"Молодежь Эстонии" | 17.04.08 | Обратно

Яркая жизнь с загадочной смертью

Мы продолжаем серию публикаций, посвященных «отцам-основателям» Эстонской Республики. На этот раз историк права профессор Пеэтер Ярвелайд и корреспондент «МЭ» Александр Шегедин беседуют об одном из самых ярких представителей первого поколения политиков Эстонской Республики – первом министре юстиции ЭР Юри Вильмсе.

— Почему имя Юри Вильмса сейчас относительно редко упоминается в качестве одного из основателей Эстонской Республики?

— У каждого народа есть своего рода пантеон, где присутствуют наиболее значимые фигуры. У нас тоже он есть, хотя формально в этом никто не признается. Можно сказать, что у нас там два «священных» человека – Ян Поска, который умер относительно молодым, и Юри Вильмс, который просто таинственным образом пропал в еще более молодом возрасте. Поска прожил 54 года, а Вильмс исчез в 29 лет. Они ушли рано, и о других политиках их оппоненты всегда что-то плохое могут припомнить, а об этих двух это вряд ли получится.

Нынешние политики у нас далеко не ангелы, и возможно, когда говорят о Вильмсе, то у них все же совесть просыпается. А это не всегда приятно.

Хотя всегда в таких случаях возникает вопрос: а что еще мог сделать этот человек, если бы прожил больше? И как бы он себя повел в тяжелые времена – в конце 20-х или в 30-е годы, в 1924 году, не говоря уже о 1940-м? На это у нас ответа нет. Но Вильмс и так много успел сделать.

— О таких людях говорят обычно – он прожил короткую, но яркую жизнь.

— Да, жизнь его была действительно яркая. Это был особенный человек даже внешне: очень высокого роста и очень крупный мужчина. Не заметить Вильмса в толпе было невозможно. И его характер – очень темпераментный, особенно в сравнении с другими эстонцами. Он всегда носил наган в кармане, и друзья боялись, что из-за своего характера он может попасть в серьезные неприятности.

— Что-то все это: высокий, темпераментный, наган в кармане – напоминает мне Маяковского.

— Точно, такого типа был человек. Эстонцы обычно флегматичны, а он отнюдь нет. Вильмс родился 13 марта 1889 года, а в 1918 году он пропадает, где-то в марте или апреле. Мы просто не знаем точно, что случилось, как он погибает. Вильмс очень быстро входит в самые первые ряды политиков Эстонской Республики. Например, его почти одногодок Юри Улуотс становится премьером только в 1939 году. А Вильмс вице-премьером был уже в 1918 году!

Вильмс родился около Раквере, и интересно, что здесь опять возникает тема Пярнуской гимназии, где учились чуть ли не все видные эстонские политики. Это старое здание из красного кирпича недалеко от нынешнего автовокзала сохранилось. Перед этой школой растет дерево с траурно опущенными ветвями. Это в память о Вильмсе выпускники гимназии посадили. Оказывается, памятником может быть и дерево, а не только столп или фигура.

Вильмс пришел в Пярнускую гимназию из деревенской школы. А это как раз было в революцию 1905 года. И он начал организовывать кружки. Мальчишка, а за ним уже следит полиция, его арестовывают и потом просто выгоняют из школы.

— В том возрасте, когда еще хулиганят по-детски, он уже становится серьезным «политическим хулиганом»?

— Можно и так сказать. Я как-то спросил своего знакомого историка – можно ли Вильмса считать диссидентом в современном смысле этого слова? Он ведь фактически и был таковым. Его выгоняют в 16 лет из гимназии, но не из-за учебы — все учителя говорили, что он очень способный парень. Просто он бунтует. Кровь у него такая. Его дед был волостным старостой. По каким-то причинам его отец потерял все, поехал в другую волость — опять у него ничего не получилось. Ему пришлось долго судиться. Судебные споры длились очень долго. Когда Юри Вильмс уже был студентом юридического факультета университета, он хотел в суде защищать своего отца. Его, конечно, не допустили, потому что он еще не закончил университет. Вильмсы – это были люди, которые все время боролись за свои права.

