"МЭ" Среда" | 13.02.08 | Обратно

Шипы и розы

С советником по журналистской этике Эстонского национального телерадиовещания Тарму ТАММЕРКОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Элины ПЯЗОК

— Помогите для начала решить одну этическую задачку, которую задала всем нам телеведущая ЭТВ Астрид Каннель, когда в Москве на пресс-конференции она спросила президента Российской Федерации В.Путина, почему он не извиняется за все про все перед народом Эстонии. Что это было? Смелость и находчивость крутой эстонской журналистки, вмиг прославившей свое имя и обратившей на себя и Эстонию особое внимание? Или неэтичность телевизионщицы, у которой отсутствует как чувство меры, так и чувство дистанции? Ведь она наверняка не улучшила, а, наоборот, ухудшила и так прохладные отношения между странами. Вы-то для себя эту задачку решили сразу, как говорится, по ходу пьесы?

— Прежде чем ответить на этот вопрос с точки зрения советника по журналистской этике, я бы хотел сначала прочитать стенограмму пресс-конференции, чтобы знать, что именно там происходило, какой была основная тема разговора, какие вопросы задавали В.Путину до того, как подошла очередь Астрид Каннель, и какие — после. А если вы спросите меня о том же как у человека, который и сам немало лет проработал в журналистике, то скажу, что вопрос Астрид Каннель, конечно же, носил шокирующий политический оттенок. И все-таки, по-моему, у журналиста есть право воспользоваться моментом, не думая о том, какие в политическом плане будут последствия, потому что мы работаем для общественности и прежде всего должны добывать информацию. Мы не чиновники и не дипломаты, которые часто говорят сдержанно и уклончиво. Не будем к тому же забывать о контексте, в котором прозвучал вопрос Астрид Каннель. Отношения между Эстонией и Россией действительно на низком уровне, эстонские и российские лидеры друг с другом не общаются, так что журналисты просто обязаны искать дорогу, или тропинку, или щель для того, чтобы узнать, что происходит, о чем думает другая сторона. И тут уж нельзя упускать ни одного шанса. Ведь политика делается не только в коридорах власти, не только в Белых домах или на Тоомпеа. Она делается и на пресс-конференциях, которые журналисты посещают не только для того, чтобы сделать статью в завтрашний номер газеты или сюжет в сегодняшнюю новостную телепередачу. Но, конечно, журналисты должны следить за тем, чтобы их вопросы не были провокацией ради самой провокации.

— В предновогодней телепередаче «Время под лупой» ведущая Тийна Яаксон осудила поведение Эдгара Сависаара после апрельских событий, предрекая кризис демократии в Эстонии, если мэр Таллинна немедленно не покинет свой пост. Неприязнью к лидеру центристов отличается не только она, но многие эстонские журналисты. Конечно же, это их право. Но, может быть, они не должны забывать при этом об избирателях, которые привели центристов к управлению столицей, а их лидера — к управлению городской жизнью? Или журналисты — сами по себе, а избиратели — сами по себе?

— По-моему, журналисты должны стараться описывать политическую, экономическую или общественную ситуацию такой, какая она есть, ничего не утаивая и не приукрашивая, и не обязательно при этом думать над тем, как соотнести происходящее с результатами голосования на выборах. Хотя, конечно, стопроцентного совпадения реального события с его описанием добиться невозможно, ибо опыт, возраст, мастерство, профессионализм журналиста так или иначе сказываются на описании.

— Но факты от собственного мнения всегда можно отделить.

— Не только можно, но и нужно. Журналисту необходимо все время помнить о том, в каком жанре он сегодня работает. Если это комментарий, то собственное мнение можно донести ярко, эмоционально и аргументированно. Но если это новостная передача или статья, то в ней должна царить именно новость, а что об этом журналист думает, никого не касается, ибо в данном случае журналист — это глаза и уши своего читателя или слушателя.

— А как должен вести себя политик, когда средства массовой информации начинают активную его травлю, как это было с Арнольдом Рюйтелем во время президентской кампании? Рюйтель, надо отдать ему должное, держался стоически и мужественно принял поражение, хотя оно было, прямо скажем, минимальным. Зато Тоомас Хендрик Ильвес, когда оппонирующая ему пресса начала ворошить биографию его и его родителей, не выдержал и взмолился: «Оставьте в покое мою маму!»

