"Молодежь Эстонии" | 04.09.07 | Обратно

В начале было слово…

Лев ЛИВШИЦ

Фото Элины ПЯЗОК

Летом 1839 года в Париже состоялась беседа:
«Уже не помню, какой философ, — сказал Оноре де Бальзак, — сравнил открытие истины в истории с чисткой луковицы: под каждым снятым слоем обнаруживается новый, свежий и блестящий, но все тот же… лук!»
От реплики не удержался Генрих Гейне: «И он исторгает все те же слезы».

Русский историк Н.М. Карамзин писал: «Есть три вида истории: первая — современная, где очевидный свидетель говорит о происшествиях; вторая основывается на свежих преданиях в близкое к описываемым действиям время; третья извлекается только из памятников… представляет единственное, что сохранилось от веков в летописях и архивах».

Так и поступим в поиске ответа на вопрос, когда и как впервые появилось на эстонской земле слово о первых христианах и храмах?

В одной из первых русских летописей сказано:

«Год 6538-й (1030) Великий Государь Георгий Васильевич, называемый Ярославом, взял Ливонскую землю и в свое имя постановил град Юрьев, а в Риге и Колывани церкви русские и дворы поставил…». Сегодня мы не можем проверить достоверность этого сообщения летописца, но сопоставить бесспорные факты в наших силах.

Основанный в 1030 году на месте эстонского поселения город (ныне Тарту) князь назвал своим христианским именем — Юрьев (Юрий — сокращенное имя Георгий). Из записок архиепископа Новгородского и Псковского Нифонта явствует, что в Юрьеве спустя сто лет были две православные церкви. Известно также и то, что торговый путь проходил через Колывань, как на Руси называли будущий Таллинн, и это подтверждает сообщение летописца о торговом дворе новгородских купцов в Колывани. А раз подворье — значит и церковь, в которой звучала, как и в храмах города Юрьева, христианская проповедь и молитва.

Но вот что интересно — походы княжеских дружин за данью в ХI веке были достаточно жесткими, а в русских летописях нет ни одного упоминания о насильственном крещении местного населения.

А что же христианская Европа? Каково ее влияние на балтийские народы — ливов, леттов, эстов и других до конца ХII столетия?

Незадолго до смерти, в 1740 году, русская императрица Анна Иоанновна получила в подарок только что изданную в Германии книгу «Хроника Генриха Латыша» с дарственной надписью ее первого издателя Иоганна Губера. Вряд ли читала племянница великого Петра эту книгу, она вообще не так много читала. Зато окружавшие ее остзейские немцы, вероятно, с удовольствием ознакомились с подробным рассказом очевидца о том, как их далекие предки покорили восточных язычников во имя святой Девы Марии. Рукопись «Хроники» ХVI века Губер обнаружил в Ганновере. Ливонская «Хроника Генриха Латыша» — подробный и достоверный рассказ о крестовом походе в Прибалтику в ХII-ХIII веках.

Автор «Хроники» так определил причины, побудившие его писать: «Много славных дел совершилось в Ливонии во время обращения язычников к вере Иисуса Христа… кто столько великих и славных побед людям своим даровал в Ливонии…»

Загадка Генриха Латыша

«Хроника Генриха Латыша» состоит из четырех книг. Первые три из них — короткий рассказ об истории появления и деятельности миссионеров по крещению и обращению жителей Ливонии. Четвертая книга занимает более двух третей текста всей «Хроники» и посвящена Эстонии. Это история борьбы эстонцев с немецкими и датскими колонизаторами. «Хроника Генриха» — история обращения язычников к вере Иисуса Христа, «…ибо ей посвящены все эти вновь обращенные земли», так как принадлежат «земле Пресвятой Девы».

Но кто был автор «Хроники»? Вопрос этот представляет давнюю и доныне неразрешимую загадку. Рукописная средневековая традиция не сохранила его имени, как не сохранила и точного названия произведения. Единственный источник — содержание самой «Хроники». Автор нигде себя по имени не называет, но не раз говорит о себе: «Ничего здесь не прибавляю иного к тому, что почти все мы видели своими глазами». (ХХIХ. 9 — главы здесь и далее). Подробность в деталях, красочность описаний характерны для очевидца и участника. Большинство исследователей сделали вывод, что он был священнослужителем, и убеждены, что автором «Хроники» был часто встречавшийся там и проходящий через все ее повествование некий Генрих. Он ведет свой рассказ чрезвычайно подробно, приводит множество точных именных, географических и хронологических данных. Специалисты считают, что сравнение сообщений Генриха с германскими, датскими и русскими хрониками чаще всего в пользу хроники Ливонии. В отношении походов короля Вальдемара II она более подробна в датских источниках; русско-ливонских дел — точнее и детальнее русские летописи.

