"МЭ" Среда" | 20.02.08 | Обратно

Испытание выборами

С директором Балтийского центра исследований России Владимиром ЮШКИНЫМ беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Николая ШАРУБИНА

— Занимательная складывается ситуация: в США проходят первичные выборы кандидатов в президенты — конечный этап еще нескоро, — но об этом много говорят, пишут, спорят, гадают. А в России вот-вот будут выбирать президента, но нет об этом ни споров, ни разговоров. Ибо нет интриги. Точнее, она, конечно, была, но вмиг испарилась, как только Владимир Путин назвал имя своего преемника. Вы профессионально занимаетесь современной Россией, знаете о тамошних политических процессах все тонкости и детали. Можете ли вы, вслед за некоторыми российскими политологами, повторить, что 2 марта в России состоятся выборы, то есть передача власти демократическим путем?

— Для обозначения того, что произойдет 2 марта в России, я бы использовал другую конструкцию, в которой слово «выборы» надо опустить, назвав это мероприятием или спецоперацией по легитимации уже назначенного президентом Дмитрия Медведева. И никакой интриги тут действительно нет, в отличие от разворачивающейся у нас на глазах американской избирательной гонки, где присутствует состязательность и где главная интрига состоит в том, кто же в конце концов победит, что обычно неясно до самой последней минуты.

— Если бы три остальных кандидата в президенты — Геннадий Зюганов, Владимир Жириновский и Андрей Богданов — отказались участвовать в имитации выборов и выбыли из игры, легитимность преемника Путина была бы под угрозой. Почему же не имеющие никаких шансов претенденты не сделали такого шага? Зачем этот фарс Зюганову? Зачем этот фарс Жириновскому? (О Богданове поговорим отдельно, это особый случай.)

— Либеральный блок именно такое предложение и сделал кандидатам — выйти из игры, чтобы выборы стали недействительными. Но ни Зюганов, ни Жириновский к этому предложению не прислушались, да, наверное, и не могли прислушаться, ведь они старейшие политические деятели постсоветской России, их партии, особенно коммунисты, просто не могут не участвовать в выборах. Не будем забывать, что партии — это как раз такие политические организации, которые для того и создаются, чтобы однажды прийти к власти и обустроить жизнь в стране на свой лад. Что касается Богданова, то это чисто кремлевский проект, подготовленный на тот экстренный случай, если бы Зюганов и Жириновский все-таки решились выйти из игры.

— И вот теперь главная интрига выборов — сумеет ли Жириновский обойти Зюганова? Если такое случится, а этого исключать нельзя, то лидерство Зюганова в его партии пошатнется, и тогда… Тогда, кто знает, Партия справедливости Сергея Миронова (прокремлевская, пропутинская, а значит, и промедведевская) может ее и поглотить.

— Действительно, если Жириновский обойдет Зюганова, то в партии коммунистов начнутся внутренние разборки, которые могут закончиться сменой лидера. Действительно, существует проект объединения коммунистов с партией Миронова, потому что в России уже бродит призрак крупной социал-демократической партии, у которой отсутствует коммунистическое прошлое. Речь идет о солидной и респектабельной партии европейского толка, которая позволила бы России подойти к двухпартийной системе (социал-демократы — социально ориентированные левые, а «Единая Россия» — правые). Трудно сказать, реалистичен ли такой проект. Пока он еще в «особой папке» кремлевских проектов.

— Да уж, из ничего можно было создать «Единую Россию», а из убежденных стариков-коммунистов трудно вылепить новых социал-демократов.

— На Западе никто никого не лепит. Там партии возникают естественно, снизу, у них уже столетняя история, и они закрепляются в политической системе крепко и надежно. В современной России, увы, многое пытаются насадить сверху, а коммунисты… Они же снизу выросли, у них тоже столетняя история, их трудно закрыть или ликвидировать. Впрочем, поживем — увидим. Быть может, у коммунистов — опять-таки если Жириновский обойдет Зюганова — возникнет раскол, и тогда отколовшуюся часть могут передать к Миронову и назначить социал-демократами.

— Вы уже назвали проектом Кремля четвертого кандидата в президенты, председателя некой Демократической партии России Андрея Богданова. Неужели в Кремле сидят такие недотепы, которые не сумели подыскать более солидную, более подходящую кандидатуру?

— Надо четко понимать, что в Кремле нет недотеп. Там сидят умные, прагматичные люди, которые недотепами считают российских избирателей. Ведь если бы они уважали избирателя, считали его умным, они бы не выставили напоказ совершенно анекдотичную фигуру кудрявого масона, чья партия на недавних парламентских выборах получила всего 89 тысяч голосов, что не помешало Богданову в кратчайшие сроки собрать 2 миллиона подписей в 59 субъектах Российской Федерации, необходимых для регистрации кандидатом в президенты. И фальшивых подписей в этом гигантском списке оказалось меньше, чем у экс-премьера Михаила Касьянова, перед которым избирательная комиссия захлопнула дверь. Запад сразу увидел трагикомичность ситуации, а народ проглотил.

— Почему, на ваш взгляд, Кремль решил не допускать до выборов Михаила Касьянова? Ведь он никак не мог — при всей антикасьяновской пропаганде — поставить подножку официальному преемнику.

