"МЭ" Среда" | 16.01.08 | Обратно

Мы пахали!

С доктором сельскохозяйственных наук, членом Рийгикогу седьмого, восьмого и девятого созывов Арво СИРЕНДИ беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Николая ШАРУБИНА

— Г-н Сиренди, мы знакомы много лет. Знаю вас как мудрого, спокойного и уравновешенного человека, кровно связанного с землей, ибо по профессии вы агроном, в свое время возглавлявший Институт земледелия. Понятно, что Министерство сельского хозяйства всегда было для вас родным ведомством. И вдруг это ведомство ведет себя по отношению к вам не только как неродное и даже не как двоюродное, а гораздо жестче. Что же это за напасть такая? Чем это можно объяснить? Давайте сегодня поговорим о том, почему нынешний министр сельского хозяйства Хелир-Валдор Сеэдер запретил издание редактируемого вами второго тома исторического обзора сельского хозяйства Эстонии за период с 1940 по 1990 год, но книга (вернее, две книги, потому что семьсот страниц текста под одной обложкой не поместились) в конце минувшего года все же вышла в свет. Расскажите, пожалуйста, для начала о самой идее — создать фундаментальный обзор эстонского сельского хозяйства в ХХ веке, о том, как эта идея возникла и как начала воплощаться в жизнь и уже на две трети воплощена.

— У каждой идеи есть своя отправная точка. Была она и у нас. Очень, надо сказать, грустная. Пять лет назад ушла из жизни многолетний ректор Сельхозакадемии Минна Клемент. За годы ректорства она вручила дипломы об окончании академии 15 тысячам молодых специалистов, но вот проводить ее в последний путь пришли несколько бывших ректоров и несколько близких родственников, то есть очень мало людей. И тогда мы поняли, что всех нас, десятки лет работавших на селе, просто позабудут, сознательно позабудут, и если мы сами о себе не расскажем, то для истории мы останемся пропавшим поколением, потому что нынешняя молодежь, новое поколение уже привыкло — так их научили — рассматривать нас как пособников оккупантов, коллаборационистов, коммунистов, «бывших», красных баронов и т.п. Инициативная группа заручилась поддержкой Министерства сельского хозяйства, тогда министром был член нашей партии (Народного союза — Т.О.) Тийт Таммсаар, а когда дело дошло до практического результата, министром была уже Эстер Туйксоо, тоже из народников.

— Это была моральная поддержка или финансовая?

— И та, и другая. На первый том, посвященный 1900-1940 годам, мы получили целый миллион крон. Разработали методику, создали редакционную коллегию, одобренную министерством, нашли авторов и приступили к делу. Ваш покорный слуга для координации и редактирования этой работы был утвержден старшим научным сотрудником Института земледелия. Первый том мы закончили и издали в 2006 году тиражом 4 тысячи экземпляров. В продажу он не поступал, ибо разошелся по сельхозшколам и техникумам, по библиотекам и заинтересованным лицам. Разве что маленький резерв остался в министерстве. Успех нас вдохновил на дальнейшую работу, то есть работу над вторым томом, посвященным жизни эстонского села в период советской оккупации. Первые тревожные сигналы поступили из министерства уже в конце апреля минувшего года, когда его возглавил новый министр из IRL Хелир-Валдор Сеэдер. Мол, зачем вообще нужна эта работа, и при чем тут министерство, а если с авторами заключен договор (он был заключен в устной, джентльменской форме), то надо его расторгнуть, а деньги отобрать. В тартускую типографию Greif, где находилась рукопись, поступил указ — книгу не печатать, а деньги вернуть.

— Почему, на ваш взгляд, новый министр так отнесся к вашему коллективному труду?

— Думаю, что проблема заключалась не столько во втором томе, сколько в третьем, который еще только предстоит написать. Он — о периоде современном, о сельском хозяйстве нынешней суверенной Эстонии. Если бы сорвался выпуск второго тома, то, естественно, застопорилась бы, а то и просто остановилась работа над заключительной, третьей частью, в которой мы хотим описать не только то, что случилось с селом после 1990 года, но и дать хотя бы краткую биографию тех шести тысяч земледельцев, научных сообществ, специалистов, которые работают сегодня на селе. В конце концов получилась бы своего рода энциклопедия жизни эстонского села от начала прошлого века и до начала века нынешнего.

— Известно, что министерство попросило двух историков, Энна Тарвела и Мартина Клесмента, отрецензировать вторую часть сборника. И они, прочитав рукопись, дали уничтожающую оценку. В чем заключались их претензии?

