"МЭ" Суббота" | 23.11.07 | Обратно

Мне нравится, когда все обычные, а я - вызов

Гость рубрики - актриса Нина Русланова

Николай ХРУСТАЛЕВ

- Нина, в мире кино у вас достаточно жесткая репутация.

- Это не жесткость, скорее, я боец. Выросла же в детском доме. Сменила их шесть, и все в Харьковской области - Богодухов, Люботин, Веберовка, Андреевка… Поэтому друзей детства у меня нет. Не помню, почему меня так часто перевозили. Только один переезд остался в памяти навсегда. Что-то я нахулиганила, может, и сильно, дети есть дети. Воспитательница стала меня сильно бить, и я ей крикнула: вы - фашистка! А она: если кто тут от немцев, так ты. И все вокруг начали меня буквально травить. Из этого детского дома меня вывезли практически трупиком, но увезли, потому что смерть в детском доме в то время сильно наказывалась.

- Фамилией вас тоже ведь в детдоме наградили?

- Там. Куда теперь от нее деться, я же своей настоящей-то не знаю. А вообще у нас были и Дмитрий Донской, и Анна Каренина. Все от вкуса «воспеток» зависело, которым нравились какие-то исторические или литературные герои.

- Воспоминания детства не стали комплексами?

- Не без этого. Комплексов много, надо избавляться, но уже взрослым человеком, студенткой Щукинского училища, актрисой все равно в спину слышала: «Она же из детдома, чего от нее хотите?»

Но болезненного чувства от своего детства у меня все равно не осталось, вспоминаю его легко. Во взрослой жизни происходят куда более неприятные вещи, которые меня просто убивают. Например, царящие вокруг разгильдяйство и недисциплинированность. Я стараюсь никогда не опаздывать, лучше заранее приду.

- Среди ваших работ роли в «Завтра была война» и «Зимней вишне» находятся на абсолютно разных жизненных полюсах. Где по-актерски слаще было?

- Конечно, в «Зимней вишне», зрители ее до сих пор очень любят. С Масленниковым работать - одно удовольствие. А «Завтра была война» - вообще дипломная работа Юрия Кары, снималась там бесплатно, звука не было, диплом же, звукорежиссер был не положен. Озвучивали потом «вглухую», по губам и тексту Васильева. Это была очень тяжелая работа и роль, требующая колоссальных эмоциональных затрат. А «Зимняя вишня» - прелесть. Такое играть одно удовольствие: водевиль, все так легко. А моя героиня - просто молодец, уважаю таких женщин, в любых жизненных коллизиях находят себе занятие. Не отчаиваются, не разводят руками, не рыдают на кухне, не причитают. И что главное - относиться к жизни с большим юмором.

- Мать Искры в «Завтра была война» тоже не рыдала и не причитала…

- Здесь вспомнила одну нашу детдомовскую «воспетку». Не забыть, как она стояла и слушала речь Сталина по радио. Глаза ее не забыть. Я влетела в какую-то комнату, где она слушала репродуктор, я всегда не входила, а влетала, что-то крикнула, а она посмотрела на меня так, что я своим криком захлебнулась. У нее были глаза истово верующего человека, который слушает проповедь. Это так врезалось в память, что когда Кара принес сценарий, моя «воспетка» сразу вспыхнула в памяти. Она не только вождя с таким фанатизмом слушала, но так же истово била детей!

Я совсем другая мать. Без фанатизма. Бываю разной, потому что не воспитатель. У меня самой не было мамы, вот и не умею воспитывать. Но так же, как это делали «воспетки» в детском доме, мне не хотелось, а как это делают матери, я никогда не знала. Так что, как воспитывать правильно, мне до сих пор неизвестно. Решаю проблемы по мере их поступления. Самое страшное наказание для дочери, когда перестаю с нею разговаривать. Теперь у дочери своя жизнь, я в нее не вмешиваюсь, стать актрисой она не захотела.

- В фильме Кары очень запомнилась и Наталья Негода. Это был, кажется, ее дебют, потом она снялась в «Маленькой Вере», сделавшей ее знаменитой, потом уехала в Америку, и теперь ее столько обещавшая судьба кажется несостоявшейся.

- Она сама так распорядилась своей судьбой. В свое время много артистов уехали: Коренева, Крамаров, а они были артистами позначительней, чем Наташа. Крамаров уехал на самом пике славы. Каждый выбирает судьбу сам.

- Вы могли бы представить себя уехавшей?

- Нет. Сколько бываю за границей, больше недели не выдерживаю, такой я квасной патриот.

- В Щукинское училище вас сразу приняли?

- Я в добор поступала. До того училась в Харьковском театральном училище. Когда мы заканчивали 8 классов, нас всех отправляли в ПТУ, не выбрасывали на улицу, давали профессию. Мы не мыли окна машин на дорогах, не нюхали клей…Окончила строительное училище, была штукатуром. Два года работала на стройке. Заочно училась, окончила 11 классов. И решила поступать в институт.

