"МЭ" Суббота" | 22.03.08 | Обратно

Витражи и гобелен соседствуют природно...

Этэри КЕКЕЛИДЗЕ

Та самая Катарина-кяйк, та самая Domini Сanes. 8 х фото Николая ШАРУБИНА

В галерее Domini Сanes, больше известной как галерея Долорес Хоффманн, что расположена в Старом городе, на Катарина-кяйк, до 1 апреля еще можно увидеть выставку гобеленов Людмилы Сварчевской.

Галерея-мастерская

Сама по себе эта коротенькая улочка — вернее, проход вдоль стены Доминиканского монастыря, — соединяющая улицы Мюйривахе и Вене, одна из самых живописных и интересных таллиннских достопримечательностей. Мало того, что именно здесь снимались сцены доброй сотни кинокартин, где действие происходит в средние века, что здесь располагается старинная церковь св.Екатерины, где сегодня играет театр Theatrum, что в ней расположены несколько художественных мастерских, здесь есть еще и уникальная галерея, каких больше в городе нет, — в одной части небольшого помещения находится мастерская по изготовлению витражей, в другой проходят разные выставки, совсем не обязательно витражные. Здесь можно увидеть фотографии, скульптуру, живопись, графику.

Нить страсти и воспоминаний

Что может быть лучше живого цветного света в нашем доме!..

Сейчас здесь выставлены гобелены — искусство, с которым сталкиваешься чрезвычайно редко: из-за его чрезвычайной трудоемкости занимаются сегодня созданием таких ковров только совершенные фанатики. Живущая в Пярну художница Людмила Сварчевская, бесспорно, именно такой фанатик, и не зря ее работы находятся во многих частных собраниях не только в Эстонии, но и в Литве, Финляндии, США, Италии, Германии...

Работы Людмилы Сварчевской не просто ковры-гобелены, которые могут украсить стену любого дома. В них тьма борется со светом, жизнь со смертью, бытие с небытием... В них читаются поэтические строки, зашифрованы поэтические метафоры, сочетаются эмоции и разум. И они очень красивы.

Конь скульптора Александра Любимова.

На этой выставке есть гобелен «Поэт» — с вытканным портретом актера и поэта Юхана Вийдинга, датированный 2003 годом. Вы видели когда-нибудь портретный современный гобелен? Если нет, то здесь вы его увидите. И поразитесь портретному сходству, и удивитесь сиренево-лиловатому отблеску краски, напоминающей цвет чернил, рабочего инструмента поэта. И вспомните его судьбу — Юхан Вийдинг был единственным эстонским интеллигентом, который протестовал против лозунга-листовки «Эстония для эстонцев». Он ушел из жизни добровольно. Людмила Сварчевская соткала этот гобелен как знак своего глубочайшего уважения и преклонения перед Поэтом и перед Поступком настоящего человека. Она говорит, что никто не знает, что стоило ему написать стихи-протест и оказаться одному против всех, что мы сами тогда не знали, что он окажется единственным таким, и не могли оценить масштаба этого поступка. После смерти Юхана Вийдинга она долго искала подходящую его фотографию, чтобы ее графически переработать.

В галерее.

— Мы не были с ним лично знакомы, но я, конечно же, знала его театральные работы и читала его книги, и восхищалась его творчеством. Потом я преклонилась перед его мужеством протеста, а его смерть стала личной моей трагедией. В его книгах я находила то, что мне нужно, — ведь поэтический текст самый информативный. Я писала тогда свою книгу о композиции, и в этой работе отразилась тема света и тьмы — тьма вытесняет жизнь, но Поэт уходит в свет. «Но чернил воздушных проза неразборчиво легка...», в ковре неуловимый оттенок чернил пробивает тьму. У меня к тому времени был ковер «Муза» — все знают «Музу» Ахматовой. И ковер «Поэт» логически замкнул круг, — объясняет Людмила Сварчевская.

В этой галерее все рядом — гобелены, малая пластика, витражи...

Она рассказывает о своих работах и читает стихи. Говорит об идее гобелена «To be or not to be» — сгоревших мостах, о закончившейся любви, о невозможности преодоления препятствия, о неизвестности того, что придет на смену... И читает:

«Как жаль, что тем,
что стало
Твое существование для меня,
Не стало
Мое существование для тебя...»

В ее гобеленах живописно точный цвет — Людмила Сварчевская говорит, что как художник, который выдавливает на палитру разные краски, чтобы добиться нужного тона, так и она ничего не делает из воздуха, а составляет нужный цвет из разных ниточек... И нужную может найти где угодно...

Цвета света

Зал с гобеленами.

В галерее Долорес Хоффманн нет стерильности, да и быть не может — в мастерской режут стекло и паяют свинец для витражей, и хотя галерея отделена от мастерской колонной и старым секретером, все равно атмосфера общая. Она расположена в бывшей кухне Доминиканского монастыря, здесь каменные стены, и, говоря о пяти выставленных гобеленах, Долорес Хоффманн советует обратить внимание на то, как подходят эти ковры к этим камням — потому что Людмила Сварчевская использует природный колорит — цвет травы, цвет пожухлых листьев, цвет воды...

