"Молодежь Эстонии" | 15.07.08 | Обратно

«Книги - это переплетенные люди»

Лев ЛИВШИЦ

В книжных магазинах Таллинна богатый выбор книг на русском, эстонском, английском и других европейских языках: художественных произведений, словарей, энциклопедических сборников… Фото Алексея СМУЛЬСКОГО

Одно заметил я давно,
Что, как зарубина на плуге,
На книге каждое пятно -
Немой свидетель о заслуге.
Н.А.Некрасов

“Аптека для души”

Над входом в знаменитую Александрийскую библиотеку, основанную в 3 веке до нашей эры в великом древнем городе в устье Нила, было написано - “Аптека для души”! В ней хранились многие тысячи книг в виде свитков папируса. Их уничтожали время, войны, фанатики. Но люди создавали все новые и новые книги, понимая, что они - лучшее лекарство для души, которое не только лечит, но и учит. Даже тогда, когда человек этого не замечает, правда, при условии, что он все-таки... читает. В книгах весь человеческий опыт, вся мудрость, в них сами люди. Не случайно русский книгоиздатель Петр Сойкин писал: “Книги - это переплетенные люди”.

Говорят, людей встречают по одежде, а книги по переплету. Блеск лакированных переплетов, заполнивших полки книжных магазинов и рыночных прилавков по соседству с сыром и сосисками, при всей их красочности чем-то сродни современной архитектуре с ее зеркально-металлической гладью стен и четкими геометрическими формами - красиво и… холодно. Сверкающий строй обложек наряду с солидными изданиями с “крутыми” названиями вроде “Кобра”, “Брус смерти”, “Анжелика и демон”, другие… о содержании которых когда-то очень кратко и образно сказал поэт Осип Мандель-
штам: “Жак родился и, прожив жизнь, умер”. Добавить можно, что современный “Жак” за свою жизнь убил или соблазнил с десяток представителей рода человеческого.

В большом магазине “Аполло” богатый выбор книг на эстонском, английском и других европейских языках: художественных произведений, словарей, энциклопедических сборников… Хороший отдел русской литературы. Солидные тома избранных произведений Льва Толстого, Достоевского, Гоголя, Чехова, других писателей-классиков и современных авторов. И все-таки дороги книги, непомерно дороги для большинства читателей.

Кажется, относительно недавно гонялись мы за очередным номером роман-газеты. Пусть на серой бумаге, но с настоящей литературой. Стояли в очередях на подписные издания. Кажется, последним изданием был трехтомник Пушкина (1986 г.) с тиражом, страшно подумать, десять миллионов экземпляров!

Очередь - это всегда плохо, но, право же, очередь за книгами во всяком случае более обнадеживает, чем очередь на достойное существование. Ушли в прошлое книжный дефицит и собирание домашних библиотек, слишком дороги стали книги и прежде всего для тех, кто их любит. А тут, говорят, рынок, появился интернет, такие понятия, как дайджест (краткое) и адаптация (приспособление) художественного произведения.

Неужто жизнь книги уходит в прошлое? Нет, потому что люди голодны душой и страдают от этого, порой не сознавая причин. Еще голоднее государство, в котором недоступно доброе и умное печатное слово. Нет ничего более опасного, чем такое государство, ибо оно порождает себе подобных и злопамятных, размывает общечеловеческие ценности, принципы гуманизма, морали и добра.

Поворотное событие

В истории каждого народа - появление письменности, затем следует первая книга, вначале рукописная, а потом и печатная. В 1520 году лютеранское движение достигло Эстонии. Чтобы привлечь к себе как можно больше последователей, оно стало вводить обучение основам своего учения в школах, где учили прежде всего чтению и счету. Естественно, возникла необходимость в печатании книг на местном языке.

8 ноября 1525 года в гостинице “Золотой рог” в Любеке был задержан купец, у которого оказалась бочка с лютеранскими книгами, в том числе на эстонском и латышском языках. Он должен был их переправить в Ригу. В то время многие товары, перевозимые на судах, для защиты от влаги закупоривали в бочки. Книги были изъяты на основе папской буллы (круглая металлическая печать, подвешенная на шнурке и скрепленная папским документом) в связи с тем, что все лютеранские книги считались запрещенными и подлежали уничтожению.

Хотя они и были изъяты, но поначалу не знали, что с ними делать. Городская власть в Любеке была в руках католиков, но большая часть горожан уже приняли лютеранство, и выносить решение по этому вопросу церковь и магистрат Любека не решались. Пока дело тянулось, купец (по-видимому, истинный лютеранин) решил все-таки доставить книги в Ригу, воспользовался случаем и, взломав папскую печать, снова закупорил их в бочку и попытался бежать на судне, отправлявшемся в Ригу из гавани Травемюнде. Однако это ему не удалось, он снова был задержан вместе с книгами. Теперь местный любекский инквизитор и кафедральный теолог просмотрели и изучили содержание этих книг и нашли, что они еретические и должны быть уничтожены как пагубно влияющие на неокрепшие в христианской вере души. Каким образом были (и были ли вообще) уничтожены книги - неизвестно. Но указ о запрете и уничтожении первой эстонско-латышской книги сохранился.

На основании этих данных можно считать 8 ноября 1525 года временем появления первой печатной книги на эстонском языке. Возникает вопрос - а правомерно ли это? Ведь книга была изъята и до адресата так или иначе не дошла. Однако события в Любеке не единственное доказательство. Книги пересылали в Ревель не только в одной конфискованной бочке. Нет сомнения - книги на эстонском языке попадали в Ревель и Дерпт (Тарту) в двадцатые годы XVI столетия во времена распространения в Ливонии лютеранства.

