"Молодежь Эстонии" | 24.04.08 | Обратно

Смотрим вперед...

Алексей Громыко. Фото Элины ПЯЗОК

С Алексеем ГРОМЫКО, директором европейских программ фонда «Русский мир», заместителем директора Института Европы Российской Академии наук, доктором политических наук, беседует наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА.

— Ваш знаменитый дед, оставивший столь глубокий след в истории огромной прежде страны, ее внешней политики, вообще в мировой дипломатии, писал в своих воспоминаниях, что ваш род крестьянский, что люди, носившие эту фамилию, в той или иной степени были связаны с древними радимичами, с теми поселениями, лесами, лугами, полями, которые раскинулись между верховьями Днепра и Десны, в бассейне Сожа, у реки Беседь. И хотя в роду в течение многих десятилетий были крестьяне, рабочие, в советские и постсоветские времена из вашей семьи вышли многие известные дипломаты. Ваш отец ведь тоже был связан с миром дипломатии?

— Да, отец довольно долго работал в советских посольствах в Вашингтоне, в Лондоне, в Берлине и закончил свою дипломатическую деятельность в ранге советника I класса. Но он также долго работал в Академии наук сначала СССР, потом России.

— А вы тоже по семейной традиции окончили МГИМО?

— Нет. Я пошел учиться на исторический факультет Московского Государственного университета им. Ломоносова. И для меня это был совершенно осмысленный выбор. В МГИМО и так учились несколько представителей нашей семьи, и мне хотелось попробовать что-то еще, чтобы наш род не складывал, как говорится, все яйца в одну корзину — в дипломатию. Для меня наиболее интересной оказалась сфера науки. И я бы сказал, меня и мою тетю, дочь Андрея Андреевича Громыко, больше знают именно как людей, работающих в науке.

— Если судить по фотографиям в книгах, в газетах, вы похожи на своего деда. Только он был черноволосым, а вы несколько «иного цвета».

— Да, цветом волос я больше соответствую материнской линии. Что же касается похожести на деда, о которой вы говорите, то со стороны, очевидно, виднее. Мне же кажется, что важнее походить на него в том, что касается защиты интересов народа России, а также и тех, кто испытывает симпатию по отношению к России как стране, к ее культуре.

— А вы помните Андрея Андреевича? Вам удавалось часто общаться с ним?

— Конечно. Мы были с ним очень близки. Я постоянно общался с ним примерно до 20 лет, до тех пор, пока это было возможно.

— Почему-то существует мнение, что он был суровым человеком...

— Нет, это совсем не так. Он не был суровым ни по отношению к родным, ни по отношению к подчиненным. Он был строгим человеком, это правда, но не суровым, нет.

— А в мире, если судить по газетным материалам, по литературе, его называли «господин нет». Очевидно, имели в виду его твердость?

— Ну, в мире — это преувеличение... А в западных странах — да, так его называли. Вероятно, потому, что он много раз накладывал вето на резолюции в Совете Безопасности ООН. Обстановка была тогда достаточно сложной, у СССР и его союзников было не так уж много сторонников. И свою позицию приходилось отстаивать твердо и с умом. Однако я бы сказал, что это прозвище — «господин нет» — столь же неверно, как и любой другой ярлык, приклеенный к тому или иному человеку.

Мы, кстати, спрашивали у деда, почему его так называли. И он сказал, что на практике в те сложные времена ему гораздо чаще приходилось слышать на разного рода переговорах «nо», чем слышали от него «нет».

А вообще-то, я думаю, сказать в каких-то случаях «нет» намного сложнее, чем согласиться, произнести «да». И если бы в начале 90-х ведущие политики других стран почаще слышали это «нет» от наших руководителей, возможно, это больше пошло бы на благо нашей страны. Мы ведь помним провалы в нашей внешней политике, горькие плоды которых приходится пожинать до сих пор и с горькими последствиями которых придется иметь дело еще много лет.

— Когда-то ваш дед, вспоминая, как в конце 1945 года впервые прибыл в столицу Англии, чтобы принять участие в первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН, когда, по его словам, «только что был потушен небывалый в мировой истории военный пожар», писал, что «Европа скорбела, но Европа и ликовала. Оплакивала мертвых, но и торжествовала в связи с победой. Англия жила той же гаммой чувств, что и другие государства — участники битвы с фашистскими агрессорами». Тогда, как он вспоминает, у советского руководства оставалось твердое намерение продолжать сотрудничество с западными державами — союзницами по антигитлеровской коалиции, включая и Англию, хотя там уже начали происходить перемены. А какой вы видите Европу сейчас, спустя 63 года после тех событий, вы ученый, заместитель директора Института Европы РАН? Хотелось бы спросить об этом сейчас, когда до 9 мая остается около полутора недель...

— Отношения России с другими европейскими странами — я говорю «с другими» — потому что Россия — это один из самых великих и ярких представителей именно европейской цивилизации, так вот отношения России с другими странами Европы в последние 20 лет складываются очень не просто. Но самое главное, что эти отношения, если говорить о странах Западной Европы, вышли на принципиально новый уровень. «Холодная война» закончилась на рубеже 80-90-х годов, и раскол мира по идеологическому признаку был преодолен. И те проблемы, которые возникают, например, между Россией и Евросоюзом, или отдельными странами Евросоюза, или европейскими государствами, не входящими еще в Евросоюз, это проблемы, которые могут решаться в рабочем порядке. А если эти проблемы не решаются, то это уже беда политиков, а не те трудности, которые непреодолимы. Так что ситуация сложная, и сказать в двух словах об отношениях России и остальной Европы практически невозможно. В Европе несколько десятков государств, с некоторыми из них отношения у России очень близкие, дружественные, с некоторыми — напряженные. Но ничего необычного или ненормального в этом нет. У любой великой страны на протяжении истории всегда были свои друзья и свои противники. Друзья со временем могут обратиться в противников, а противники стать друзьями. И этот круговорот в истории повторяется вечно.

