"МЭ" Суббота" | 02.05.08 | Обратно

Общество под пуленепробиваемым стеклом?

Ответ, по мнению автора статьи, во многом зависит от того, в чем люди видят причину разницы этих мнений. Например, министр обороны Яак Аавиксоо сказал в недавней телепередаче Foorum, что весь вопрос в мировоззрении, и так как при демократии решает большинство, то там и истина. Марью Лауристин, напротив, считает, что дело не в конечных истинах, а в нашей внутренней свободе и в культурной зрелости.

Автор статьи предполагает, что основа противоположных мнений – представление о будущем национальной государственности Эстонии, в котором есть закрытое и открытое крыло. Первое поддерживает чисто национальное государство и сторонится влияния чужаков. Например, Урмас Сутроп считает интеграцию самым большим врагом защиты эстонского языка и советует русским, живущим в Эстонии, не учить эстонский язык вообще. Сторонники открытого крыла, наоборот, не хотят изоляции и стерильности, они хотят контактов и мультикультурного обогащения эстонского общества. На таком понимании основана идеология программ интеграции эстонского общества.

Деятельность правительства Эстонии как во время “бронзового кризиса”, так и в спорах насчет памятника победе в Освободительной войне резко повысила популярность закрытого крыла в эстонском обществе. Но, считает Ветик, это кажущаяся популярность, у которой нет прочной основы. В целом общество, а также эстонцы не едины.

Закрытый национализм – это подход, который Юрий Лотман называл бинарным типом мышления. Бинарное мышление основано на черно-белом типе противопоставления, например, восток-запад, тьма-свет. Такие противопоставления однозначно утверждают, что «мы» – хорошие, а «они» – плохие. Лотман говорил, что бинарный тип мышления исторически присущ русской политической культуре – в отличие от западной реформистской ментальности.

Идеал типа бинарного мышления – стремление создать новую, более совершенную реальность. Например, целью русской коммунистической революции было дать власть в руки тех классов, которые являются подлинными создателями нового мира. Одной из величайших коммунистических утопий являлось объявление коллективизма высшей ценностью, а индивидуализма – самым большим грехом. Но на деле этот гиперколлективизм оказался симуляцией. Социальные связи, которые объединяли людей, были уничтожены через новую идеологию так глубоко, что люди не доверяли даже членам своей семьи. Именно в условиях гиперколлективизма и возникает культ личности.

Пример коммунистического радикализма – противопоставление материализма и идеализма, доведение материального до абсолюта. Последствие гиперматериализма в реальной жизни – жесткое отрицание всего материального, что выразилось в самовольном переустройстве природы, в подавлении материальных нужд людей, в руководстве экономикой согласно абстрактным пятилетним планам.

На недавней конференции, посвященной памяти Леннарта Мери, в одном из выступлений говорилось, что для обеспечения безопасности Эстонии самый эффективный метод – вести себя в политике противоположно поведению России. Но, к сожалению, использование силовых методов для решения споров, связанных с самоопределением, указывает на большевистские методы и в нашей политической культуре.

Решительность эстонского государства при обуздании вандалов во время «бронзовой ночи» вызвала редко наблюдающийся порыв национальных чувств, так как это помогло уменьшить подсознательный страх перед Россией. Но разбушевавшаяся молодежь и словесная агрессивность России – это симптомы, а не ядро проблемы. Деятельности эстонской полиции можно радоваться, но подавление симптомов не решит конфликтов, которые лежат в их основе.

К сожалению, представленный правительством в Рийгикогу пакет «бронзовой ночи» указывает на планы продолжить борьбу с последствиями, но теперь уже с применением более мощного арсенала. Для всех нас это очень важный, основополагающий документ, указывающий на образование общества нового типа в Эстонии. Как и гиперколлективизм, который в 1930-х годах неизбежно привел к возникновению культа личности, так и навязывание гиперзащиты приведет к усилению внутренней конфликтности в эстонском обществе. И это однозначно доказывает исследование соотношения ужесточения наказания и динамики преступности.

Ветик считает, что монумент, который планируется установить на горке Харью, великолепно подходит для идеологии полицейского государства. Памятник призван олицетворять победу в Освободительной войне – чрезвычайно важное событие в эстонской национальной идеологии. Однако, пишет Ветик, нет сомнения в том, что памятник, напоминающий огромный немецкий крест, будет вызывать противоречивые чувства не только у эстонцев, но и у живущих здесь русских. Исходящее из идеологии полицейского государства решение - стеклянное пуленепробиваемое покрытие памятника. Тем самым создатели памятника заранее предполагают возможную стрельбу на горке Харью и загодя к этому готовятся.

В результате красивая идея конкурса по созданию памятника победе в Освободительной войне в реальности становится симуляцией победы. Уже одно словосочетание «пуленепробиваемый памятник победе» – противоречие терминов, так как показывает, что мы не можем чувствовать себя в безопасности даже на самой главной площади своей страны. Этот памятник, усиливающий противоречия, станет частью новой реальности, в которой пуленепробиваемым стеклом придется покрывать все новые и новые объекты. Возникает вопрос: неужели мы хотим двигаться в направлении такого общественного устройства, в котором грубая сила и насилие играют все большую роль?

Суть кризиса эстонского самоопределения - в попытках удержать иллюзию чистого и единого национального государства. Попытки осуществить это насильственными методами начинают угрожать нашим достижениям. Радикальные шаги к созданию видимого единства могут обеспечить некоторым политикам гиперподдержку, но ненадолго.

В идее чисто национального государства нет ничего неестественного – человеку свойственно стремиться к высоким истинам. Но история показывает, что радикальные акции не приводят к осуществлению утопий. «Нам нужно выбрать – будем ли мы двигаться в одном направлении с Россией, пытаясь с помощью кандалов и водяных пушек установить в обществе «единство» и «правильное мировоззрение”, или в направлении западного общества, которое ценит открытые национальные чувства, основанные на внутренней свободе и зрелости», - пишет Ветик.