Долорес Хоффманн говорит, что изначально, когда галерея только открывалась, она решила, что здесь будут выставляться художники разных видов искусства, но особо приветствоваться будут близкие к природным — витраж и так все время присутствует, и скульптура здесь к месту, и гобелен... Но к этим стенам и живопись подходит, и красочный батик Ирины Балевой смотрелся прекрасно... Кстати, сейчас в галерее выставлена чудесная скульптура Ирины Рятсеп, посвященная героине года Крысы, — в эту милую и доброжелательную бронзовую Крыску влюбляются все посетители галереи, сейчас это, в основном, туристы.

Витражный мастер, студент Таллиннского университета Артур Палу.

Галерея Долорес Хоффманн дает художникам возможность бесплатно выставляться девять месяцев в году — ни одна городская галерея этого не делает. Долорес, сама художница, знает, как нелегко жить сегодня профессионалам, которые делают настоящее искусство, а не поделки для туристов. Но ведь и для посетителей эти выставки бесплатны. Потому ее галерея и не купается в роскоши — расходы растут, число заказов на витражи хорошо если не уменьшается, но лучше бы оно увеличивалось. Что может сравниться с витражом на окне, преображающем свет в цвет? Ведь совсем не обязательно делать витражные окна — такие заказы к Долорес обычно поступают от церквей. Из разных стран — она любит вспоминать оконные витражи «Вера. Надежда. Любовь», изготовленные ею для протестантской церкви в Японии. Для Долорес Хоффманн, много лет увлекающейся японским искусством, этот заказ оказался как бальзам на душу — открылась возможность тонкого взаимовлияния таких различных традиций.

Кстати сказать, следующей выставкой за поразительными гобеленами Сварчевской будет экспозиция тартуского художника Олега Меллова, который пишет свои картины в стиле китайской живописи го-хуа. Долорес говорит, что он редкий гость — выставляется раз в три-четыре года, но каждый раз представляет очень оригинальную композицию.

Людмила Сварчевская. Гобелен «Поэт». (Юхан Вийдинг).

Долорес Хоффманн говорит, что для нее, как и для Сварчевской, главное — композиция, в основе которой лежит гармония. И что, к сожалению, в современном искусстве преобладает разрушение гармонии, а в современной теории искусства лежит не-красивость, не-гармония, диссонанс... Но здесь, в этих стенах, встречаются те, для кого самоигральный эпатаж, вывих, разрушение не являются предметом интереса. Кому это интересно — пожалуйста, но это другой вид искусства...

Она отдала витражу много лет. Но говорит о нем с таким увлечением, будто открыла только что.

— Витраж — это живой свет, цветной свет, который влияет сразу на мозг человека, причем положительно влияет!

С чего начинается витраж

— С человека, который хочет красоты для своего дома. Спасибо тем, кто жаждет красоты! Сначала мы с заказчиком разговариваем, детально выясняем, что он хочет конкретно, вплоть до интерьера помещения, куда планируется витраж, — это же архитектура! Затем я делаю эскиз, и если заказчику он нравится, то начинаю делать картон, один к одному. Затем с картона я делаю кальку и отношу мастеру. Пока я делаю вторую кальку, мастер делает шаблоны. Калька — это то, что нас связывает с мастером. У нас сейчас работают четыре мастера, разных национальностей, кстати, все парни красавцы, и посетители смеются, что мы отбираем мастеров по внешности. Но все-таки мы их берем по мастерству, и от того, как они изготовят шаблоны, зависит очень многое. Я всегда говорю, что мастера — это мои руки. По шаблонам начинается подбор палитры, какой шаблон из какого стекла — живопись в уме, все делается вслепую. Я вижу эти стекла, но когда они соединяются свинцовой лентой, они меняют цвет, а когда их ставят в архитектуру, они еще раз меняют цвет. Так что я называю мастеру цвет, несколько раз умножая его в уме, — рассказывает Долорес Хоффманн.

Интересно, что, оказывается, для витража идеальное освещение — когда идет снег. Или когда солнце где-то в воздухе, но не светит в окно. Художница обращает наше внимание на то, что на юге, где родился этот вид искусства, люди заслоняются от солнца, а на севере солнца жаждут. И на севере люди невероятно чувствительны к цвету — даже национальная одежда северян невероятна красочна. И это желание цвета отражается в витражах.

Долорес рассказывает, что она сейчас делает витраж для одного частного дома в Лапландии. В доме специально сделана четырехугольная башня, куда встанут «Четыре времени года». Когда один витраж был закончен, в гости к хозяйке пришла ее подруга, посмотрела на витраж и сказала художнице: «Когда вы приедете в следующий раз, вы застанете меня в этой же позе...»

— Я очень ценю эту чувствительность к цветному свету северных народов, — говорит Долорес. — Самый изысканный и рафинированный вид витража — белый. Его очень трудно делать, и далеко не каждый человек может его как следует увидеть. Такой витраж недавно в мастерской купили туристы из города Пушкина — они увидели в нем много разных цветов. Это потому, что они видят много белого — и снег, и белые ночи, преображающие все цвета, и лед...