"МЭ" Суббота" | 20.06.08 | Обратно

Пациент по имени Сильвестр…

Нелли КУЗНЕЦОВА

Врач Диана Марон и кот Сильвестр. фото Николая ШАРУБИНА

Наверное, нигде так полно не обнажаются люди, показывая свою душу, как перед ветеринарными врачами. Никогда бы не подумала прежде, что ветеринарная клиника является, по существу, средоточием самой бескорыстной, самоотверженной любви и самого гнусного человеческого предательства.

Между тем, это именно так. Помню, как у моих друзей случилась трагедия. Собака, с которой они прожили много лет, которая была им другом, братом, словом, близким существом, умирала. Она погибала в страшных муках. И невозможно было видеть эти муки, эти безумные собачьи глаза, невозможно было слышать, как жутко кричит собака. Совсем как человек… Они звонили по разным телефонам, они умоляли «скорую помощь», обязанную помогать животным, приехать. И никто не откликнулся, никто не соглашался. Было три часа ночи, самая глухая ночная пора, и никому, очевидно, не хотелось утруждать себя. И только доктор Максим Аронштам, до которого они в конце концов дозвонились, согласился приехать. Но было уже поздно. Собаке невозможно было помочь. И единственное, что он мог сделать, — это прервать ее страдания.

Надо ли говорить, что мои друзья были в шоке, надо ли говорить, что им казалось: за эту ночь они поседеют, сердце не выдержит. И Максим Аронштам, ветеринарный врач, остался с ними до утра. Собаке помочь он уже не мог, но помогал осиротевшим хозяевам. Хотя вовсе не должен был сидеть всю эту долгую ночь с этими почти незнакомыми людьми, разделяя их горе, сочувствуя им, принимая их слезы в свою душу. И ушел лишь под утро, когда убедился, что первый пароксизм горя как-то пережит, инфаркта, во всяком случае, очевидно, не случится.

Не знаю, всякий ли «человеческий» доктор способен на это. Тому врачу, во всяком случае, который приходил к нам, когда умер мой отец, и который быстро и холодно констатировал смерть, и в голову не пришло подумать, что будет с нами, что будет с матерью, когда он захлопнет за собой дверь нашей квартиры.

Я вспоминала об этом, идя на улицу Сикупилли, где Максим Аронштам и врач-хирург Диана Марон, его сестра, открыли свою новую клинику. Оба они решили, что в название этого нового лечебного учреждения для животных должно быть непременно включено слово «элит». Но почему именно — «элит»? И Максим объяснил, что это вовсе не означает, что в клинике будут принимать элитарных клиентов или элитарных собак. За этим словечком, по мнению Максима, должно стоять отношение к животным и к их владельцам.

В самом деле, эта клиника оснащена медицинским оборудованием, как, быть может, не многие другие. Хотя она, эта клиника, невелика по размерам. Здесь есть рентгеновская, отдельная комната, где размещено специальное оборудование для рентген-диагностики. Есть операционная с особым хирургическим столом, который может передвигаться в любую сторону, подниматься и опускаться, поворачиваться под любым углом, так, как это нужно оперирующему врачу. Здесь есть современный наркозный аппарат. При длительных, сложных операциях, объяснил Максим, животное, собака или кошка, дышит специальным газом и частично кислородом. Этот вид наркоза, по словам Максима, дает много преимуществ. Он позволяет внимательно следить за дозой наркоза, увеличивая или уменьшая ее по мере надобности. А после операции собака еще некоторое время дышит кислородом, что позволяет ей легче выходить из наркоза. Это гораздо более современный и во много раз менее вредный способ, чем те «укольчики», которыми пользовались еще так недавно.

Но дело не только в этом. Никакое, даже самое совершенное оборудование не может создать атмосферу, которая здесь непременно присутствует, которую создают Максим Аронштам, Диана Марон и медсестра Татьяна Криштапович, где бы они ни работали. Недаром их постоянные клиенты, люди, знающие этих врачей и эту медсестру, преданны им в течение многих лет. Потому что, помимо высокой врачебной компетентности, здесь есть еще и особое внимание, и непременная бережность, и мягкость, и сердечность, с которыми относятся и к людям, и к животным.

Я знаю, о чем говорю. Мы и сами, я имею в виду свою семью, приносили к Максиму нашу собаку в тяжелейшем состоянии. Именно приносили, потому что она уже не могла ходить сама. Не буду говорить о наших предыдущих хлопотах, о врачах, к которым мы до этого обращались. Не хочу говорить горьких слов… Но в этом состоянии ужаса, уже понимая, что теряем близкое существо, свою собаку, которая долгие годы была у нас членом семьи, мы особенно почувствовали, как именно к нам отнеслись. Мы потеряли дорогое время, надеясь на разных врачей, их помощь, которая помощью не стала. Но Максим со своей бригадой, приняв почти безнадежную собаку, все-таки продлил ее жизнь еще более чем на полтора года.

Я не знаю, как это у них получается. Но ведь получается… Вы приходите к ним, видите улыбку Татьяны, слышите негромкий голос Максима и вдруг ощущаете, что вы здесь свой, что вас здесь ждали и будут разговаривать с вами спокойно, внимательно, вдумываясь в ваши слова, не делая вид, что спешат, что ваши рассказы им надоели, что все это они уже слышали тысячу раз. И совсем не случайно к Максиму, к Татьяне приходят люди зачастую даже не для того, чтобы лечить своего любимца, а для того, чтобы посоветоваться, поговорить, получить какую-то консультацию. Кстати, здесь могут предложить и разного рода корма для собаки, для кошки, в том числе и лечебные. И я видела, как шотландский кот по имени Сильвестр, которого, уж не знаю за какие грехи, называют вислоухим, хотя у него маленькие, аккуратные, лишь слегка вывернутые ушки, пробовал этот корм. Наверное, было вкусно… Хотя кот был явно изнеженным, нетерпеливым в своей привязанности к хозяйке существом.