— Согласен, Рюйтель в ходе президентской кампании был очень сдержан и только на завершающем этапе высказал свое отношение к натиску атакующей его прессы, назвав этот натиск психологическим террором против него и его семьи. Ильвес был более эмоциональным. Политики — тоже люди, и они небезразличны к тому, что о них говорят. Но... надо помнить: если ты хочешь стать президентом или премьер-министром, то твоя персона непременно оказывается в центре внимания общественности, и журналисты говорят о тебе не столько как о человеке, сколько как о политике. Если провести — мысленно, конечно, — разделительную черту между этими ролями, тогда психологически легче перенести временную предвыборную ситуацию. Хотя, конечно, неэтично, когда журналисты во время этих высокотемпературных предвыборных периодов перегибают палку и, чтобы создать негативный фон вокруг того или иного политика, допускают злые, грубые и бестактные высказывания.

— Имеют ли право органы правопорядка сбрасывать в средства массовой информации материалы своих предварительных расследований? Так, в 2003 году изумленные телезрители увидели, как вице-мэра Таллинна Владимира Панова в наручниках (!) увезли прямо с места работы. Теперь, пять лет спустя, выяснилась его невиновность. А в прошлом году те же телезрители увидели, как бывшие министры Виллу Рейльян и Эстер Туйксоо в назначенный каждому из них день и час шли в КАПО для разъяснений, а журналисты были тут как тут и совали им под нос микрофоны, на бегу задавая свои вопросы.

— Конечно, тут все дело в правоохранительных органах, превративших задержание того же Владимира Панова в телешоу. Нелепо предполагать, что прокуратура и полиция непрофессиональны и не ведают, что творят. Скорее всего, это был политический заказ, что, конечно же, неприлично, несправедливо и неприемлемо. Теперь о роли медиа. Если бы я был репортером, которому стало известно, что в такое-то время и в таком-то месте будет арестован вице-мэр, я, конечно же, постарался бы прибыть на место, чтобы рассказать об этом. Это мой долг. Но... что я должен делать потом, позже, когда выяснилось, что человек невиновен? Я должен обязательно рассказать об этой невиновности, тем самым довести дело до конца и поставить точку. А может быть, и извиниться в комментарии.

— Вот мы сейчас назвали некоторые журналистские имена, высказали некие критические замечания. Ваш статус советника по журналистской этике это позволяет и даже предусматривает. Но корректно ли, этично ли самим журналистам комментировать работу коллег из других изданий?

— Думается, что в Эстонии не хватает медиакритики. Что я имею в виду? Я имею в виду анализ работы печати, радио или телевидения. Освещают ли они все стороны жизни, или страдают односторонностью? Каковы их принципы подбора информации? И т.д и т.п. Кто должен делать такой анализ? У нас есть театральные критики, есть кинокритики. Но медиакритиков, к сожалению, очень и очень мало. Значит, журналисты сами должны это делать.

— Бросать камни в огород друг друга?

— Этого как раз делать не надо. Но в редакции каждой газеты или телерадиокомпании могут быть один-два человека, которые ежедневно анализируют средства массовой информации, делают выводы и сообщают об этом читателям или зрителям. К примеру, в телерадиокомпании, где я сейчас работаю, мы начали вести на волне Vikerraadio так называемый «Медиачас» — передачу, в ходе которой анализируются наиболее значимые события в средствах массовой информации, имевшие место в течение месяца. В этой передаче, кстати, есть рубрика, посвященная жалобам, претензиям и замечаниям радиослушателей и телезрителей. К сожалению, обратная связь с русскоязычными слушателями пока что очень мала.

— В медийной сфере очень высока конкуренция. Ради повышения читательского спроса журналисты ведут своих читателей от скандала к скандалу. И нет этому ни конца, ни края. Привыкший к такой прессе читатель, не обнаружив в свежем номере газеты ни острого, ни соленого, разочарованно откладывает ее в сторону, мол, сегодня нечего читать... Как с этим бороться? Ведь вся западная печать такова, Эстония не исключение.

— Конкуренция имеет как позитивный, так и негативный эффект. Позитив заключается в том, что редакции всех без исключения газет и журналов постоянно думают над тем, как сделать свои издания лучше, интереснее, привлекательнее. Это, конечно же, идет на пользу читателю. А негатив... Это когда того же читателя стараются заполучить за счет провокационных материалов, живописующих некую искусственную реальность, далекую от той, что есть на самом деле. Иногда под огромными заголовками, снабженными к тому же восклицательными знаками, читатель обнаруживает какой-то пустячок, поданный несоразмерно громко и широко. Журналисты все-таки должны избегать этого, помня, что подобные трюки не повышают, а, наоборот, снижают престиж медиа.

— Как вы относитесь к бесплатным изданиям, таким, как Linnaleht, как муниципальные газеты?

