"Молодежь Эстонии" | 15.10.07 | Обратно

Два лица валютного комитета

Безработица в Эстонии сократилась за счет открытия европейского рынка труда; рост зарплат обусловили рост производительности и высокая конъюнктура спроса, обеспеченная взрывным увеличением количества кредитов. Фото ЕРА

В 1958 году ученый-экономист Албан Уильям Филлипс опубликовал статью „Зависимость между безработицей и ростом номинальной заработной платы в Соединенных Штатах в 1861-1957 гг.“ Филлипс выявил интересную эмпирическую зависимость: на протяжении почти столетия в Соединенных Штатах наблюдалась обратно пропорциональная зависимость между безработицей и инфляцией. Своими познаниями и прогнозами с читателями Eesti Päevaleht Оnline поделился Хардо ПАЮЛА, макроаналитик SEB.

Иными словами, чем выше была инфляция, тем ниже была в стране безработица. Эту кривую по имени автора стали называть кривой Филлипса, с течением времени она стала одним из краеугольных камней кейнсианского направления в макроэкономической науке (Джон Мейнард Кейн – английский экономист, главная работа „Общая теория занятости, процента и денег“- ред.)

Казалось, что зависимость, обнаруженная в экономической политике, указывает на то, что правительство, располагая бюджетно-финансовыми рычагами, способно управлять сочетанием инфляция - безработица в желаемом для избирателей направлении. Макроэкономические эксперименты золотой эпохи экономического роста шестидесятых годов, казалось, только подтверждали такую точку зрения.

Но нефтяной шок начала семидесятых показал, что в сравнении с законом Мерфи область приложения кривой Филлипса оказалась значительна как в пространственном, так и во временном отношении. В ведущих странах Запада вдруг возникла ситуация, практически невозможная для устойчивой кривой Филлипса, - там одновременно подскочили и инфляция, и безработица.

Заблуждающиеся двуногие

В 1976 году американскому экономисту Роберту Лукасу удалось, наконец, теоретически обосновав, вписать закон Мерфи в экономическую науку. Аргументация, ставшая известной как „критика Лукаса“, говорила о том, что любая статистическая закономерность между любыми экономическими переменными (кривая Филлипса не что иное, как переменная) разваливается, как только ее пытаются применить в экономической политике.

Причина неустойчивости закономерностей заключается в том, что все они касаются не безжизненных тел, а отражают лишь одну экономическую грань пестрой суеты говорящих, ожидающих, думающих, ошибающихся и учащихся на своих ошибках живых двуногих существ. В основу критики Лукаса легла разработанная американским экономистом Джоном Мутом теория рациональных ожиданий, по которой люди формируют свои ожидания, как говорится, задним числом, опираясь на предыдущий опыт. В связи с кривой Филлипса это означало, что если инфляция долгое время сохраняется на достаточно высоком уровне, то люди ожидают, что она и впредь будет высокой. Для того, чтобы люди смогли осуществить переоценку уже укоренившихся в их сознании ожиданий, надо, чтобы будущее стало прошлым. В таком теоретическом разрезе снижение инфляционных ожиданий выглядит длительным процессом.

Экспорт растет медленно

Теория Мута и Лукаса в своем строгом (и потому кажущемся всеохватным) варианте гласит, что в загашнике у каждой семьи, в сейфе у каждой фирмы хранится правильная экономическая модель, которую они пополняют всей доступной для себя информацией, чтобы прогнозировать важные, с их точки зрения, экономические переменные. Всеохватность рациональных ожиданий зависит, по сути, от того, что мы понимаем под „правильной экономической моделью“. Если мы понимаем под ней туманное представление о том, как работает мир, то не найдем пути даже до ближайшего магазина.

Каков же из всего этого вывод для нашего контекста? Экономический рост Эстонии последних двух-трех лет в рамках кривой Филлипса можно представить как движение из пункта А в пункт В.При фиксированном курсе валюты это движение в какой-то момент порождает проблемы с конкурентоспособностью. Ситуация, когда менее чем за два года рост экспорта Эстонии снижается с почти 20 до менее чем 5 процентов, указывает, что стремительно растущие расходы начали серьезно прижимать экспортеров. А то, что экономический рост на наших главных экспортных рынках остается по-прежнему высоким (при нашем снижении роста экспорта), заставляет сильно задуматься. Безработица в стране сократилась за счет открытия европейского рынка труда; рост зарплат обусловили рост производительности и высокая конъюнктура спроса, обеспеченная взрывным увеличением количества кредитов; по уровню жизни мы продолжаем сближаться с богатыми северными соседями; денежная масса быстро увеличивается.

