"Молодежь Эстонии" | 22.01.08 | Обратно

На рыцарской улице

Лев ЛИВШИЦ

фото Элины ПЯЗОК

Себе порой я в тягость
сам,
Мне нигде нет покоя —
Сегодня здесь, а завтра
там —
Желание такое!
Поэт-миннезингер Тангейзер, ХIII век

Если от угла улицы Харью пройти по улице Рюйтли несколько десятков метров до крутого ее поворота, то перед нами будет вход в небольшой дворик у подножия крепостной башни. Справа во дворе развалины маленького двухэтажного дома из серого выветренного ветрами и временем известняка. Предполагают, что в этом доме жил ревельский

Палач

Зловещая фигура в красном плаще занимала особое место в жизни средневекового города. Палач мог пытать и казнить любого гражданина города и чужестранца, если было на то решение магистрата, и сам не имел никаких гражданских прав. Он был изгой — с ним не здоровались, его детей не принимали в школы. За нелегкое и позорное ремесло не так уж много платили. Но какой бы колоритной фигурой ни был палач, он только исполнитель. Исполнитель решений Ревельского магистрата, который в своей судебной практике руководствовался так называемым «любекским правом». Ровно 760 лет назад в Ревеле оно было основным сводом законов, не всегда последовательным, но зато скрупулезно мелочным, и охватывало обширный круг преступлений и проступков, предлагало большой выбор наказаний. Тут и объявление «на птичьих правах» беглых преступников, которых каждый мог убить без суда и следствия, тут и колесование за убийство с грабежом или церковное воровство, костер для еретиков и фальшивомонетчиков, «почетное» отсечение головы высокородным преступникам. За менее тяжкие преступления отрубали руку, отрезали уши, клеймили, пороли, выставляли к позорному столбу и заставляли носить позорный камень. Существовала целая такса штрафов: убийство — 40; повреждение руки, ноги, глаза — 20; за отрубленный большой палец — 5; средний — 4; за остальные — 3 марки. Нанесение раны мечом оценивалось в одну марку, копьем — 3, а кухонным ножом в целых… 6 марок.

Немного воображения — и этот дворик, где находился дом ревельского палача, предстанет перед нами таким, каким был он пятьсот лет назад, пугающим и загадочным, с нависшей над ним крепостной башней, с хозяином в красном плаще и капюшоне, который умел не только пытать, но и… лечить раны, полученные в ходе пыток.

Стоит выйти из «дворика палача», увидите на другой стороне улицы Рюйтли здание, в котором некогда размещалась одна из старейших больниц в Балтии. На первый взгляд трудно определить, для чего был построен дом. На каменной плите надпись, что это

Новая богадельня

У входа сказано: «Таллиннская Шведская церковь святого Михаила». Действительно с перерывом в 50 лет здесь в течение двух с половиной столетий была и есть лютеранская церковь шведского прихода. И все-таки это построенное в 1532 году здание без башни не похоже на христианский храм.

Если сориентировать дом по сторонам света, выяснится, что он построен по оси север — юг, но алтарь христианского храма, как правило, должен находиться на востоке. Кстати, странная традиция, странная, если вспомнить ее истоки. Алтарная часть церкви посвящается Иисусу Христу и должна быть ориентирована в сторону гроба Господня, в сторону Иерусалима. Традиции христианства складывались в западном Средиземноморье, для римлян и греков Святой город действительно был на востоке. В наших же краях эта дань строгим церковным канонам приводит к абсурду, ибо на востоке от нас не Иерусалим, а… Сибирь.

Это невысокое одноэтажное здание без башни было возведено в первой половине ХVI века для богадельни, своеобразной средневековой больницы для бедных, так называемой Новой богадельни. Новой, потому что уже в ХIII столетии в Ревеле (Таллинне) существовала Яановская богадельня для прокаженных, а в ХIV веке богадельня при церкви Пюхавайму (Святого духа).

Кто же лечил в то далекое время? Главные лекари были монахи, но только по внутренним болезням. «Церковь гнушается крови», — говорили эти средневековые «терапевты». Но тем не менее в это же время в Ревеле ампутировали конечности, удаляли зубы, лечили раны и переломы. Средневековыми «хирургами» были… цирюльники и банщики. Брадобреям разрешалось делать визиты на дом и производить достаточно серьезные операции. Сохранились сведения, что в шестидесятые годы ХVII столетия ревельские цирюльники с успехом удаляли даже внутренние опухоли. Банщики же имели право удалять мозоли, пускать кровь, ставить банки и пиявок, но только у себя в бане.