Вильмс был одним из активнейших деятелей революции 1905 года в Пярну. Когда его выгнали из гимназии, он взял себе репетиторов и подготовился к сдаче экзаменов. Он едет в Нарвскую гимназию. И там сдает экзамены экстерном, хотя полиция сообщила в Нарву, что он неблагонадежен. Получается так, что Вильмса выгоняют из школы, а он получает аттестат раньше, чем его бывшие одноклассники.

В 1907 году Вильмс получает аттестат зрелости и едет в Тарту, где поступает на юридический факультет. Чтобы поступить в университет, нужна справка из полиции. Но в Тарту ректор Евгений Вячеславович Пассек, профессор римского права, который допустил женщин в Юрьевский университет одним из первых в империи. Декан юрфака — Владимир Иммануилович Грабарь, тоже большой либерал. Они читают справку из полиции о неблагонадежности Вильмса... и принимают его.

— Этакая академическая фронда?

— Совершенно верно. После революции весь факультет был уже русскоязычный. Но там практически все профессора учились на Западе. Шла русификация университета, но знаменитые профессора из Петербурга или Москвы в Тарту не ехали, а посылали своих лучших учеников – молодых и либерально настроенных.

Кроме того, в Тарту никогда не смотрели на процент евреев (пресловутые пять процентов) ни среди преподавателей, ни среди студентов, и можно сказать, что евреев среди профессуры было даже больше, чем русских. И почти все они побывали на Западе, учились там, защищали диссертации, говорили по-английски, по-немецки, по-французски.

Профессура в Тарту тогда была очень молодая и, кроме того, в восторге от своего места. В Тарту были повышенные зарплаты, а стоимость жизни в 3-4 раза дешевле, чем в Москве или Петербурге. И там они были ассистентами – а здесь стали минимум доцентами или экстраординарными профессорами, потом деканами и ординарными профессорами, а кто-то стал и ректором. Спорили, писали диссертации. А женам было делать нечего, еда была такая дешевая, что они соревновались: кто лучше приготовит, и без конца созывали гостей.

— В университете Вильмс продолжал заниматься политикой?

— Вильмс приходит на юридический факультет, где его однокурсником становится Антон-Хансен Таммсааре, наш классик. В университете было студенческое общество «Юхендус» левого направления. Не большевики, конечно, но «розовые». Таммсааре был в обществе библиотекарем и фактически покупал для него книги. Сохранившаяся опись библиотеки общества сделана его рукой. Вильмс вступает в общество, а не в консервативную студенческую корпорацию — Эстонское студенческое общество. И быстро становится лидером. Однако друзья и профессура, я думаю, советуют ему не очень высовываться, так как у него уже были проблемы в Пярну. Вильмс начинает серьезно заниматься учебой.

— Может быть, на снижении его политической активности сказалась женитьба?

— Да, он женился рано, еще в университете. Жена была то ли студенткой, то ли вольнослушательницей в Тарту, так что он берет в жены такую вот эмансипированную даму. Ее звали Мария Оберст. Это интересная, еще неизученная страница его биографии. Он человек с левыми взглядами — а женится на дочери арендатора поместья. Тесть, конечно, не барон, но очень сильный крестьянин – у него арендовано целое поместье около Сангасте. Отсюда многие вопросы. Кстати, у Вильмса всегда были очень хорошие отношения с тестем. С женой потом – не очень, вроде в конце концов они даже не жили вместе. А тесть очень ему помогал, поэтому он мог позволить себе заниматься революцией, а потом даже бросить юриспруденцию ради политики.

В 1911 году Вильмс заканчивает университет и уезжает в Таллинн. У него опять все та же проблема – политическая. В Тарту он хоть и не высовывался, но остается под подозрением полиции как неблагонадежный. Его сначала не берут в Таллинне помощником адвоката, и он начинает частную практику.

Согласно закону 1864 года для работы при суде нужно было разрешение. Его должны были подписать как минимум двое судей. Мы не знаем, какими трюками, но Вильмсу все же удалось получить эти подписи. Потом был огромный скандал: кто разрешил? И эти двое судей были уволены, поплатились карьерой.

