"Молодежь Эстонии" | 10.04.08 | Обратно

Жена посла больше, чем жена…

С Ларисой УСПЕНСКОЙ, супругой посла Российской Федерации в Эстонии, беседует наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА

Лариса Успенская. Фото Николая ШАРУБИНА

— Лариса Михайловна, из своих встреч и бесед с женами дипломатов я вынесла ощущение, что порой это очень трудно — определить, где заканчивается профессиональная жизнь дипломата и начинается частная. Говорили даже, что быть женой дипломата — это профессия. А вы как думаете? О чем говорит ваш опыт?

— О том же самом… Это действительно так. Ведь в большинстве случаев женщинам приходится оставлять собственную работу, собственную профессию, уезжать с мужем в другие страны, подчиняя свою жизнь его профессии и выполняя обязанности, не знакомые прежде. И при этом не забывать, что ты всегда на виду, что в глазах многих людей ты представляешь свою страну.

Говоря о потере профессии, я имею в виду многих женщин в дипломатическом мире, которых знала и знаю. Хотя и о себе — тоже… Я ведь арабист по образованию. Но так уж сложилась жизнь, что мне не пришлось использовать свои знания в этом направлении.

— Но вы ведь, насколько мы знаем, еще и «дитя дипломатической семьи». Выросли в этом мире, знали его еще с детства. Не так ли?

— Да, судьба иной раз поразительно распоряжается человеком, его жизнью. Мой отец вовсе не собирался быть дипломатом. Он был инженером-железнодорожником, воевал на фронте, а после войны восстанавливал КВЖД. Людям старшего и среднего поколения эта аббревиатура хорошо известна. О строительстве этой железной дороги, о конфликтах на границе, связанных с КВЖД, в прошлые годы много говорили и писали в газетах.

Отец был способным человеком, хорошим организатором, понимал людей, умел ладить с ними. И неожиданно для него ему предложили перейти на работу в генеральное консульство СССР в Мукдене.

Вот там, в Мукдене, я начала учиться в первом классе, там родился мой брат.

Помню, когда мы с мамой выходили на улицы Мукдена, нас частенько окружали китайцы. Мы ведь были первыми русскими людьми в этом городе, к тому же столь явно отличались от всех, что выделялись в толпе. Мама была голубоглазой блондинкой, мы с братом тоже светловолосые. К нам старались притронуться, сказать что-то ласковое, дружелюбное.

— Тогда, в конце 40-х — начале 50-х, между огромной прежде нашей страной и Китаем складывались хорошие отношения. Недаром так много пели тогда о «дружбе навек». Дружба, увы, потом распалась…

— А эти детские впечатления остались на всю жизнь. Тем более, что у нас, детей, была няня-китаянка, в консульстве был повар-китаец. Я и до сих пор с огромным интересом отношусь к этой стране, к ее обычаям, традициям, истории, к тому, что там происходит.

Недавно здесь уже, в Таллинне, госпожа посол Китая в Эстонии пригласила нас с мужем на обед. И я словно погрузилась в воспоминания детства. Впрочем, не только память о детских впечатлениях волновала меня. Радовала и дружественная, очень теплая атмосфера за обедом.

— А окончили вы школу в Болгарии. Помнится, на встрече в посольстве РФ с учителями русского языка в эстонских школах вы рассказывали о той интернациональной школе в Болгарии.

— Да, это была замечательная, очень интересная школа при советском посольстве в Болгарии. В этой школе учились дети румынских, венгерских, польских и других дипломатов. Всех привлекал высокий уровень обучения, нам преподавали лучшие учителя, приехавшие из России. Было очень хорошо вместе учиться, участвовать в концертах, которые мы придумывали, бывать в каких-то совместных поездках. Помню, как мы все вместе помогали собирать помидоры в каком-то коллективном хозяйстве. Было очень весело, несмотря на то, что руки уставали…

— А с кем-нибудь из бывших своих соучеников поддерживаете отношения? Или ветер Истории разметал вас в разные стороны, обстоятельства последних лет возвели между вами барьеры?

— В общем, конечно, разметал… Но с некоторыми отношения все же поддерживаем. В Болгарии и сейчас живет моя приятельница, с которой мы порой перезваниваемся, переписываемся. Цветана Недялкова… Это вообще известная в Болгарии семья. Мама Цветаны была единственной женщиной-генералом. Сражаться с фашизмом начала еще в Испании в составе интернациональных бригад, участвовала в Великой Отечественной войне, освобождала вместе с нашими войсками Болгарию.

В начале 90-х, в пору крутых перемен, когда все ломалось, крушилось, Полине Недялковой пришлось очень трудно. Но она не изменила своим убеждениям. А когда уже в середине 90-х она умерла, за ее гробом шли тысячи людей, огромная процессия. Дочь ее Цветана потом говорила, что она сама и ее семья совсем не ожидали такого взрыва всеобщего горя. Видимо, человеческая память все же сильнее обстоятельств, сильнее пропаганды, сильнее многих политических лозунгов и речей.