— А вы со спокойной душой ехали в Эстонию? После апрельских событий год был сложным, напряженным, в том числе и в отношениях с Россией...

— Знаете, я ехал сюда совершенно спокойно. Фонд «Русский мир» — неполитическая организация, он нацелен на развитие отношений в сфере культуры, образования. В Эстонии огромное количество людей, для которых русский язык является родным, к тому же и многие этнические эстонцы говорят на русском языке. И мы считаем, что для фонда «Русский мир» такая страна, как Эстония, очень интересна, очень важна. И мы будем работать здесь, надеясь на реализацию целого ряда наших проектов.

— Все-таки интересно, что в фонде «Русский мир» оказались и вы, внук Андрея Громыко, и Никонов, внук Вячеслава Молотова, тоже одного из руководителей государства в прежние времена. Вы, очевидно, были знакомы с детства, выросли, можно сказать, в одном кругу?

— Нет, мы не были знакомы. Знали друг друга по статьям, научным работам, публикациям в прессе. А познакомились, когда создавался фонд «Русский мир». И я рад, что у фонда такой руководитель.

— Вот вы, Алексей Анатольевич, являетесь директором европейских программ фонда. Что это за программы? Как можно было бы коротко их охарактеризовать?

— В фонде несколько директоров, которые курируют разные направления. Есть директор по программам в самой России. Есть директор по программам в странах СНГ. Есть директора, курирующие Азию или Америку. Мое направление — Европа.

— И Эстония в том числе?

— Конечно. Если говорить коротко, то речь идет о предоставлении грантов на цели продвижения русского языка, сохранения и развития русской культуры.

А второе чрезвычайно важное направление — это открытие Русских центров в разных странах. В этом году нам предстоит открыть около 40 Русских центров по всему миру, и половина из них, я думаю, придется на Европу.

— Русский центр — это библиотека, это периодическая печать, это информация, приходящая из России и рассказывающая о последних достижениях в области культуры, науки. Так ли я понимаю идею, лежащую в основе этих центров?

— Да, все, что вы сказали, правильно. Но это и намного больше. Русские центры — это многосторонние, ресурсные центры, где информация будет располагаться как на бумажных, так и на электронных носителях. Это площадки, где можно будет не только получать полную информацию о русском языке, возможностях его преподавания, но и заниматься, например, на курсах, участвовать в конференциях, во встречах с учеными, актерами, преподавателями из России. Планируются различные мероприятия, связанные с преподаванием, изучением русского языка и русской культуры.

— Мы слышали, что в качестве такого партнера, такой площадки для фонда «Русский мир» здесь, в Таллинне, может быть Институт Пушкина. Так ли это?

— Этот вопрос находится сейчас в стадии обсуждения, проработки. Тем более, что в Таллинне я нахожусь всего несколько дней. Но должен сказать, что Институт Пушкина как одна из очень деятельных неправительственных, общественных организаций, конечно, будет одним из ведущих наших партнеров. Конференция для учителей по русскому языку, которая прошла здесь как раз в дни моего пребывания, и служит еще одним доказательством того, что Институт Пушкина вносит большой, я бы даже сказал, неоценимый вклад в интеграцию культур в Эстонии, в распространение и поддержку русского языка.

Я бы хотел особенно подчеркнуть, что человек, который ощущает себя представителем как своей исторической родины, так и страны проживания, имеет намного больше шансов добиться в жизни чего-то очень существенного, чем тот, кто живет, кто чувствует себя в некоем закрытом гетто, отгороженном от всего остального мира.

— И еще один вопрос, Алексей Анатольевич... Все последнее время идет очень много споров, трений, разногласий вокруг закона о соотечественниках. Говорят, он будет исправляться, дополняться. Но как именно? Есть немало сторонников того, чтобы соотечественниками считать лишь граждан России. Жаль, если такое мнение возобладает. Скажите, какой в этом отношении может быть позиция фонда «Русский мир» и его руководителей?

— Я должен сказать, что в концептуальном плане для нас важны не только российские граждане в самой России, не только те, кто живет с российским паспортом в других государствах, но и все, кто чувствует свою принадлежность к Русскому миру в широком плане, свою связь с ним, связь с русской культурой, историей, русским языком.

Для нас, для «Русского мира», трактовка соотечественников, конечно, гораздо шире, чем люди с российским паспортом.

Что же касается закона, то в России, как я вижу, сложилось четкое представление о том, что текст его, отдельные положения нуждаются в существенной доработке, модернизации. И эта доработка идет довольно активно. Пока рано говорить, что получится в результате всей этой работы. Но фонд «Русский мир» постарается внести свою лепту в разработку закона, в то, чтобы понятие «соотечественник» трактовалось шире, чем только граждане России.

— Спасибо. И будем ждать вас снова у нас в Эстонии.

— Уверяю вас, что мои функции как представителя фонда не закончились этой поездкой в Таллинн...