"Молодежь Эстонии" | 15.11.07 | Обратно

Народ хочет знать…

Фото из архива «МЭ»

В последнее время, как считают многие, заметно активизировал свою деятельность Союз национально-культурных обществ «Лира». На его основе создана Общественная палата нацменьшинств. В доме «Лиры» проходят встречи лировцев с политическими, общественными деятелями Эстонии, с представителями посольств. С чем это связано? Что послужило толчком? Чего хотят люди? Об этом сегодня — разговор с Лидией КЫЛВАРТ, создателем и бессменным руководителем «Лиры» на протяжении многих лет. Его ведет наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА.

— Недавно, выступая на одном из собраний, вы сказали, что люди теперь не те. Какие же они? Какие изменения, на ваш взгляд, произошли? Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию?

— Я думаю, что сейчас как раз идет процесс осмысления, осознания того, что с нами происходило все эти годы, к чему мы, в конце концов, пришли.

Давайте оглянемся назад… Вы помните тот настрой, который был у всех нас а самом конце 80-х годов, в 90-м, даже в 91-м году? Это был, наверное, единственный период в современной истории страны, когда все мы, весь народ Эстонии жили одним ожиданием. Мы все ждали перемен, были охвачены предчувствием каких-то замечательных событий, кардинально изменяющих жизнь к лучшему. В воздухе прямо-таки реяло ощущение новизны. Вы помните, какая атмосфера была тогда в обществе? Это был момент, когда мы более, чем когда-либо, были едины.

— Да, помню… Но довольно быстро пришло недоумение, а потом и разочарование…

— Увы, жизнь стала не такой, какой она нам представлялась. Но в нашем сознании еще долго жила и, наверное, еще будет жить память о тех днях. И сожаление о несбывшихся надеждах…

— Помнится, в середине 90-х поэт и публицист Яан Каплинский, тот самый Каплинский, которого называли «режущей соринкой в глазу», человеком, будоражащим общественное сознание, так вот он, выступая на страницах печати, в том числе и в нашей газете, не раз предупреждал, что «русский вопрос» в Эстонии подобен бомбе замедленного действия. И он же, Каплинский, давая интервью нашей газете в 2003 году, говорил, что на поверхности все как будто в порядке, но в глубине, как он думает, какие-то конфликты, начатки конфликтов есть. Жаль, что к его предупреждениям не прислушались…

— Да, жаль… Я думаю, что мы очень долго, а может быть, и никогда не оправимся от того мощного удара, каким стали для нас апрельские дни. Может быть, если бы не было того периода общих ожиданий, общих надежд, мы бы не переживали сейчас столь болезненно этот удар. Удар по нашим главным болевым точкам… Может быть, это отголоски нашей ментальности, того, что в нас заложено, но мы верили тому, что нам говорили в тот период надежд и ожиданий.

Все последние дни и недели я думаю, насколько сложны все-таки пути развития демократии…

— А вы думаете, что мы действительно живем в демократическом обществе? И вас не смущает то, что нам пришлось пережить?

— Откровенно говоря, я не знаю, не могу определить, в каком обществе мы сегодня живем. Хотя я вижу, что движение к демократии все-таки есть. У нас ведь возникли союзы, национально-культурные общества. Посмотрите, сколь мощным был Союз славянских просветительных и благотворительных обществ. Стала вставать на ноги, обретать вес и «Лира». Это, что ни говорите, признаки гражданского общества.

Я бы сказала, что «Лира», наши национально-культурные общества стали для нас отдушиной, здесь мы были равны, здесь мы друг друга понимали. Мы пытались жить в своем человеческом «я».

— Хотя потом, наверное, не раз убеждались, что взгляд порой на национально-культурные общества, вообще на национальные меньшинства — слишком однозначен… Не случайно об этом заговорили на открытии Общественной палаты нацменьшинств.

— Да, это правда… Показать в нужном месте и в нужное время, как поют и танцуют национальные меньшинства, продемонстрировать их зарубежным гостям как знак равенства людей и вообще национальных меньшинств, как возможности для развития национальных культур — это всегда было и выгодно, и полезно для властей.

Но это ведь далеко не все… Хотя и к этому — национальным костюмам — надо было прийти. И надо было привыкнуть к тому, что люди надевают свою национальную одежду, хорошо себя в ней чувствуют, гордятся ею. С этого зачастую все и начинается. Люди ощущают в себе нечто, какую-то основу, они готовы отстаивать право на это «свое».

— Но сегодня этого уже мало?

— Конечно. Люди изменились, они выросли. И я бы сказала, что именно апрельские дни сильно их изменили, заставили задуматься о том мире, в котором мы живем, о месте, которое мы в этом мире занимаем.

Я думаю, самая большая ошибка, которую можно было допустить, которую допустили, — это стремление уйти от прошлого. Но уйти от истории, в которой мы прожили немалую часть жизни, нельзя. Как невозможно уйти и от памяти.

— Ну, у разных людей, как мы видим, разная память…

— Нет, в общечеловеческом плане память одна. Я часто вспоминаю двух писателей — Чингиза Айтматова и Владимира Беэкмана. Вы помните «Буранный полустанок» и «Ночные бомбардировщики»? Писатели совершенно разные, произведения как будто не похожи друг на друга, но вывод-то один. У Беэкмана человек сбрасывает бомбу на родной дом, где у него родители, жена. У Айтматова манкурт убивает родную мать.

— Это страшно…

— Да, страшно. Это беспамятство. Оно имеет тяжкие последствия. Никакие, даже как будто бы высокие цели не могут оправдать посягательства на родной дом, на память, на твой род, на твою историю.

Я бы сказала, что апрельские события отрезвили многих людей. Они поняли, что в немалой степени стали объектом манипулирования. А манипулировать человеческим, общественным сознанием нельзя. Многие неэстонцы вдруг задумались: почему они за эти годы так много потеряли? Почему лишены возможности отвечать за судьбы своих близких, как-то влиять на развитие жизни?

— Отсюда и создание Общественной палаты?

— Да. Я думаю, это было правильным шагом. Там сейчас идет большая работа…

— А встречи с политиками? С министрами? У вас ведь, насколько я понимаю, выстроилась целая линия…

— Именно так. Народ хочет знать… Люди хотят высказывать свое мнение, свой взгляд на то, что происходит вокруг. Они хотят услышать, что скажут им в ответ крупные политики, министры. Я, признаться, не очень надеялась, хотя и предполагала заранее, что встреча, скажем, с Урве Пало, министром по делам народонаселения, развернется так, как она развернулась. Говорили на равных, смело, горячо, открыто. Эта встреча была совсем не похожа на те, которые были прежде. Я думаю, что и те встречи, которые пройдут в «Лире» в ближайшее время, будут столь же открытыми, откровенными. И это правильно. Это нормально. Люди должны иметь трибуну для высказывания своих взглядов, мнений, своего несогласия. Они хотят, чтобы их голос был услышан. И учтен… Конечно, сегодня говорить о том, что голос, позиция нацменьшинств будут учитываться при принятии решений, еще не приходится. Апрельские события это показали ясно. Хотя нацменьшинства — это такая же часть народа, как и любая другая. А с народом не считаться — нельзя. И я думаю, что со временем это все поймут. Дайте срок…