"Молодежь Эстонии" | 27.03.08 | Обратно

Не надо стесняться говорить о хорошем!

Николай ХРУСТАЛЕВ

Фото из личного архива Евгения Ибрагимова

Сегодня – Международный день театра, праздник тех, кто служит в театре, праздник тех, кто его любит. Сегодня будут названы лучшие спектакли прошлого сезона в разных жанрах, лучшие исполнители мужской и женской роли, лучшие художник, композитор и даже технический работник, потому что сцена и происходящее на ней действие – это только вершина огромного айсберга, именуемого Театр.

На этот раз церемония оглашения имен лауреатов состоится в таллиннском театре NO99, а среди тех, кто не без понятного волнения будет ожидать решения высокого жюри, будет и режиссер-постановщик столичного Театра кукол Евгений Ибрагимов. Высокими театральными отличиями Евгения, по правде говоря, не удивить, в коллекции его наград есть самая, пожалуй, престижная театральная премия России «Золотая Маска». Но всякая награда, как и ложка, всегда хороша к обеду, и та, что получена вчера, никогда не может быть лучше той, на которую надеешься сегодня. Ну, что ж, ждать осталось недолго, а пока несколько вопросов номинанту на годовую театральную премию СТД 2008 Евгению Ибрагимову

— В Эстонию вы приехали не так давно в статусе известного российского режиссера, человека, ставившего не только на родине, но и во Франции, Турции, Чехии. Когда ехали к нам в страну, не было чувства, что встретитесь с иной культурой, иной жизненной и театральной фактурой?

— Конечно же, все, о чем вы говорите, присутствовало, но я не чувствую, что живу в чужой стране. Меня замечательно встретили, я имею все возможности для интересной работы. У меня же тут и земляки есть — наши черкесы. Их не так много, но это чудесные, качественные люди. В выходные могут приехать совершенно неожиданно, посадить в машину и — за город, в лес. Представляете, какой это праздник. Праздник – очень важная вещь, родную речь послушать, поговорить на родном языке. Чего тут греха таить: я — человек восточный, привык к большей импульсивности, к тому, что раз-два! – и сделано. В Эстонии тоже все, как надо, делается, но в другом ритме: раз…два…три…

— Это уже, простите, выражаясь на языке театра, штамп какой-то, вот и вы туда же, про горячих парней…

— Да какой штамп, какие горячие парни? Это наблюдение. Другое дело, что все получается, когда тебя понимают, понимают, какую задачу ставишь, когда ты сам людей понимаешь. А с этим проблем нет.

— На каком языке вы общаетесь с артистами?

— Я человек хорошо обучаемый, с удовольствием учу эстонский.

— Работая в Таллинне, вы продолжаете получать приглашения на постановки в разных городах и странах. Как к ним относитесь?

— Нормально. Это же прекрасно. Ставить на Западе я начал, еще когда работал в Сибири, в Абакане. Понятно, что это не так просто, но зато поразительно интересно. Меня, к примеру, поразили турки. Такая мощь, такой темперамент, замечательно работалось. Это было в Анкаре, мы делали истории про Фархада и Ширин, историю про потерянную красоту.

— Сегодня язык не повернется назвать вас в театре новичком. продолжает ли он оставаться для вас тайной?

— Всегда. Этого не объяснить. Знаете, есть такой тост: «И тогда она пересчитала все волосы в своей косе, все звезды на небе и больше не смогла так жить. Так выпьем за кибернетику!». Когда знаешь все, это ужасно. Мне жалко людей, думающих, что они все знают, они мне неинтересны. Театр – ежедневные открытия.

— Раньше считалось, что театр улучшает зрителя, делает его «выше и чище». Теперь речь о том, что театр должен к зрителю приспосабливаться. Где, по-вашему, золотая середина?

— Мне кажется, что главный вопрос тут – темпоритм времени. Вот написал Гоголь «Игроков», и их можно было играть четыре часа, и так, между прочим, и играли. Зритель приходил, основательно располагался в зале, в антракте поднимался в буфет за шампанским и крем-брюле. Не было у людей тогда проблем со временем, все было в порядке. Сегодня другое мышление, то самое, про которое все говорят, — клиповое. Потому нынешнее время самое магическое именно для нас, для театра кукол: только что действие происходило в нижнем левом углу сцены, а потом улетело куда-то вверх. И это не случайно, возможности у нас такие, мы же кукольники. Можно много говорить о воспитательном предназначении театра, и это будет правильно, но нынче театр больше служит все же развлечению. Он создан для развлечений.

— Представляете, что теперь про вас скажут: мол, несерьезный, неглубокий...

— Насчет глубины не знаю, а другое можно обсудить. На самом деле нередко бывает, что выходишь после спектакля и чувствуешь себя пустым, как турецкий барабан. А ведь еще 10 минут назад аплодировал, веселился, смеялся. А вышел из зала – ничего не осталось, пусто на душе, хоть и уставать было не с чего. Мечтаю о том, чтобы после моих спектаклей ребенок начинал приставать к родителям с вопросами, хотя тут надо так делать, чтобы и родителей не подставлять, не на всякие же вопросы они могут ответить. По себе знаю, у меня маленькие дети, в такой тупик порой ставят. Особенно дочка, 5 лет ей. И вот она задает вопрос, а тебе приходится искать ответ, находить, что и в деле потом может пригодиться. Дочке было 3 года, когда ставил в Чехии спектакль про сотворение мира, сценарий сам написал, а суть истории состояла в том, что младенец рассказывал своей старшей сестренке о том, как все на свете возникало. Младенцы – они же все хорошо помнят, с ангелами продолжают разговаривать, верю в это. Вот и получается истина устами младенца. Так что все было по Библии, но очень просто, своими словами.

— Женя, стало уже общим местом напоминать, что все мы живем в перенасыщенном информацией мире. Какое место в нем теперь осталось театру?

— Театр всегда был живым искусством. Электричество и электрификация всей страны здесь никакой роли не играют. Главное в театре – его позитивный заряд. Театр должен говорить с людьми о позитивном, потому что отрицания кругом сколько угодно, выйдешь на улицу – и началось. Да что там улица? Утром зазвонил будильник – уже травма, стресс, недоспал же… Другое дело, положительные эмоции. Мне кажется, что не надо стесняться говорить о хорошем, о настоящем, о душе. Сейчас это почему-то вызывает опасение, боишься, что тебя не так поймут, что это наивно. Да, наивно, но бояться наивности не надо, сама по себе она прекрасна. Вдруг что-то начинают называть банальным. Да нет, не банально, это мы начали превращать в банальность то, на чем всегда стояла жизнь. Сегодня, чтобы показать любовь в чистом виде, нам без эротической сцены, ну, никак не обойтись. Но при этом люди стали стесняться искренности, высоких проявлений, понятных чувств. Нынче на сцене чем непонятней, тем круче. Я смотрел один такой спектакль, и уже через три минуты понял, что даже бедные артисты не понимают, что они там делают. Что же тогда про зрителей говорить? Есть театр абсурда, который я обожаю. Вот вам, пожалуйста, Гоголь Николай Васильевич, настоящий сюрреалист и абсурдист, как раз то, что и увидит зритель в нашем новом спектакле по его пьесе «Игроки».

P.S.Премьера тех самых «Игроков» по Гоголю, о которых сказал Евгений Ибрагимов, в Театре кукол – буквально послезавтра, пожелаем режиссеру и всем, кто вместе с ним делал этот спектакль, ни пуха ни пера, а пока еще раз поздравим всех служителей Мельпомены и ее поклонников с Международным днем театра!