Автор «Хроники» — верующий католик и слуга церкви. Он искренне признает и оправдывает события в духе своего времени. Прославляет все жестокости, притеснения, несправедливости, совершенные именем Христа и церкви для того, чтобы неверные «познали Христа», приняли на себя «право христианства» и «Богом данную десятину». В сущности вся «Хроника» — панегирик крестоносцам. Это — «избранный Богом народ наподобие библейского Израиля». С ним «всегда победа, слава и триумф». Они всегда храбры, стойки и всегда впереди в бою, а когда бегут или сдаются под пером автора — мученики. Их служение Богу и церкви безупречно.

Служение Богу и католичеству, в чем бы оно ни состояло, в словах Генриха — подвиг, а противодействие — достойно суровой кары. Наоборот, на стороне язычников не мужественная борьба за свободу и независимость родной земли, не героизм сражающегося народа, а «заблуждение, упорство, коварство, вероломство».

С крестом и мечом

«Край же Ливонский от войн, — писал в «Хронике» Генрих, — не знал, как и прежде, покоя… и вновь началась война».

Год 1211-й. Первая осада замка Вильянди в землях Сакала под руководством ордена и епископа: «…а между тем в Эстонию посланы были гонцы, что делается у язычников. Возвратились они с вестями о войне, мирные предложения принесли с собой непринятыми. Тотчас поднялись Куно, Бертольдт со слугами епископа и пошли в ближнюю область Сакала и сожгли все деревни, куда могли добраться, перебили всех мужчин; женщин и детей увели в плен…» (ХV. 1)

Еще один отрывок. Это был 1212 год. Поход по уже разоренной и разграбленной земле: «Отпраздновав Крещение Господне, вступили в Унгванию (наименования по тексту «Хроники»), и было у них около четырех тысяч тевтонов… Пришли в Вайга, стояли там три дня, разорили всю окружающую область, дома и деревни предали огню, многих перебили мужчин и взяли много добычи… продвинулись дальше в Гервен, войско рассыпалось по всем областям и деревням, захватило и перебило много язычников, женщин и детей увели в плен… все деревни в Гервене, да и по всей Эстонии, не раз опустошали и сжигали их» (ХV. 7)

В 1214 году начался карательный поход. К зиме этого года около трех тысяч тевтонов и столько же других добрались до Ротолевика и по льду дошли до деревень: «По прибытии туда разделили войско отрядами по всем дорогам и деревням и застали мужчин, женщин и детей и всех от малого до великого… И в гневе своем ударили на них и умертвили всех мужчин, а ливы и летты… перебили бесчисленное множество народу. Даже некоторых женщин и детей… некоторых бежавших на морской лед и, догнав, тотчас убивали… Точно так же и все войско и первый, и второй, и третий день преследовало бегущих эстов повсюду и убивало направо и налево, пока не обессилели от устали и люди, и кони… Собрались со всем награбленным, гоня скот, женщин, детей; и возвратились с добычей, благословили Господа за это возмездие, посланное на язычников» (ХVIII. 5)

И так через каждый поход — тысячи людей убиты, женщины и дети в рабстве, и все это — благо, это — подвиг, это «людям, стоящим за дом Бога»?!

И все-таки самый страшный поход был в конце 1219 года. Магистр Волквин: «Оставив заложников… они обложили подземные пещеры гарионцев, зажгли с дымом при входе в пещеры и, дымя днем и ночью, удушили всех, и мужчин, и женщин. Вытащив задыхавшихся одних, других еле живыми, третьих мертвыми, живых перебили или увели в плен… Всего погибло до тысячи душ. Потом тевтоны благословили Бога за то, что смирил гордые сердца и привел их к вере христианской» (ХIII. 10)

Очень поучительна «Хроника». Пользуясь откровенностью средневекового хрониста, убеждаешься в том, что подлинной жертвой была разоренная, подавленная и обращенная во имя Христа силой креста и меча эстонская земля. Небесполезно поэтому прочитать Генриха — в чем, собственно, состояло приобщение в ХII-ХIII веках Прибалтики к европейской культуре.