— Касьянов, конечно же, не испортил бы результатов выборов, хотя укрепил бы их легитимность. Но испугались его не поэтому. Думается, что испугались прецедента, ибо участие Касьянова в выборах показало бы всем, кто недоволен или безразличен, что в стране все-таки есть реальная оппозиция, и у нее есть лидер — раскрученный, известный всему миру человек. Похоже, что это и есть главная причина, хотя имидж России, якобы идущей демократическим путем, практически уже обвалился.

— Россия понесет репутационный ущерб еще и потому, что Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) и Парламентская Ассамблея ОБСЕ не пришлют своих наблюдателей на выборы президента. Если Россия уверена в своей правоте, почему она говорит о каких-то капризах этих организаций, руководствующихся в своих намерениях приехать не накануне выборов и не в день выборов, а пораньше, Копенгагенским рамочным документом, подписанным, кстати, и самой Россией?

— В Кремле прекрасно знают и понимают, что мандат БДИПЧ четко оговорен, что наблюдатели обычно приезжают за тридцать или даже за сорок суток до выборов, потому что их интересует не столько сам день выборов, хотя и он тоже, сколько процесс подготовки к ним, состязательность конкурентов, предвыборные дебаты, возможность сравнивать программы кандидатов и т.д. Скандал начался тогда, когда председатель Избирательной комиссии Владимир Чуров предельно ограничил сроки пребывания наблюдателей в стране, хотя ему прекрасно известен их мандат. Так что отказ наблюдателей абсолютно мотивирован. Почему же Россия так поступила? По-видимому, перед Кремлем стояла дилемма: позволить наблюдателям увидеть и зафиксировать по всем правилам процедуры то, что происходит, или… Или наблюдатели не приедут, и тогда западная оценка выборов будет просто эмоциональной. Из двух зол выбрали лучшее. Для себя. Иного логичного объяснения я просто не вижу. Так называемая стабильность и передача власти назначенному преемнику важнее имиджа России за рубежом.

— Удалось ли вам хоть однажды посмотреть по телевизору рано утром десятиминутные предвыборные дебаты? Издевательство какое-то: лучшее время отдано цирку или телесериалам, а дебаты — по утрам…

— Не удалось. Я по природе сова, работаю далеко за полночь и такое раннее утро — не для меня. Но это никакое не издевательство. Это имитация признанных в мире демократических процедур. Должны быть дебаты? Пожалуйста. Почему в семь утра? А страна большая. Кому-то это время самое что ни на есть подходящее.

— Почему Дмитрий Медведев отказался от участия в дебатах?

— Будущему царю не пристало в них участвовать.

— Но это же высокомерие.

— Безусловно. Это неуважение к своему народу, к оппонентам.

— Какое вообще впечатление производит на вас преемник Путина?

— Особого впечатления он на меня не производит, потому что национальный лидер такой великой страны, как Россия, должен быть личностью, а это пока не просматривается.

— Владимир Путин сейчас, накануне своего ухода с поста президента, развернул очень активную деятельность. Вот он выступает в Кремле на расширенном заседании Госсовета с докладом о стратегии развития России до 2020 года (арифметически получается сумма из четырех лет президентства Медведева и восьми лет нового президентства Путина), вот он дает почти пятичасовую пресс-конференцию…

— Последний московский анекдот, иллюстрирующий нынешнюю ситуацию. Москва. 2020 год. Путин с Медведевым пьют пиво. И Путин говорит: «Слушай, Дим, я тут запутался совсем, кто у нас сейчас президент, ты или я?» «Вы, вы, — отвечает Медведев, — я сейчас — премьер». — «Ну, коли так, Дима, тогда сбегай, принеси еще пивка». Но анекдот анекдотом, а что будет 8 мая, на следующий день после инаугурации нового президента? Мне до сих пор не верится, что Путин станет премьер-министром. А если все-таки станет, то как между этими двумя персонами будет распределена ответственность? Ведь Россия втягивается — не сама по себе, а под давлением глобальной экономики, мировых финансовых рынков — в тяжелый период. Путин это понимает, он вообще прекрасно понимает, что такое в России быть премьер-министром. И как путинский электорат будет по понедельникам смотреть по телевидению еженедельную встречу нового президента с ключевыми министрами кабинета? Как Путин будет докладывать Медведеву о выполнении его поручений? К кому на дачу будут приезжать силовики, к Путину или к Медведеву? Чей портрет будет висеть в кабинетах у бюрократов? Все это не мелочи, а знаковые вещи. Все это вопросы, на которые пока нет ответов. И самый главный из них, повторяю, как будет распределена ответственность? Где пропишется центр принятия решений, в Кремле или в Белом доме? Как будет работать этот дуумвират? Выдержит ли Россия двоевластие?

— Владимир Путин сказал на пресс-конференции, что все восемь лет он пахал как раб на галерах. Работал ответственно, с полной отдачей сил. Какую Россию он передает своему преемнику?

— К сожалению, создав вертикаль власти, Путин и его команда, в которую входит и Медведев, ликвидировали конкуренцию внутри политического класса и максимально свернули все механизмы, позволившие России развиваться как конкурентная страна. На Западе прогресс держится во многом на мелком и среднем бизнесе, главным фактором производства стало знание, а фактором конкурентоспособности — непрерывность нововведений. В России же в политической и экономической сферах созданы неповоротливые структуры, повторяющие социалистическую модель. Конечно, Россия продолжит развитие — в силу инерции, размеров страны, ресурсов. Но создать конкуренцию Западу, вырваться вперед такая конструкция неспособна.

— Спасибо за беседу.