В Таллинне был окружной суд – высший суд среднего звена судебной системы империи. Это около нынешнего Драматического театра, через дорогу. Вильмс хотел устроиться при нем адвокатом. Ему долго отказывали из-за левых взглядов, но потом ему помог... большевик Ян Анвельт. В журнале большевиков он сильно ругал Вильмса. Вильмс перевел все это на русский язык и отправил по начальству. Мол, если Анвельт говорит, что я враг народа и буржуа, то какой же я левый? И его принимают в окружной суд.

— Но ведь для любого адвоката важна прежде всего клиентура?

— Конечно, нужен клиент. И Вильмс находит выход – он создает общество квартиросъемщиков. Вдовы и жены солдат, которые в армии, часто имеют проблемы с платежами за квартиры. Их выгоняют на улицу. Вильмс набирает через общество клиентуру небогатую, но зато многочисленную. И в суде Вильмс показывает себя выдающимся оратором.

Домохозяева тоже создают свое общество. Иметь такого противника как Вильмс было невыгодно, и они предложили ему перейти к ним на работу юристом. Но Вильмс им сказал: мой отец несправедливо пострадал из-за хутора, и мне совесть не позволяет сегодня защищать солдаток, а завтра помогать их выгнать на улицу. Даже за хорошие деньги.

К нему обращались и люди, у которых были проблемы с полицией. Он ведь знал, как это выглядит на практике – самого преследовали. А в 1917 году, когда большевики во главе с Виктором Кингисеппом хотели арестовать Константина Пятса, и нужен был адвокат, Вильмс пошел к нему адвокатом.

Он ведет очень активный образ жизни. По воскресеньям в театре «Эстония» собирался Клуб интеллектуалов, и он один из его активных членов. Он успевает везде. Читает лекции, становится одним из создателей Народного университета в Таллинне и преподает там.

— Объективно, по своей деятельности, он все же левый?

— Да, пожалуй. Он ищет популярности. Приезжает в Таллинн в 1911 году, а уже 1 января 1912 года выходит первый номер первого настоящего юридического журнала – «Право и суд». Он и редактор, и автор в одном лице. Журнал выходит как приложение к газетам «Ээсти пяэвалехт» и «Кая». Он ставит проблемы: нет юридической терминологии на эстонском языке, мало и плохо переведены на эстонский законы.

И действительно, гражданское право (свод местных законов) до 1940 года так и не перевели на эстонский. В 1940 году было второе чтение в Рийгикогу, а третьего уже не случилось по известным обстоятельствам. Адвокат и в годы Эстонской Республики шел на суд со сборником законов на русском или немецком языке.

Уголовное право тоже нужно переводить. Обо всем этом пишет Вильмс в своем журнале. В 1912-1913 годах каждый месяц выходит такой журнал и расходится по всей Эстонии. Естественно, Вильмса все знали. В любом регионе Эстонии, если нужен был адвокат, в первую очередь вспоминали Вильмса.

— Вильмс принадлежал к какой-нибудь общероссийской партии?

— Нет, он сам создал Рабочую партию в 1917 году. Потом они назывались «трудовики». Но это была не общероссийская, а своя, эстонская партия.

Но он участвовал в работе российского Учредительного собрания, где было 7 представителей Эстонии. То есть он участвовал в создании новой России. Эстонцы там задавали всем политическим партиям России вопрос о будущем статусе Эстонии. Независимость? Все ответили отрицательно. В лучшем случае говорили об автономии.

Вильмс во всех этих переговорах участвует. Он первым выходит с лозунгом широкой автономии. Потом, когда большевики взяли власть в Петрограде, он понял, что нужна полная независимость.

В том году его жизнь вообще круто изменилась. До февраля 1917 года он занимался адвокатурой, а потом – только политикой.

— Как он пришел к должности заместителя премьер-министра и министра юстиции?

— Думаю, что самым важным исходным толчком в его политической карьере стал Клуб интеллектуалов. Куда входили многие будущие руководители Эстонии, в том числе Константин Пятс. В 1869 году состоялся первый певческий праздник в Тарту (начался он с исполнения «Боже царя храни»), приуроченный к 50-летию освобождения крестьян в Лифляндии. А в 1916 году — еще годовщина (в Эстляндии крестьян освободили в 1816 году), и в театре «Эстония» свою знаменитую речь держит Вильмс. Полиция, конечно, знала об этом мероприятии, но тезисы речи Вильмса заранее не были опубликованы. Его речи в письменном виде у нас нет, есть только воспоминания людей. Это была программная речь – он выдвинул программу широкой автономии. Считается, что это первая серьезная заявка на государственность Эстонии. Многие были в ужасе – что будет. Смутное время было, многие не знали, что можно, что нельзя.