— Linnaleht — это бесплатное издание на коммерческой основе. Такая тенденция заметна во всем мире. Это некачественный продукт, журналистики там мало. Новостей кот наплакал, все они в две-три строки, часто вчерашние. И... реклама, много рекламы. И все-таки такие издания приучают людей просматривать газету. Быть может, человек, не имеющий возможности подписаться на классические газеты, прочитав Linnaleht, на следующий день пойдет в читальный зал библиотеки или купит газету, где больше информации, где есть анализ и комментарии.

Другая группа бесплатных изданий — муниципальные газеты. Конечно, они грешат чрезмерной пропагандой тех политических сил, которые в данное время у власти (и этим отличаются не только центристы в Таллинне). Хотелось бы поменьше такой саморекламы. Но... в этих газетах много утилитарной и очень нужной информации — о ремонте дорог, расписании работы тех или иных учреждений, стоимости парковки, маршруте автобусов, строительстве новых объектов и т.п.

— «Русские слишком много смотрят российское телевидение и потому подвержены его негативному влиянию». Эта мысль на разные лады озвучивается сейчас политиками правящей коалиции, которые ищут пути и способы переключить нас, неэстонцев, на эстонское телевидение. Что вы об этом скажете?

— Когда вице-спикер Рийгикогу Кристийна Оюланд в прошлом году после апрельских событий заговорила о необходимости прекратить трансляцию в Эстонии российского телевидения, я сразу заметил, что это очень глупая идея, такого не надо делать ни при каких обстоятельствах, это неприемлемо в демократической стране. И все-таки проблема существует. В чем она заключается? Когда некоторые люди, а их немало, смотрят только российское телевидение и не смотрят даже 15-минутную новостную «Актуальную камеру» на русском языке на Эстонском телевидении, не читают ту же «Молодежку», они не имеют адекватной информации о стране, в которой живут. Потому что Россия почти ничего не рассказывает об Эстонии, а если и упоминает о ней, то излагает при этом свою точку зрения. И потому, я думаю, идея создать ЭТВ-2 совсем не плохая. Конечно, это не будет только русскоязычный канал, но там будет больше передач на русском языке или с русскими субтитрами. А предложение Оюланд, повторяю, неэтично, рассчитано на симпатии национально озабоченных избирателей. Надеюсь, подобных запретительных идей мы больше не услышим.

— И под конец хочу спросить у вас про феномен социолога Юхана Кивиряхка. Ведь получилось, что его острая критика в адрес премьер-министра Андруса Ансипа, последовавшая сразу, по горячим следам, после «бронзовой ночи», вызвала недовольство среди значительной части эстонского общества вообще и эстонской журналистики в частности. Разделяющих мнение Кивиряхка политологов и социологов прозвали «красными профессорами», непатриотичными и проч. Но к концу года, когда страсти улеглись, когда высветились результаты правительственных действий, когда стали известны отклики международной общественности, Союз газет Эстонии провозгласил Юхана Кивиряхка другом прессы (Ансипа, наоборот, врагом прессы), а Союз журналистов назвал его лауреатом премии 2007 года. Как это понимать? Эстонская журналистика согласилась с оценками апрельских событий Юханом Кивиряхком? Или это что-то другое?

— По-моему, дело в том, что многие журналисты со временем стали более критично относиться к стилю руководства правительством со стороны Андруса Ансипа, стилю его общения с прессой. По-видимому, количество голосов избирателей, поданных лично за Ансипа на выборах 2007, рекордно высокий рейтинг Партии реформ сыграли с премьером злую шутку. Он перестал ощущать землю под ногами, стал заносчивым, и когда журналисты поняли, что эта заносчивость премьера становится проблематичной для страны, они отдали предпочтение его оппоненту. Но это не значит, что журналисты согласились с Кивиряхком конкретно в оценке действий правительства в апреле. Знак минус отнюдь не поменялся на плюс. Все-таки многие журналисты в Эстонии считают правильным то, что сделал тогда Ансип.

— И значит, журналисты — что очень даже похвально — выразили уважение к оппоненту, к иной точке зрения? Подтвердили его право на несогласие? Сменили шипы на розы...

— В жюри Союза журналистов менее десяти человек. Большинство из них проголосовали за то, чтобы Юхан Кивиряхк стал лауреатом 2007. А в Союз газет, назвавший Юхана Кивиряхка другом прессы, входит более сорока изданий. Это более широкое сообщество. Получается, что и те, и другие сошлись во мнении.

— Спасибо за беседу.