"Молодежь Эстонии" | 15.05.08 | Обратно

Из прошлого в сегодняшний день…

Нелли КУЗНЕЦОВА

В доме у Антса Паю, в маленьком эстонском городке Йыгева, есть уникальная фотография. На ней — Артур Чилингаров, известный полярный исследователь и вице-спикер Государственной думы России, тот самый Чилингаров, о котором в Книге рекордов Гиннесса сказано, что это «первый в мире человек, который в течение шести месяцев побывал на Южном и на Северном полюсах». Впрочем, мы знаем, что уже после этого Артур Чилингаров совершил беспримерный спуск на дно Северного Ледовитого океана.

А снимок, подаренный Чилингаровым Антсу Паю, сделан на Южном полюсе, возле памятного знака, посвященного первооткрывателям полюса Р. Амундсену и Р. Скотту. Дарственная надпись на снимке гласит: «Антсу Паю, продолжателю дела Эдуарда Толля». Сам Антс говорит, что эта фотография бесконечно дорога ему. После того, как Антс сходил вместе с Чилингаровым на Северный полюс, он навсегда заболел северными широтами, белым безмолвием, бесконечными полярными льдами. Сам он не любит рассказывать об этом в «высоком штиле». Но мы ведь помним слова Папанина о том, что «нигде так не проявляется величие человека, его мужество, как на Севере»…

Мне уже приходилось рассказывать об Антсе Паю на страницах нашей газеты. Но все мне кажется, что я не сказала и десятой доли того, что надо было сказать. Знаю его много лет и все равно всегда удивляюсь этой его неуемной жажде жизни, необычайной щедрости души, необыкновенным его замыслам, которые он ухитряется претворять в жизнь, сколь бы фантастичными, несбыточными они порой ни казались.

Общественный деятель, путешественник, журналист, исследователь — и это еще далеко не полный перечень направлений его деятельности, круга его интересов, обязанностей, которые он сам добровольно взвалил на себя и несет, везет уже много лет.

Сам он считает себя эстонцем и таковым, конечно, является. Но ему совершенно не свойственна некая узкая точка, вернее, «кочка» зрения, как это нередко бывает. У этого человека необычайно широкий взгляд на мир, на сотрудничество, содружество людей разных национальностей, разных стран, разных поколений.

Артур Чилингаров, очевидно, отнюдь не случайно назвал Антса Паю продолжателем дела Эдуарда Толля, другого знаменитого эстонца, ученого, геолога, полярного исследователя. Толль был известен своей удивительной мечтой — стремлением найти Землю Санникова. Это он, представляя на заседании ученого совета Российской Академии наук план такой экспедиции в Восточно-Сибирское море, сказал: «Мы, русские, пользуясь опытом своих предков, в состоянии организовать экспедицию для открытия архипелага, лежащего на север от наших Новосибирских островов». Увы… Землю Санникова он так и не нашел. И мне порой кажется, что Антс Паю, столь же неудержимый в своих замыслах, продолжил бы дело своего земляка, поиски этой легендарной земли, если бы уже не было доказано, что ее все-таки не существует. Но он, Антс, как мне кажется, ищет свою Землю Санникова в других областях, сферах жизни.

Но вот что удивительно. В самых своих невообразимых проектах он добивается результата. И порой даже трудно представить себе, как это ему удается.

Десять лет, десять долгих лет он добивался создания на Кавказе, в Красной Поляне, в эстонском селении Эсто-Садок создания музея Антона Хансена Таммсааре. В далеком 1912 году этот выдающийся эстонский писатель жил здесь, спасаясь от настигшего его туберкулеза. Благодатный климат этих мест, поразительная по красоте природа помогли ему вылечиться. Об этих местах Таммсааре рассказывал в своих знаменитых путевых очерках «С побережья Черного моря».

Здесь Антон Хансен Таммсааре написал свой удивительный рассказ «Мальчик и бабочка», когда-то поразивший Антса Паю. Антс говорил, что, читая этот рассказ, испытывал такое же потрясение, как и при чтении «Маленького принца» Экзюпери. Помните? «И снова меня оледенило предчувствие непоправимой беды. Неужели, неужели я никогда больше не услышу, как он смеется? Этот смех для меня — точно родник в пустыне». Так — у Экзюпери. Антс убежден, что в «Маленьком принце» дана модель идеальной Смерти, хотя мне так не кажется. Но, может быть, Антс прав, считая, что «Мальчик и бабочка» — более оптимистичная вещь, в ней больше жизненной энергии, чем в «Маленьком принце», хотя писал ее тяжело больной человек.