В годы наивного кейнсианства верили, что если правительство хочет уменьшить безработицу, то должно увеличить количество денег в обращении. Это поднимет цены и уменьшит реальную заработную плату при неизменности инфляционных ожиданий. Подешевевшая рабочая сила мотивирует предприятия нанимать больше людей, безработица сократится. Тем дело и кончится. Лукас своей критикой утверждает: тем дело не кончается. Через какое-то время работники обнаруживают, что их обманули: инфляция растет быстрее, чем они думали, а их реальная зарплата из-за нее растет медленней, чем они надеялись. По мере того как семьи переоценивают собственные инфляционные ожидания, вся кривая Филлипса сдвигается вверх, и в долгосрочной перспективе при том же уровне безработицы восстанавливается равновесие, только инфляция оказывается уже выше прежней. Правительство может еще раз повторить свой эксперимент, тогда инфляционные ожидания семей опять окажутся заниженными, безработица сократится опять, но при повышенном уровне инфляции опять вернется к своему прежнему уровню. Если так продолжать долго, инфляционные ожидания пустят глубокие корни, а рост цен станет хроническим.

Дьявол против дьявола

Как взять под контроль инфляцию, угрожающую конкурентоспособности, при сильно укоренившихся инфляционных ожиданиях? Никаких тайных наук тут нет: дьявола изгоняют дьяволом. Им в такой модели являются деньги, находящиеся в обращении. Если правительство прежде их печатало смело, а теперь тормозит работу станка, инфляция станет расти медленней ожиданий, реальные зарплаты увеличатся, вместо найма новых работников у работодателей возникнет проблема, как освободиться от части уже имеющихся. Безработица начинает расти, а рост цен затормаживается, инфляционные ожидания снижаются. Все это до тех пор, пока не будет достигнуто естественное равновесие занятости, но теперь уже при низком уровне инфляции.

Однако обратно пропорциональную взаимозависимость инфляции и безработицы можно использовать в экономико-политических целях только на короткий срок. Такая взаимозависимость работает до тех пор, пока инфляционные ожидания понижаются. В долгосрочной перспективе правительству не удастся запихнуть безработицу на уровень, ниже естественного, так как рано или поздно семьи и предприятия поймут, что ошибались, то есть реальная инфляция отличается от ожидавшейся. Чем сильней укореняются инфляционные ожидания, тем труднее бороться с инфляцией.

Недоверчивые люди не без причины до того, как произвести переоценку своих ожиданий, хотят убедиться, что реальная инфляция достаточно длительное время была ниже той, что они ожидали. Загвоздка в том, что пока ожидания не снизились, уровень безработицы будет выше естественного. Разрыв между естественной и сбалансированной безработицей зависит от инертности инфляционных ожиданий людей. Экономический спад в США в начале 1980-х годов типичный тому пример. Самый эффективный способ избежать экономического застоя – убедить семьи и предприятия в том, что экономическая политика правительства изменилась, а потому ожидания тоже должны меняться как можно быстрей.

Когда инфляция составляла 1076 процентов

Сегодня сказать, что правительство Эстонии изменило экономическую политику, нельзя; можно говорить об изменении экономической обстановки. Поэтому я думаю, что ключевым вопросом прогнозирования нашего экономического развития на ближайшие годы является вопрос о наших ожиданиях. Каковы они – ретроспективно приспособлены или рациональны? Другими словами: знаем ли мы свою правильную экономическую модель. Ответ на последний вопрос будет, скорее, отрицательный.

Знаем ли мы правила игры, в которой разворачивается наша экономическая деятельность? На такой вопрос ответ будет уже положительным. В Эстонии финансовая система построена на валютном комитете. Введение его в 1992 году позволило за год снизить инфляцию с 1076 процентов до 90. У нас нет причин думать, что такой системе окажется не по силам нынешняя 5-6-процентная инфляция. Другими словами, в последние годы мы видели только улыбчивое лицо валютного комитета, но у него есть в запасе и другое. Я считаю, что главным вопросом для нас будет, насколько мы готовы снести это другое выражение лица и появятся ли в газетах истеричные заголовки „Почему правительство бездействует?“- этим вопросом заканчивает свою публикацию в Eesti Päevaleht Оnline Хардо Паюла.