В Таллинне Вильмс знакомится с Константином Коником, с Пятсом. Эта тройка — Пятс, Вильмс и Коник — и провозгласила Манифест независимости в нынешнем здании Банка Эстонии. В феврале 1918-го, когда уже было ясно, что старая Россия рушится, они подготовили этот манифест, придумали формулу государственности – демократическая парламентская республика.

Эта группа интеллектуалов многое сделала и в подготовке 28 ноября 1917 года, когда Земский совет Эстонии провозглашает себя высшей властью в стране.

В первом правительстве Пятс становится премьер-министром, а вторым номером – заместителем премьера и министром юстиции — становится Вильмс. Время было смутное, и поэтому был официально введен пост заместителя премьер-министра, на случай, если с главой правительства что-то случится.

Независимость в Таллинне провозгласили, когда немцы были уже в Кейла. 25 февраля они входят в Таллинн. Эстонские политики не прятались, а пытались вести переговоры о независимости с немцами — но безуспешно. Нужно было найти поддержку на Западе. Нужно ехать, и едет Вильмс. Есть одна версия, что, возможно, из-за семейных неурядиц. Лотман писал о Пушкине, что тот перед роковой дуэлью искал смерти. Возможно, и с Вильмсом было то же. Было решено, что Пятс останется в Эстонии, а вызвался ехать Вильмс.

— И это уже практически последние дни жизни Вильмса. Что с ним произошло?

— В его биографии загадочный конец занимает многих историков. Целые книги написаны: кто и зачем его убил. На недавней конференции, посвященной Вильмсу, я даже говорил своим скандинавским коллегам: давайте больше говорить о том, как он жил и что сделал, а не о том, убили его неделей раньше или позже.

Вильмс решает ехать на Запад через Финляндию. Был март, и вопрос был в том, успеет ли он со спутниками переправиться по льду. А на другой стороне залива идет жестокая гражданская война. О смерти Вильмса ходит множество версий. В 1993 году Яан Кросс написал книгу о Вильмсе, и у него была гипотеза, что официальная версия ложна. «Официальные», найденные останки Вильмса на самом деле ему не принадлежали.

А ведь были устроены государственные похороны как герою Республики. Сегодня можно прибегнуть к экспертизе ДНК – у Вильмса был брат, потомки которого живы. Но что от этого изменится? Тем более, что многие считают: трогать останки — это просто кощунство.

Один финский историк написал целую монографию о смерти Вильмса, но определенного ответа все равно не получено. Сам историк говорит, что остается много непонятного, и официальная версия тоже очень сомнительна.

В «деревне капитанов» — Кясму — все имеют отношение к морю и знают море очень хорошо. Директор музея в Кясму мне говорил, что там все точно знают, какими путями идти в Финляндию. У Вильмса был проводник из этой деревни, а нашли тела там, куда он не мог их привести – все в деревне знали, что это опасное место с тонким льдом.

Точно даже неизвестно, добрался ли Вильмс до финского берега, или нет. Есть версия, что его убили балтийские немцы, которые участвовали в финской гражданской войне на стороне белофиннов. Еще версия – расстреляли финны.

Следующая – его поймали большевики, и он умер в заключении в России. Но последняя несколько искусственная. Все-таки 1918 год – это не 1940-й. Просто это умозрительная проекция на «шведский случай» с Валленбергом. Самая последняя версия: Вильмса схватили шведские добровольцы, которые воевали на стороне белых в Финляндии. В Швеции нашли дневник одного добровольца, и там есть запись: взяли двух эстонцев, один хорошо одет, с деньгами. Деньги забрали, а эстонцев расстреляли.

Фигура Вильмса для эстонской истории очень значительна. Он был великолепный организатор и интеллектуал. Его речь в театре «Эстония» — одна из самых ярких страниц в истории борьбы за независимость. То, вокруг чего кругами ходили многие, боясь сказать в открытую, Вильмс не побоялся высказать публично, при большом стечении народа.

— Спасибо за беседу.