Антс не мог не посмотреть на дом, где жил больной писатель и где родился этот необыкновенный рассказ. Он впервые появился в Эсто-Садке в 1978 году. И понял, что должен все сделать для того, чтобы этот дом стал музеем Таммсааре.

Тогда в доме жили четыре семьи. Трудно даже представить себе, сколько усилий потребовалось, чтобы убедить сочинское руководство в те давние времена дать этим семьям другие квартиры, отдать этот дом под музей. Тут даже известного обаяния Антса могло, очевидно, не хватить. Тут нужны были другие аргументы. Всюду, где только мог, Антс Паю говорил, что время Таммсааре с его отношением к жизни, к людям, с его мыслями, идеями еще впереди, и скоро все это увидят. Кстати, месяца два назад в газете «Черноморская здравница» была опубликована статья под символическим названием «Библиотека знает все». В ней много говорилось о том, что читают люди, какие книги пользуются наибольшим спросом. И оказалось, что из зарубежных писателей именно Таммсааре — наиболее читаемый, именно он получает наивысшую оценку. Книги Таммсааре переведены на 33 языка народов Европы и мира. В России они переиздаются уже 45 лет.

Антс считает, что именно музей способствует росту читательского интереса к этому писателю, а через него и к жизни, истории, традициям эстонского народа. Словом, и после смерти писатель, как выразился Антс, «работает во всю силу». Кстати, в самой Эстонии 130-летие Таммсааре отмечали столь скромно, заметил Антс, что этого можно только устыдиться.

Как бы там ни было, но уже в 1987 году в Эсто-Садке работал студенческий стройотряд из Эстонии. Потом приехали реставраторы из Пярну. Семьи были переселены, дом отремонтирован, обновлен. В 89-м году туда уже повезли экспонаты для музея. И это все — Антс, его работа, его невообразимые усилия. От сам тащил тяжелейшие чемоданы с экспонатами для будущего музея. И музей был открыт.

Кстати, уже позже, в наши дни эстонское правительство выделило для ремонта дома-музея 400 тысяч крон. И это тоже — хлопоты Антса. Конечно, говорит он, деньги небольшие, но где, спрашивается, на культуру выделяют больше средств?

Сочинское руководство тоже помогло. Кстати, дом-музей Таммсааре в Красной Поляне уже 20 лет живет при государственной поддержке Российской Федерации. А ведь это не просто музей, это, по существу, центр культуры для кавказских эстонцев.

Антс, между прочим, на Певческий праздник в Эстонию в следующем году собирается привезти из Эсто-Садка хор «Осень». Это поющие, как он выразился, «кавказские матушки». Очевидно, они побывают и в Пярну. Ведь уже много лет, опять-таки благодаря идеям и хлопотам Антса Паю, Сочи и Пярну являются городами-побратимами.

«Но почему ты выбрал в побратимы Сочи именно Пярну? — изумилась я. — Ведь величины просто несоизмеримы…» — «Да ведь Пярну — город русской интеллигенции, — в свою очередь удивился он. — Вспомни Давида Самойлова, вспомни других деятелей русской культуры, которые любили приезжать в Пярну…» И с сожалением добавил, что сотрудничество между городами развивается, но в это общение, в эту работу до сих пор не удалось втянуть русское население Пярну. Почему? Антс с горечью сказал, что спохватился лишь недавно, сообразив, что делается как-то не так. Но почему, собственно, только Антс Паю должен заботиться о развитии сотрудничества с русским городом, с олимпийским городом? Разве это и не прямое наше дело? Не знаю, как это лучше назвать… Народной дипломатией? Быть может, такое сотрудничество, такая народная дипломатия и пересилит противостояние политиков? Хотелось бы надеяться…

Между прочим, сам Антс недавно вернулся из Сочи, побывав, разумеется, и в Эсто-Садке. И очень удивился, что здесь в печати Эсто-Садок уже обрекли на уничтожение, вместо него-де здесь вырастут Олимпийские объекты.