А что же богадельня? Там по сути дела и не лечили. Просто содержали неимущих больных. Поправится — на счастье. Нет — похоронят на кладбище святой Варвары, благо, оно рядом, на месте, где теперь угол современного бульвара Каарли и площади Вабадусе.

В 1710 году русские войска вступили в Ревель, и по требованию князя Меншикова церковь святого Михаила на улице Суур-Клоостри была передана воинскому гарнизону, а взамен прихожане лютеранского прихода получили здание бывшей богадельни. Внешне здание не изменилось, интерьер храма украсили резной деревянный алтарь с инициалами короля Карла ХII, изготовленный известным ревельским мастером Иоахимом Армбустом, и искусно сделанный скульптором и резчиком Кристьяном Аккерманом баптистерий (ларец для хранения ценной церковной утвари). Одна из достопримечательностей церкви — оставшаяся еще от богадельни каменная плита в память о свирепствовавшей в 1602 году чуме и страшном голоде 1697 года. Уже позднее для плиты сделали деревянную раму, украшенную резьбой, с надписью о событиях, которым она посвящена. Ныне памятная плита хранится в Городском музее.

После 1945 года в здании размещался спортивный зал, а со 2 июня 1990 года идет служба для шведов-лютеран, жителей Эстонии.

Сауна Боллемана

Напротив церкви святого Михаила дом № 38, и вряд ли кому-либо придет в голову, что на этом месте почти семь столетий назад была старейшая в городе баня. Ее первый адрес — «субмонте» (под горой), то есть под склоном (Тоомпеа), сегодня — улица Рюйтли. Много веков работала здесь, возможно, одна из самых старых бань не только в Ревеле, но и Северной Европе. Принадлежала она местному бюргеру Боллеману и работала три раза в неделю.

Жаль, что из нашей жизни уходит добрый старый обычай. Баня играла особую роль как в истории эстонского, так и русского народа. В бане не только мылись и парились, лечили, но рожали и умирали. «С бани жизнь начинается — в бане она и заканчивается» — говорит эстонская поговорка. И первой на новом подворье сооружали именно баню. Ставили ее подальше от жилья и поближе к воде — на случай пожаров. Баня и у эстонцев, и у русских издавна была священным местом. Не случайно существовало множество запретов: в бане нельзя было ругаться, ссориться, свистеть, петь… А вот сильный пар был обязателен, им не только парились, но и лечились.

Как у китайцев и японцев есть «чайные церемонии», так до последнего времени сохранились «банные церемонии» в наших краях. И не только в деревне, но и в городе. Совсем недавно у многих горожан были свои, ближние или дальные, современные и старые, но обязательно — любимые бани. Большинство из них за последние годы закрылось, а те, что работают, изменились отнюдь не в лучшую сторону и дороги необычайно.

А между тем из всех эстонских слов во всем мире, включая Африку, знают единственное — с а у н а. Да теперь у нас в Таллинне, в том числе и в Старом городе, множество частных саун, где не столько парятся и моются, сколько едят и пьют, и это не так уж плохо. Только думается, что старая традиция сходить в общественную баню не умерла, она гораздо ближе людям, населяющим Эстонию, чем индивидуальные сауны и банные застолья сослуживцев.

В 1740 году на месте древних бань Боллемана на собранные по трем лотереям деньги построили на улице Рюйтли городской исправительный дом. ХVIII столетие принесло изменения в понятие и смысл наказаний. Если в средние века это всегда была месть общества или человека, то в новое время делались попытки исправления преступников изоляцией и трудовоспитанием. В этом арестном доме содержались местные бюргеры, которые обязаны были заниматься полезным трудом. Впрочем, это не относилось к эстонским крестьянам. В 1805 году после принятия царским правительством законов о балтийских крестьянах по Эстонии прокатилась волна протестов и волнений. Они были подавлены, и подавлены жестоко. Среди тех, кто содержался в исправительном доме на улице Рюйтли, были участники волнений в имении Козе-Ууэмыйза, которым устроили публичную порку. В истории дома № 38 немало других событий, связанных с борьбой за справедливость, но время меняет взгляды на это понятие, меняет оценки. Больным нужны больницы, преступникам — тюрьмы, без них не может обойтись ни одно общество.