Максим говорит, что во всех случаях для них, врачей, всегда особенно важно сотрудничество с владельцем животного, взаимопонимание с ним. Кстати, совсем недавно, по словам Максима, был случай, когда именно совместная работа с владельцем помогла спасти собаку.

Он, этот владелец, возил свою собаку на выставку в Люксембург. И туда, и обратно они ехали через Польшу, через Литву. И казалось, все было хорошо, радостно, удачно. Но дома примерно через неделю у собаки поднялась температура. С каждым днем ей становилось все хуже. Хозяин забеспокоился, привез собаку к Максиму. Но… Несмотря на весь свой опыт, Максим, как он говорит, затруднился с диагнозом. В самом деле, рентген не показал ничего сколько-нибудь опасного. Анализы крови тоже как будто не дали результата. Обычное лечение не помогало. Надо было искать, надо было добиваться, чтобы был поставлен четкий диагноз. Другой хозяин, быть может, и отступился бы, махнул рукой на собаку. В конце концов, все это непросто — время, деньги… Но этот человек сказал, что будет делать для своей собаки все, что нужно. Каждый день он докладывал врачу о состоянии собаки, подробно рассказывал о симптомах. Снова и снова делались анализы крови, чтобы увидеть, понять динамику. И диагноз был поставлен. В Польше или Литве собака нахваталась лесных клещей. И хотя их вытащили, все же укус оказался опасным. Где-то там есть район, где клещи переносят тяжелейшие заболевания. В кровь проникает паразит, разрушающий ее клетки. В Эстонии такой болезни нет, тем труднее было поставить диагноз. Но Максим справился. Справился, как он говорит, работая вместе с владельцем собаки. И она была спасена. Конечно, тут сказались опыт Максима, его чутье, его врачебная компетентность. Но и любовь человека к своей собаке, ответственность перед ней, если хотите, которая не позволила просто бросить ее умирать…

Я как-то застала Татьяну Криштапович, которая у Максима и медсестра, и ассистент на операциях, и делопроизводитель, и хозяйка в приемной, словом, незаменимый помощник, глубоко расстроенной. И с трудом, в общем, вытянула у нее причину. Оказывается, к клинике подъехал молодой мужчина на «Мерседесе». Сияя массивным золотым крестом на груди, он водрузил свою собаку на стол. «Спасите мне пса, — сказал он прочувственно Максиму и Татьяне, — он мне как сын». И слеза скатилась по загорелой щеке. Собака действительно была в плохом состоянии. «Нужна срочная капельница», — сказали ему. «А сколько это будет стоить?» — «Четыреста крон, если со всеми необходимыми ингредиентами…» — «Что вы, — махнул рукой владелец «Мерседеса», — лучше усыпите…»

Беспомощная собака с трудом подняла голову, чтобы лизнуть ему руку. Не понимала, наверное, как беспардонно, гнусно он ее предает. Или прощалась…

Таня Криштапович говорила потом, что долго не могла есть и спать, будто ком стоял в горле. Все вспоминала этого с золотым крестом на груди и с «Мерседесом». Вот почему они, по ее словам, больше работают с людьми, чем с животными. Собак и кошек лечить легче. С людьми труднее… С какой поразительной легкостью, с какой душевной глухотой они распоряжаются порой жизнями существ, которые были преданны им до конца.

Хотя, говорит Максим, в последнее время что-то явно изменилось. Таких случаев становится все меньше. Люди подобрели? Или стали больше понимать, что это значит — преданность? Дай Бог, чтобы ухудшающееся экономическое положение в стране не заставило людей снова ожесточиться, очерстветь душой…

Собаки, как люди… Тоскуют по тем, кого любят, кому преданны. Страдают от болезней, мучаются болью… И только хозяин с врачом могут им помочь.

Кстати, в клинику Максима в случае необходимости приезжает профессор Владимир Андрианов, хирург-ортопед, если нужны операции на суставах, менисках, связках. Впрочем, и он, и Максим, как я поняла, убеждены, что во многих случаях спешить со скальпелем не надо, пока не исчерпаны возможности медикаментозного лечения. А если уже видно, что не помогает, что ж, тогда — на операционный стол…

Вообще-то удивительные это люди. Как нужно искренне, глубоко любить животных, чтобы изо дня в день возиться с ними, лечить их, видеть муки и стараться изо всех сил облегчить их. И при этом иной раз терпеть выходки хозяев…

Диана вспоминает, что у Максима в детстве всегда были птички, хомяки, морские свинки и т.д. Он и свою младшую сестру воспитывал в том же духе. Рассказывал ей о природе, о животных, требовал даже, чтобы она писала контрольные, как он говорил, по природоведению, ставил оценки. После 10-го класса она, Диана, уже подрабатывала помощником у врача. И не было сомнений, что путь у нее один — в ту же Сельскохозяйственную академию, на тот же ветеринарный факультет, где учился и старший брат.

И вот теперь оба они, дипломированные врачи-ветеринары, работают вместе, поддерживая друг друга. И хочется от всей души пожелать им удачи. Потому что работают они для нас, для наших любимцев, для близких нам существ…