Через 10 лет после уничтожения книги на латышском языке пастор церкви Нигулисте Симон Ванрад составил катехизис, а проповедник храма Пюхавайму Иоханнес Коэль перевел его на эстонский язык. Книга была напечатана в 1535 году в Виттенберге. О ней, по-видимому, со временем забыли, и вдруг в 1929 году были обнаружены отдельные страницы этого катехизиса, они оказались во время ремонта переплета обложки совершенно в другой книге. К счастью, сохранилась последняя страница, на которой стояла дата издания - 1535 год.

Эти, правда, несохранившиеся книги заложили основу грамотности этонцев, становления культуры и национального самосознания.

Тайна тубуса

В школьной переплетной мастерской пахло казеиновым клеем, дерматином и бумажной пылью. Старый мастер держал в руках обыкновенный учебник и спрашивал:

- Это, ребята, что?

- Бархударов, “Русский язык”.

- Ну, это самой собой, я спрашиваю о другом - какой размер у этой книги? Так вот, это “октавио”. А что означает слово “октавио”?

- Восемь, - почему-то шепотом сообщил умненький Миша Епифанов.

- Верно, восьмая доля листа.

- Какого листа, они ведь разные? - спросил кто-то.

- Такого, из которого выйдет восемь листков высотой 20 сантиметров. Вот в этом учебнике, - мастер измерил его линейкой, - ровно двадцать. Есть и другие размеры, например, “кварто”, то есть четвертая доля листа, и “фолио” - это лист, согнутый пополам.

В начале 50-х годов ХХ столетия в таллиннском магазине “Старой книги” на улице Мюнди купил маленькую книжицу стихов в кожаном переплете. Она так ловко лежала в руке, от нее исходило тепло, хотелось погладить кожу переплета и уж, конечно, не оставлять ее в магазине. Этот сборник по чьему-то заказу “одел” в кожаный переплет эстонский художник по коже Эдуард Таска.

История издания книг и переплетного дела в Эстонии насчитывает 375 лет. Первая типография была открыта в Ревеле (Таллинне) при Королевской гимназии, когда в 1633 году прибыл из Стокгольма опытный мастер Кристоф Рейснер и организовал здесь типографию. В основном книги издавали богослужебные, в кожаных переплетах, богато украшенные тисненым орнаментом, с цветными заставками и заглавными буквами.

Ремесленный цех переплетчиков Ревеля был основан в 1766 году. Путь к мастерству этой профессии был труден и тернист. Долгие годы уходили на ученичество, после которого удачно выдержанный экзамен давал право стать подмастерьем и отправиться в трехлетнее странствие, чтобы поработать в цехах разных городов. В дорожной сумке подмастерья лежала книга, в которой иноземные мастера подтверждали его работу и давали характеристику умения и прилежания. Без такой книги стать мастером было невозможно. И только после возвращения и наличия свободной вакансии можно было получить право на изготовление образцовой работы. Цеховой устав требовал переплести пять томов: Библию форматом ин-фолио в кожаном переплете, книгу форматом ин-кварто в переплете из свиной кожи с красным обрезом, затем книгу того же формата в телячьей коже с зеленым обрезом и две книги ин-октавио с золоченым обрезом.

Понимаете теперь, почему с благодарностью вспомнил нашего школьного мастера переплета и выписку из устава Ревельского цеха 1777 года о задании, которое должен был выполнить кандидат в мастера, чтобы получить право на самостоятельную работу и стать полноценным членом Ревельского цеха переплетчиков.

Вспомнил и удивительный, почти детективный рассказ старого мастера об истории переплетного дела и книги, который он начал с того, что достал из недр большого шкафа круглый, обтянутый кожей футляр-тубус (в виде трубки), вынул из него другой, поменьше, темно-красный, потертый, с одного конца которого висел на шнурке кусочек кожи.

- Осенью 1917 года, - начал свой рассказ мастер, - ко мне зашел незнакомый человек в мастерскую, тогда еще Павловского института благородных девиц на Знаменской улице, дом № 8, и попросил отреставрировать семейную реликвию - привезенный из Египта его предком древний папирус. Он передал мне этот потертый кожаный футляр, внутри которого был свиток из материала, похожего на желтоватую бумагу. Так вот какой он, папирус - египетская осока, из которой древние изготавливали материал для письма. Его узкие полоски склеивали в более широкие полотнища для свертывания в свитки. Концы такой широкой полосы прикрепляли к палочкам, с которых при чтении разворачивали свиток. Греки назвали папирус - библос, а отсюда библия - книга, а сам свиток - хартия - бумага. Свиток вкладывали в футляр - тубус - трубку, снаружи висел кусочек кожи с названием книги и именем автора. У этого своеобразного заглавия тоже было наименование - индекс - список, перечень.

- А что было дальше с папирусом? - хором спросили мы, ученики 5-а класса.

- Привел в порядок, как мог, сам папирус и сделал новый кожаный футляр. Но… заказчик так и не появился. Кто он и что с ним сталось в те бурные годы, мне неизвестно. А реликвию храню, тем более что старый футляр - древнейший переплет. Библиотеки древних выглядели совсем не так, как теперь, книги хранили в кожаных футлярах - тубусах.