— Понятно, что вам, воспитанной в такой семье, не было иного пути, как пойти учиться в МГИМО. А как Николай Николаевич стал дипломатом?

— Отец Николая Николаевича был моряком, контр-адмиралом, участвовал в Великой Отечественной войне. Как и мама, тоже служившая на флоте… Уже в последнем классе школы на каникулах Николай Николаевич поехал к родителям в Японию, где его отец был военно-морским атташе в посольстве. После этого тоже решил пойти в МГИМО.

Вы думаете, нам легко было поступить в этот институт? Пришлось пройти через жесточайший конкурс, где вступительный балл равнялся пяти, то есть надо было все экзамены сдать на пятерки. Помню, во время экзаменов я потеряла столько килограммов, что стала тощей, как спичка. Но все-таки прошла…

А Николай Николаевич, которого мы тогда, конечно, не называли по имени-отчеству, был, по-моему, в том же весе, в каком остается и теперь. Был так же худощав. Так же много курил… Но выделялся на курсе своей серьезностью, каким-то особым, ответственным отношением к учебе. Преподаватели отмечали его способности. Он был самым заметным среди нас.

На 4-м курсе мы поженились, а уже через год, после окончания МГИМО поехали в Канаду. Вот там сразу же пригодился Николаю Николаевичу его хороший французский язык. А мне пришлось одолевать его самой. Мы, кстати, начали там работать на совершенно одинаковых должностях. Оба были назначены дежурными референтами, это самые низкие ступени в иерархии дипломатических должностей и званий.

— Иными словами, начали с самых «низов». Но в активе у вас, я имею в виду вашу семью, работа в больших и престижных посольствах, куда, очевидно, стремятся попасть все дипломаты, тем более молодые. Канада, Великобритания, Швеция…

— Да, после Канады, где мы оба получили дипломатический ранг — атташе, Николай Николаевич был направлен на работу в МИД. Женщины-дипломаты в то время особенно там не приветствовались, а мне самой хотелось большей свободы, возможности больше распоряжаться собой, своим временем. В МИД ведь в ту пору царила жесткая дисциплина. И я пошла на работу в Институт научной информации по общественным наукам АН СССР. Мы отслеживали литературу, периодическую печать многих стран Европы, мира. Тогда ведь было немало закрытых для широкого читателя изданий. К нам приходили книги, журналы, газеты, которые запрещено было пускать в свободную продажу, на них стоял гриф секретности.

— Это как-то очень напоминает известный фильм «Три дня Кондора» со знаменитым Робертом Редфордом в главной роли. Там, помнится, люди в черных масках расстреляли всех работников некоего литературного бюро, которые, анализируя новые книги и журналы, раскопали нечто важное и секретное, что никак не должно было выйти в белый свет. В живых остался только сам Кондор-Редфорд, который в это время бегал за завтраком для коллег и который все последующие дни пытался выяснить, что, собственно, произошло, спасая при этом свою жизнь.

— Ну, нам до таких страстей было далеко, мы об этом даже не думали. Хотя анализом новых изданий, конечно, занимались. Я, например, штудировала издания, выходящие в Северной Америке. В общем-то это была интересная работа, и я с удовольствием занималась ею вплоть до нашей дипломатической командировки в Великобританию. Это было сложное время для наших дипломатов, работавших в Англии. К власти в этой стране как раз пришла Маргарет Тэтчер, «железная леди» политики, начались реформы. Отношения между нашими странами, как, очевидно, помнят читатели, были далеко не радужные. Тем трудней, ответственней была работа наших дипломатов.

Оглядываясь назад, я вспоминаю, что одним из интереснейших периодов в жизни, прежде всего, конечно, у Николая Николаевича, было то время, когда он в качестве переводчика Горбачева участвовал в самых ответственных и порой закрытых, что называется, «один на один», как было, например, в Рейкьявике, переговорах на высшем уровне. Он, кстати, побывав уже позже в Рейкьявике, вдруг с удивлением увидел свою фотографию в музее.

— Что ж тут удивительного… Зачастую, правда, называются в печати, по телевидению имена главных действующих лиц, а остальные участники — это «…и другие официальные лица». Но ведь без них обойтись невозможно, это всем понятно. Не так ли?

— Николай Николаевич работал тогда в паре со знаменитым переводчиком Виктором Суходревом. Я даже не знаю, есть ли теперь переводчики столь высокого уровня, столь широкого кругозора и образованности. А без этих качеств не может быть хорошего переводчика.

Вот после этого Николай Николаевич, совсем молодой тогда еще человек, молодой, я хочу сказать, для высокой должности, как считалось, стал тем не менее руководителем 2-го Европейского Департамента МИД. Многие известные ныне дипломаты, как, например, Г. Карасин, нынешний заместитель министра иностранных дел РФ, или как П. Кузнецов, которого знают в Эстонии, начинали именно у Николая Николаевича.

