"Молодежь Эстонии" | 18.08.08 | Обратно

Гневный посох Солженицына

Анатолий КОРОЛЕВ,
обозреватель «РИА Новости»

Фото Александра НАТРУСКИНА

Пожалуй, ни у кого из писателей ХХ века не было столь яркой судьбы! Александр Солженицын — офицер советской армии, арестант, заключенный в лагере, смертельно больной и чудом выздоровевший раковый больной, затем скромный учитель физики в рязанской школе, после яркий дебютант в литературе, вскоре отчаянный диссидент, высланный из Отечества, наконец, лауреат Нобелевской премии, гневный пророк, колосс-затворник в американском Вермонте.

И самые последние штрихи: триумфатор, который вернулся на родину, чтобы снова окружить себя атмосферой уединения и жить как в скиту.

Если так же бегло проследить путь писателя в литературе, то можно заметить следующее: начинал он как строгий реалист толстовского круга. В своем знаменитом дебюте, повести «Один день Ивана Денисовича» Солженицын увидел защиту от бед террора в душе человека, в его характере. Именно характер обозначил писатель как то последнее и неистребимое человеческое начало, зернышко, каковое не способно раздавить никакое насилие. В этом его герой Иван Шухов наследует толстовскому Платону Каратаеву. Тут главное — быть в ладу с собственной совестью.

Всемирная слава скорректировала идеализм дебютанта. Солженицын ввязался в отчаянную политическую борьбу и в серии разгневанных книг «Раковый корпус», «В круге первом» и особенно в «Архипелаге ГУЛаг» полностью сменил картину русского бытия. Теперь он не уповает на отдельного человека, отныне его вера — это характер истории. Вот что невозможно ни отменить, ни исправить никаким палачам. В конце концов правда этой стихии настоит на своем и победит.

Казалось бы, на этом можно поставить точку. Мысль и чувство достигли зенита, но… Но Солженицын решительно следует дальше. В его упрямом характере есть черты пророка, который беспрестанно ищет мишени для ударов гневного посоха.

Как-то мне довелось увидеть вериги патриарха Никона. Так вот, это были два гнутых железных бруска с шипами (не очень острыми, но длиной не меньше 2-3 см). Они надевались на голые плечи, под монашескую рясу, и ежеминутно терзали плоть, напоминая о страданиях Христа. Вот где источник русской особенности — терзай себя, чтобы иметь святое право терзать других.

Долг писателя Солженицын водрузил на свою судьбу с тем же неистовством, как Никон вериги на свои плечи.

В своей новой грандиозной эпопее «Красное колесо» писатель отринул прежний подход. Он устремил взгляд на прошлое страны, и в поисках истока всех бед обнаружил извращение правды, годы поражения России в Первой мировой войне, и возвел это извращение правды в проклятие, которое кто — Судьба? История? Бог? — наложил на русский народ. Впрочем, с Богом у писателя нейтралитет.

В результате случился коллапс, повествование пришло к выводу о том, что народ заслужил свою гибель и тем самым (парадокс) вина с палачей сталинизма перекладывалась — веригами — на плечи негодного человеческого материала. Получалось, что и палачи и жертвы одинаково повинны в общей неправде. На мой взгляд, такое умозаключение — тупик, конец этики.

Возможно, именно здесь кроются корни последней значительной работы писателя — речь о двухтомнике «200 лет вместе». В этом энциклопедическом труде Солженицын описал судьбу русских евреев и дал оценку той роли, каковую они сыграли в судьбе России. Мнения об этой книге резко разошлись, патриоты увидели в ней правду, демократы — ложь, а евреи обвинили писателя в ксенофобии и даже антисемитизме.

На мой взгляд, Солженицын постарался быть предельно нейтральным, и все же в центре писательского внимания впервые встал «вопрос крови». Описав немыслимую параболу, мысль Солженицына пришла к выводу о том, что корень истории страны лежит не в характере человека, не в характере территории, не в духе общей наднациональной вины, а в национальной ментальности евреев и русских, в «голосе крови». Может быть, я не прав, но предпосылки для таких выводов в двухтомнике есть.

Одновременно с творчеством писатель предпринял попытку лично вмешаться в судьбу Отечества. В своей работе «Как нам обустроить Россию», в своих выступлениях в Думе, на телевидении Солженицын призвал искать опору в продолжении идей Столыпина, выходить из кризиса через воскрешение крестьянства, опираться на опыт земства, развивать самоорганизацию жизни и труда в рамках сельской общины.

Увы, его голос не был услышан. Больше того, вызвал насмешки и критику. Что ж, Россия пристрастна, она наверняка вознесет того, кто подражает Христу, но освищет того, кто решит подражать Столыпину. Сегодня она пойдет скорее на крест, чем на пашню.

Президент России Дмитрий Медведев подписал указ, в соответствии с которым в Москве появится улица имени Александра Солженицына.

В соответствии с законом Москвы назвать улицу в честь какого-либо выдающегося человека можно только через 10 лет после его смерти. Однако, учитывая масштаб личности Александра Солженицына, скорее всего, это произойдет значительно раньше.

Кроме того, «отмечая выдающийся вклад А.И. Солженицына в отечественную культуру и непреходящее значение его творчества», президент постановил начиная с 2009 года учредить персональные стипендии имени Солженицына для студентов вузов России.