«Нет, конечно, — убежденно сказал он. — Эсто-Садок жив и будет жить…» Конечно, он меняется, не может же он оставаться таким, каким был и 100, и 50, и 30, и даже 20 лет назад. Жизнь требует перемен. Но разве Таллинн перестал быть Таллинном от того, что здесь были построены Олимпийские объекты?

Возможно, Эсто-Садок станет центром лыжных соревнований в 2014 году. Двор музея, лужайка перед крыльцом находятся на высоте 670 метров над уровнем моря. Лыжные трассы, по словам Антса, пройдут на высоте 1500 метров, то есть выше села.

Кстати, в 1800 метрах от Эсто-Садка, по словам Антса, находится та самая гора, с которой, как известно, любил спускаться нынешний российский премьер Владимир Путин. Антс, рассказывая об Эсто-Садке, сказал, что как раз надеется: перемены помогут Эсто-Садку развиваться, привлекут к нему внимание, повысят его статус. Некоторые из местных жителей, сказал он, правда, побаиваются, что «богачи начнут скупать дома». Но ведь тут и от самих местных жителей многое зависит…

Антса же заботит, волнует другое. И это отдельная история, по-своему уникальная.

Но для того, чтобы рассказать о ней, надо вернуться в далекий 1934 год, когда ученый-биолог Федор Зорин начал необыкновенный эксперимент — создание «Дерева дружбы». Как ни странно, рождению идеи помогла парализованная девушка, которую в инвалидной коляске привезли в сад. Ей хотелось увидеть, как растут мандарины, лимоны, апельсины. Но все деревья, всю коллекцию цитрусовых она увидеть не смогла, не хватило сил. «Вот если бы все ваши цитрусовые росли на одном дереве, — сказала она Зорину, — тогда я смогла бы их увидеть!»

Девушку увезли, а ученый время от времени возвращался к этой мысли. И решил попробовать. На молодое, крепкое деревце дикого цитруса, посаженное в 1934 году, он постепенно привил мандарин, лимон, апельсин, грейпфрут. Фрукты прижились, созрели, и невиданное дерево, поражавшее воображение всех, кто его видел, назвали деревом-садом. Со временем оно превратилось в «Дерево дружбы», на котором оставили свои живые «автографы» представители 167 стран мира. Потом возле него вырос музей, в который привозили и присылали подарки со всех концов света. Присылали и землю, чтобы дереву «легче жилось».

А первую памятную прививку на дереве в 1940 году сделал известный советский полярник академик Отто Юльевич Шмидт. Потом его примеру последовали другие. В свое время сам Чилингаров писал, что это уникальное дерево является прекрасным примером того, как надо помнить о прошлом, сохраняя и поддерживая традиции старших поколений, и думать о будущем, о тех, кто придет к нам на смену, воспитывая новые поколения на лучших примерах истории.

Вот об этом сейчас, когда «Дерево дружбы», вокруг которого развернулись некие бюрократические игры, оказалось в опасности, Антс Паю и напомнил Чилингарову, прося его приехать в этот уникальный сад. Сам он в этом саду уже 20 лет свой человек, делает для него все, что возможно. Но, быть может, его усилий, как он думает, уже недостаточно. По мысли Антса, сам приезд Чилингарова, тот факт, что он может посадить в этом замечательном саду деревце, подчеркнув тем самым преемственность исследователей Арктики и Антарктики, возвращавшихся из своих ледовых походов и погибавших там, в белом безмолвии, поможет спасти «Дерево дружбы» и сад, возникший вокруг него. Попутно Антс пригласил Чилингарова в Эсто-Садок, где он может встретиться с представителями нацменьшинств, живущих на территории Большого Сочи. А эстонская община Эсто-Садка, общество эстонской культуры берет на себя все заботы по приему столь многочисленных гостей.

По нашим сведениям, пока еще не подтвержденным, но очень вероятным, Артур Чилингаров участвовать в этой акции согласился.

А ведь это идея, хлопоты Антса Паю. Он появляется везде как посол доброй воли, без шума, какой-либо аффектации, броской рекламы и т.д., тихо, спокойно, упорно, настойчиво, из года в год делая то, что считает нужным, в чем убежден.

Если бы таких людей было больше. Если бы…