— А все-таки откройте секрет, Лариса Михайловна, прибегают ли к помощи жен послы, если почему-либо не могут решить тот или иной вопрос или хотя бы просто подступиться к нему?

— Ну почему же нет? Такая практика в дипломатии существует. Можно какую-то просьбу передать через жену, это будет не так официально, можно, как говорят дипломаты, «тронуть» какую-то тему.

Личные контакты, дружеское общение и в дипломатии очень много значат. У нас вообще такое правило: больше открытости, больше дружеских связей. Это и приятно, и полезно для дела.

В Швеции, например, я вступила в Дипломатический женский клуб. Там собирались жены послов разных стран, шведских политиков, крупных бизнесменов. Было много интересных и полезных встреч.

Я как-то организовала в нашем посольстве в Швеции большой прием для участниц Дипломатического клуба. При посольстве, между прочим, тоже была русская школа, не такая, конечно, большая, как в Болгарии, но все же… Так вот ребята из этой школы, посольские дети дали такой концерт, что дамы ахнули.

У меня было много личных контактов с женами дипломатов. Мы тесно общались, например, с женой американского посла, конечно, не забывая при этом, что мы — представители своих стран.

— А помните знаменитый прежде фильм «Посол Советского Союза»? Юлия Борисова, исполняющая главную роль, собирается на прием, где должен присутствовать король, и, прилаживая на плечи нечто вроде палантина из «драной собаки», говорит, что надо держаться так, будто несешь на себе драгоценный мех…

— Да. Это знакомо. Думать, как выглядеть достойно при недостатке средств, нам всем приходилось…

Между прочим, на территории нашего посольства в Швеции был кабинет, издавна превращенный в мини-музей легендарной женщины, посла СССР в Швеции Александры Коллонтай. Там хранились как память о ней какие-то ее вещи. Помнится, было платье, которое когда-то она носила…

— Если верить фильму, о котором мы уже упоминали, король сказал послу знаменитую и любезную фразу, что-де она «плетет свои дипломатические кружева так, что на обороте не видно узелков». Между тем судьба ее сложилась печально. Считается, что из-за истории с Раулем Валленбергом, с родственником которого Коллонтай была дружна, Сталин отозвал ее из Швеции, и последние ее годы прошли в безвестности и даже в бедности. Ее слава пришла значительно позже, появились книги о ней, спектакли, фильмы. Но лишь публикация ее воспоминаний, дневников, свидетельств других участников тех событий возвратила нам истинный образ Коллонтай, женщины, которую любили, уважали, боялись, которой восхищались, а потом забыли.

— Да, судьбы дипломатов складываются порой неожиданно, странно, иногда даже трагически.

91-й год оказался сложным для многих дипломатических работников. Все, как вы помните, тогда ломалось, крушилось, в том числе и судьбы, карьеры ряда послов. К моему мужу это не относится, хотя он тоже был отозван из Швеции. Но должности он занимал достаточно высокие до того, как мы приехали в Эстонию. В эстонской прессе, кстати, назначение его послом в эту страну расценили как знак внимания, уважения к Эстонии. Так, во всяком случае, мне рассказывали…

— И все-таки нынешнее ваше пребывание в Эстонии, нынешняя деятельность посла, как нам кажется, в немалой степени отличается от того, чем ему и вам приходилось заниматься прежде. Ведь ни в Англии, ни в Швеции не было такого количества русских, русскоязычных людей, как здесь. Вам ведь не приходилось заниматься проблемами эмигрантов? К тому же и эмиграция была тогда совсем другой. Мы, конечно, во всяком случае, большинство из нас, не считаем себя эмиграцией, но все-таки нас много. Здесь тысячи российских граждан, вообще соотечественников, по отношению к которым в России ведется теперь другая политика. Это ведь не может не сказаться на работе посольства, в том числе и на вашей деятельности. Не так ли?

— Конечно. Хотя должна сказать, что в Канаде, например, была довольно большая русско-украинская диаспора. Но вы правы. Тогда не было таких проблем, нам не нужно было ими заниматься, не было и столь тесного общения.

Теперь все иное. Мы шефствуем над детским домом, мы бываем в школах, не только, кстати, русских. Недавно, например, были в гимназии Густава Адольфа, директор там — интереснейший человек. Мы встречаемся с учителями русского языка, приглашаем их в посольство, ведь тема поддержки русского языка, русской культуры в Эстонии остается для нас очень актуальной. Ваша газета рассказывает на своих страницах о многих мероприятиях, встречах, проводимых посольством и нами, Николаем Николаевичем и мной. И это хорошо, я думаю. Это помогает расширять контакты, это вселяет, как я надеюсь, уверенность во многих людях в том, что историческая родина не забывает своих зарубежных соотечественников.

И еще. Меня, честно скажу, не перестает удивлять то обстоятельство, что эстонские политики, не в пример зарубежным послам, обходят порой наше посольство стороной. Действительно ли они хотят улучшения эстонско-российских отношений? А мы ведь соседи…