— Редколлегия сборника встречалась с этими рецензентами, из которых второй никогда не имел дела с селом. Возник довольно жаркий спор. Рецензенты уверяли, что прочитанное никакая не история и вообще никому не нужно. Мы согласились, что это не исторический труд, но хроника событий, рассказ очевидцев, участников, специалистов. Рассказ, охватывающий определенный исторический этап нашей жизни, который не может остаться для потомков черной дырой. Старшее поколение не вечно, оно уходит, унося с собой опыт прожитого и пережитого. Как заметил Генрих Гейне, под каждой могильной плитой покоится история. Понятно, что наш труд не перекрывает возможность историкам еще и еще раз обращаться к этому периоду, изучать те или иные его эпизоды, события или цепь событий. Мы объясняли, что журавль и лягушка живут в одном болоте, но видят его по-разному, кто сверху, а кто снизу, у обоих своя правда, и они могут не соглашаться друг с другом. Мы напомнили также, что среди 47 авторов статей сборника 16 кандидатов и 12 докторов наук, один магистр, что в авторском коллективе и составе редколлегии, кроме того, шесть бывших парламентариев — Вийве Розенберг, Антс Кяэрма, Юло Вооглайд, Арво Сиренди, Кюлло Арьякас и Майдо Пайо. Все авторы — специалисты сельскохозяйственного производства. Агрономы, зоотехники, садоводы, пчеловоды, ветеринары и т.д. Случайных людей среди них нет. Почему же два приглашенных министерством рецензента могут их поучать?

— Быть может, министра-«ирландца», то есть представителя IRL (союз Isamaa и Res Publica), больше всего смутило то обстоятельство, что книга посвящена 1940-1990 годам, то есть советскому периоду на селе — нашему не столь уж давнему прошлому, о котором нынче принято говорить либо ничего, либо плохо. А лучше — очень плохо. Если послушать нашего президента Тоомаса Хендрика Ильвеса, то мы вообще тут жили в концлагере и ничего, кроме колючей проволоки, не видели.

— Мы исходили из того, что в те времена произошло столько плохого и удручающего, что специально ничего преувеличивать или придумывать нет никакого смысла. А то, что было хорошего, мы тоже упомянули. А хорошим было то, что сельские дети ходили в детсады и школы, что образование и здравоохранение были доступными и бесплатными, что никто не голодал и не бомжевал, что всегда можно было найти работу, что к труженикам села, особенно в последние годы, относились с уважением, а бедность никем не презиралась и не осмеивалась. На селе довольно много строили — учреждений культуры, производственных площадей, жилья. В сельскохозяйственное производство потихоньку приходил прогресс, появлялись машины, облегчавшие труд крестьянина, сокращавшие рабочий день.

— Каково же было министру-«ирландцу» читать про такое?

— А он и не читал, ведь рукописи были у меня. Просто у него, быть может, была особая партийная установка…

— А теперь расскажите, пожалуйста, где же вы добыли деньги на типографские расходы? Ведь книга вышла, и мы держим ее в руках.

— Поговорил с друзьями, со знакомыми, со знакомыми знакомых. Обсудили ситуацию. И взяли деньги взаймы у состоятельного человека. Ненадолго. Через десять дней после выхода книги — правда, тиражом всего 1000 экземпляров, мы деньги вернули, ибо 900 экземпляров разошлись, как горячие пирожки. Один экземпляр я даже министру отнес. В надежде на восстановление отношений, хотя я у него на приеме ни разу не был и отношений не выяснял. В надежде на то, что министерство побеспокоится о том, чтобы допечатать тираж — для сельских библиотек, школ и техникумов. В надежде на то, что третий том тоже будет закончен и увидит свет.

— Хотели бы заключить с министерством договор на третий том сборника?

— Только в том случае, если я, свободный человек, смогу писать то, что думаю и чувствую. Слава Богу, у нас есть, наконец, такая возможность — думать своей головой, иметь свое мнение.

— Возможность такая, конечно, есть. Но и социологи, и политологи отмечают, что в последнее время в нашем обществе становится все труднее высказывать мнение, расходящееся с «генеральной линией» правящей коалиции. Вот и в вашем случае, в процессе публикации книги, о которой мы ведем сегодня разговор, обнаружилась эта неприятная тенденция…

— В одной из своих речей президент Леннарт Мери сказал: каждый день мы должны воспроизводить демократию. Так же, как Министерство обороны, НАТО каждый день должны воспроизводить безопасность. От себя добавлю: каждый день мы должны воспроизводить права человека. И если нас хотят растоптать, мы не должны это позволять, потому что, растаптывая нас, растаптывают основополагающие принципы Конституции. Если нам дано право высказывать свое мнение, устно или письменно, а кто-то на это право посягает, надо противостоять этому посягательству. Вот почему мы просто обязаны были напечатать свою книгу, ведь в противном случае получалось бы, что мы поддаемся давлению. Опубликование книги для нас не было вопросом жизни и смерти, это был вопрос чести и человеческого достоинства. Мы работали не за гонорар, который был весьма скромным, а писали о том, как люди жили и работали все эти годы, как люди пахали. Это была честная и трудная работа, а никакой не коллаборационизм.

— Спасибо за беседу. И… будем ждать третьего тома.