясно, что провокации на Тынисмяги имеют тенденцию к разрастанию. Неизвестно, что было бы в следующем году, не вмешайся правительство. Неизвестно также, кто стоял за спинами участников событий. Но, повторяю, официальных документов на эту тему я не читал.

— Когда Урмас Паэт подписал в Москве пограничный договор с Россией, казалось, что на дипломатическом фронте начался прорыв в отношениях с восточным соседом. Но не тут-то было. Под давлением Исамаалийта и Res Publica, тогда еще отдельных партий, члены Рийгикогу дополнили текст договора преамбулой, неприемлемой для России. В этом году, снова под давлением IRL, правительство дало отрицательный ответ на просьбу Nord Stream. Такие примеры «руки Лаара» можно множить. Вот я и спрашиваю вас: «ирландцы» — хорошие партнеры по коалиции?

— Я бы ответил положительно. Обе части партии, Исамаалийт и Res Publica, раньше уже были у власти, в правящей коалиции они не новички. Да и в наших партийных программах очень много сходства. Если не считать, что мы либеральнее, а они чуть консервативнее.

— Оппозиционные депутаты, попрощавшаяся недавно с парламентом Лийна Тыниссон считают, что парламентарии от правящей коалиции скучают сейчас в зале заседаний Рийгикогу, ибо вся их миссия состоит в штамповке предложений и законопроектов правительства. Ни тебе споров, ни дискуссий...

— Тут все просто объясняется. У оппозиционных депутатов отсутствуют те возможности, которые есть у фракций правящих партий. Ведь мы знакомимся с законопроектами правительства и обсуждаем их еще до того, как они дойдут до зала заседаний. К примеру, министры-реформисты приходят по понедельникам на собрание фракции, рассказывают, что у них в плане на предстоящую неделю. Им можно задавать вопросы, с ними можно спорить, вносить поправки и дополнения. Хотя... в самых общих чертах Лийна Тыниссон верно обозначила тенденцию, характерную не только для нашей страны. Роль правительств во всем мире сегодня заметно возрастает. Эстонское законодательство в основном уже создано, Рийгикогу сейчас лишь вносит в него поправки.

— Очень в нашем с вами разговоре получается все гладко, как на подстриженном газоне. Оно и понятно: пришла к вам незнакомая особа из русской газеты, разве вы станете мне исповедоваться, высказывать сомнения, критиковать свою партию? А вот в блоге вашего однопартийца, одного из ведущих политиков- реформистов Юргена Лиги очень много критики — как в адрес своих однопартийцев, так и в адрес партнеров по коалиции, и, разумеется, в адрес оппозиции. Как вы относитесь к ведению политиками таких открытых всем на свете интернет-дневников?

— Очень даже позитивно отношусь. Блог есть не только у Юргена Лиги, но и у Сильвера Мейкара, у других. Таких блогов могло быть и больше. Ведь выход в средства массовой информации у политиков довольно ограничен. Печать главным образом ориентирована на получение и своевременную передачу информации, а что за этой информацией кроется, какой фон, какой подтекст, часто остается за кадром. В личном блоге пространство для высказываний не ограничено, образ мыслей политика, его мнения и сомнения, его стиль налицо. Его блог — это он сам, такой, какой есть.

— Что вы думаете о скандале, связанном с коммунистическим прошлым Андруса Ансипа? Интересно, что муссирование конкретного факта его биографии происходит на фоне высокой популярности премьер-министра, хотя понятно, что не существует высот, завоеванных навсегда. Сегодня представители молодого поколения, которые не жили при советской власти просто потому, что позже родились, требуют подробностей, объяснений, что, как и почему происходило. Не является ли эта их требовательность проявлением извечного противоборства отцов и детей? И не потребуют ли потом дети этих детей объяснений по поводу сегодняшней наркомании, СПИДа, разгула преступности и других несовершенств современного мира?

— Я думаю, что вчерашняя часть нашей истории поучительна для всех. Исторический процесс и отдельные его эпизоды прежде всего надо исследовать независимо, на академическом уровне. Конечно, все мы имеем представление о советском времени, и вряд ли есть смысл ежедневно вытаскивать на свет божий и обсасывать, как косточку из супа, тот или иной факт биографии конкретного человека. Я заметил, что такие нападки в политике чаще всего доказывают одно и то же, а именно — отсутствие у их авторов новых идей. Так и хочется спросить у этих «друзей», где они, ваши новые идеи? Конечно, биография каждого политика, достигшего высокого положения, получившего доверие избирателей, должна быть ясна и прозрачна, в ней не должно быть тайн или недоговоренностей. О ней можно говорить, в этом нет никакой трагедии. Люди, которые сейчас в Эстонии занимают ответственные посты, хорошо всем известны, за их спиной нет ничего такого, чего стоило бы бояться. У кого такое было, тот уже давно отошел в сторону и отказался от политической деятельности.

— Выступая с приветствием XI съезду центристов, социал-демократ Индрек Саар отметил сходство программных целей обеих партий, хоть они сейчас по разную сторону «баррикад» — одна в оппозиции, другая в правящей коалиции. В противоположность фетишизации индивидуализма, эти цели — солидарность, коммуникативность, коллегиальность и т.п., что характерно для сегодняшней Европы. Вы бы присоединились к таким пожеланиям? Ведь провозглашенная цель реформистов — зажиточность, материальное благополучие.

— Я бы не противопоставлял эти цели, так как не считаю, что бедное общество более восприимчиво к солидарности или коммуникативности. Одно другого не исключает. Солидарность ведь не означает равенство, необходимость всех подстричь под одну гребенку. Сегодняшнее развитие Эстонии — тому подтверждение. Чем энергичнее идет процесс развития, тем больше рождается гражданских инициатив, благотворительности и проч. Яркий тому пример — материальная поддержка детей-инвалидов путем платного телефонного звонка на популярную телепередачу «Танцы со звездами». Телефон раскаляется там докрасна. Но, конечно, такая ценность, как свобода, имеет для реформистов непреходящее значение. Свобода самим принимать решения и за них отвечать.

— Спасибо за беседу.