Артисткой я становиться не хотела, просто искала, где нет математики. Хотела быть геологом, но для этого мне знаний не хватало. Химию плохо знала, математику - еще хуже. Так что пришлось идти в театральный. Но в первый год не поступила.

- Вы красавицей были в те годы?

- Я вообще не знаю, что такое красота. Если это Венера, то Венерой не была. В мои студенческие годы, в отличие от многих, я и одевалась очень скромно. Потому что, как вы понимаете, жила только на стипендию. Перешивала какие-то тряпки, которые отдавали мне подруги. Денег не было, а то с удовольствием одевалась бы ярко, мне нравится эпатаж, когда вокруг все обычные, приличные, а ты - вызов. Это прекрасно, меня лично это завораживает.

- Как вам при вашем независимом характере живется в театре?

- Почему вы все время упираете на то, что у меня очень сложный характер? Странная молва, не от вас первого это слышу. У меня была приятельница Софья Абрамовна, которая говорила: «Все говорят, что у меня плохой характер. Ничего подобного. Он у меня просто есть».

На сцене я себя чувствую в своей тарелке, а в коллективе - тут сложнее. В моей жизни было три театра: вахтанговский, где играла 15 лет и очень много, чуть ли не 24 спектакля в месяц, потом год в Маяковке, а сейчас работаю в театре имени Рубена Симонова.

- Вам приходилось плакать в театре из-за неполученной роли?

- Я плакала из-за отобранной роли. Меня так наказали, сняв с роли. Когда ее не дали, чего уж там плакать? А вот когда уже играешь, отработал, услышал аплодисменты, знаешь, где ты особенно хорош, а ее забирают и отдают другому - вот это печально. Сейчас к этому иначе отношусь, но тогда это было больно.

- Чему сегодня отдаете предпочтение, читая сценарий?

- Сейчас для артистов сложное время наступило, большого выбора нет. Часто идешь и на плохой материал в надежде, что получится сделать конфетку, хоть что-то вытянуть. Жизнь заставляет. Но когда тебя приглашают такие режиссеры, как Кира Муратова, конечно, идешь с закрытыми глазами, ничего не читая, - счастье. А все остальное - простите меня - грубое зарабатывание денег.

Муратова - гений, больше ничего про нее сказать не могу. С ней очень легко работать. Я начинала с ней и повторяю, что если бы это было с другим режиссером, то, наверное, у меня была бы совсем другая судьба. Но на моем дебюте в «Коротких встречах» была именно Кира, она не отвратила меня от кино.

Помню, как впервые встретилась с нею. Я поднималась по лестнице в Щукинском училище, она подошла ко мне и сказала, что у нее для меня есть роль. Я замахала руками: это совершенно невозможно, потому что Щука никогда не отпускала своих студентов. Но ей удалось все как-то устроить.

- Многие режиссеры считают, что артист не должен быть умным…

- Мне такие не попадались. Актер не должен быть дураком. Если режиссер ничего не объясняет, так это и хорошо - что приставать. Когда режиссер слишком активен - это ужасно.

- А женщина должна быть умной?

- Конечно, мужчины не слишком любят умных женщин, но все равно женятся именно на них.

- Вы домашний человек?

- Может, и хотела бы быть домашним, но профессия не позволяет. Хорошо бы, конечно, дома сидеть, ни о чем не думать, путешествовать - вот счастье.

- Вы пироги умеете печь?

- Да. Я вообще, как ни странно, хороший кулинар, хорошо готовлю. Люблю вареники делать. Готовить меня научили в детском доме. Мы все дежурили по кухне, мыли посуду, смотрели, как работают поварихи, и, вольно или невольно, учились. В Андреевке у нас были электрические швейные машинки, и все мы шили на продажу простыни, наволочки, пододеяльники, детский дом сам себе зарабатывал. Нам привозили мотки бязи и ситца, мы кроили. Но со временем я все забыла, особая тяга к шитью так и не проснулась.

- А штукатурные навыки пригодились?

- Только у Муратовой в «Познавая белый свет». А так я все забыла. Сейчас никто уже так не штукатурит, как нас учили, тем пещерным, неандертальским способом.

- Вы возвращаетесь мысленно к своим работам, думая, что сегодня сыграли бы что-то по-другому?

- Бывает. Часто смотрю старые фильмы и думаю: ну, что же ты, мать, делаешь, какой ужас. Я вообще не люблю себя на экране. Именно потому, что все время мучают мысли, что все можно было бы куда лучше сделать. Начинаю задним числом дальше роль придумывать.

- Может ли, по-вашему, человек принадлежать только самому себе?

- Человек всегда принадлежит только себе. Себе и Богу.