"Молодежь Эстонии" | 08.10.07 | Обратно

Под знаком Лотмана

Илья НИКИФОРОВ

Скульптура работы Мати Кармина и Андреса Лунге представляет из себя абстрактный портрет ученого, который образуют пять изогнутых 15-метровых стальных трубок. По трубкам можно пустить воду, и тогда «волосы» Лотмана будут играть на солнце.

Юбилейные торжества, посвященные 375-летию со дня основания Тартуского университета, завершились открытием перед университетской Научной библиотекой памятника Юрию Лотману — литературоведу, семиотику, культурологу, создателю широко известной Тартуской семиотической школы и основателю целого направления в литературоведении.

Циклопическое переплетение труб только внимательному глазу открывает черты выдающегося ученого. Для ума неискушенного памятник так и останется лишь продолжением фонтана на площади перед библиотекой. Ведь как Гулливер в стране лилипутов, он виден лишь издали, на расстоянии. И чем дальше во времени, тем грандиознее фигура Юрия Михайловича Лотмана — ученого и человека.

В субботу несколько сот человек собрались на торжественную церемонию открытия памятника.

«Сегодня особый день, — разносил микрофон слова над плещущей фонтаном площадью перед Научной библиотекой Тартуского университета, — еще с утра шел дождь, а сейчас небо прояснилось, и выглянуло солнце. Это символично».

Профессор Павел Семенович Рейфман: «Мне очень приятно присутствовать на открытии памятника Юрию Михайловичу, — говорит он. — Мы ведь учились вместе. Не только вместе работали».

Профессор Павел Семенович Рейфман, вглядываясь в сверкающую на солнце конструкцию, посетовал корреспонденту «Молодежки», что никак не найдет правильный ракурс, где бы явственно угадывались черты Юрия Лотмана.

«Мне очень приятно присутствовать на открытии памятника Юрию Михайловичу, — говорит он. — Мы ведь учились вместе. Не только вместе работали».

«Я вернулся из армии в 1945 году, — пустился в воспоминания Павел Рейфман. — Нашу армию расформировали. В то время она дислоцировалась в Румынии, а мы тогда дружили с молодым румынским королем Михаем и даже наградили его орденом Победы и самолет подарили, — говорит профессор. — Мне тогда было сказано, что если из Ленинградского университета пришлют хоть какую-нибудь бумагу, что я ушел в армию с первого курса, то меня тут же демобилизуют и отпустят учиться дальше. Получилось так, что я восстановился в университете даже раньше, чем приехала основная масса демобилизованных из армии бывших студентов».

«Юрий Михайлович начинал учиться на год раньше меня, но и мобилизовали его тоже раньше. Еще за год до начала войны. Вы знаете, что он служил связистом в тяжелой артиллерии. И вернулся в университет не в 45-м, а в 46-м году и на курс позже, чем я, — вспоминает студенческие годы профессор Рейфман. — А вот его будущая жена Зара Григорьевна Минц училась на моем курсе. Студентами мы главным образом соприкасались в СНО (Студенческое научное общество). Лотман в студенчестве был сталинским — или как там это называлось? — стипендиатом, но после окончания его в университете в аспирантуре не оставили. В тот период вовсю шла борьба с «космополитизмом». И он поехал в Тарту, где его взяли в Учительский институт. Потом и я сюда приехал», — сказал Павел Семенович и принялся вглядываться в авангардистскую скульптуру.

«Не знаю, — рассуждал перед микрофоном ректор Тартуского университета Алар Карис, — много ли времени Юрий Лотман проводил в этой библиотеке, потому что у него дома была замечательная библиотека, но это великая честь для нас открыть памятник именно здесь».

«Это был великий ученый. И я бы еще добавил — великий человек, который умел находить общий язык со студентами, со своими коллегами-учеными, со своими знакомыми, — отметил специально для «Молодежки» профессор и один из первых учеников Юрия Лотмана Сергей Геннадиевич Исаков. — Это был человек, как все выдающиеся ученые, шедший впереди своего времени. Этим объясняется такое странное противоречие: он был очень широко известен и знаменит за рубежом и, увы, в Советском Союзе был предметом критики и преследований».

Министр культуры, бывший мэр Тарту Лайне Янес посетовала перед собравшейся публикой, что «не имела счастливой возможности быть лично знакомой с Юрием Лотманом».

«Но я, конечно, читала его книги, смотрела его передачи по телевидению», — говорила министр культуры. По ее мнению, ученый как бы вернулся назад, домой, причем на очень знаковое место — на улицу Ванемуйзе, где по соседству расположены и Научная библиотека, и театр «Ванемуйне». Лайне Янес вспомнила, как будучи мэром Тарту обсуждала и утверждала проект этого памятника. «Эта скульптура многозначна, — продолжила г-жа Янес. — Вода — это жизнь, и дважды нельзя войти в одну и ту же текущую воду».

«Сам Юрий Михайлович, кстати сказать, не был поклонником архиноваторского искусства, — отметил корреспонденту «МЭ» профессор-философ Леонид Наумович Столович. — Но он был толерантный человек, и я тоже отношу себя к этой категории людей», — сказал Леонид Столович, отвечая на вопрос, как он относится к художественной концепции памятника.

«Полушутя-полусерьезно я, увидя этот памятник, — добавил профессор Столович, — определил его как «семиотический знак Лотмана». Не изображение, а знак. Кроме того, когда-то я написал две строчки. Вы, конечно, знаете, что Юрия Михайловича Лотмана хорошо знающие его люди называли ЮрМихом. И то, что потом произошло, у меня уложилось в такую формулу:

Всех филологов затмив,
был ЮрМих, а стал ЮрМИФ.

Я считаю, что этот памятник — хороший вклад в ЮрМиховскую мифологию».