"МЭ" Суббота" | 14.11.08 | Обратно

«Балтийский дом 2008»: увеличительное стекло

Этэри КЕКЕЛИДЗЕ

«Соня» в рижском Новом театре.

В Петербурге закончился восемнадцатый международный театральный фестиваль «Балтийский дом», в котором приняли участие театры из Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Финляндии, Германии, Италии, Дании и России. Эстония представляла спектакль театра No99 «ГЭП, или Горячие эстонские парни», поставленный Тийтом Оясоо и уже отмеченный на фестивале в польском городе Торунь. Этот же спектакль планируется привезти в Москву в рамках программы «Эстонские театры на «Золотой Маске».

Конструктивная анатомия

Язык, на котором говорит современный театр, становится все сложнее. Видеоэкран, кино, компьютерная графика уже вошли в спектакли наравне с актерами, многие режиссеры применяют на сцене принципы кинематографического монтажа, постоянно появляются новые технологии. Какие тенденции сегодня доминируют в европейском театре, каковы их истоки, каким должен быть современный актер, чтобы на равных сосуществовать со столь сильными средствами визуального влияния на зрителей – обсудить эти вопросы в рамках предлагаемой фестивальной программы и планировали организаторы. Не зря заявленная тема фестиваля была сформулирована как «Анатомия театра». И сразу следует отметить, что материал для обсуждения был предоставлен достаточно контрастный – от перенасыщенных различными сценическими технологиями «Неизвестного солдата» финского режиссера Кристиана Смедса и «Кармен. Исход» скандального Андрея Жолдака в Театре Наций до одинокой фигуры актрисы Роберты Каррери, исполняющей Юдифь в спектакле знаменитого Эуженио Барбы и двух актеров из замечательной латышской «Сони», поставленной Алвисом Херманисом.

Вывод один – ничто в театре актера не заменит. Но так же ясно, что без современных технологий театр тоже существовать не может – вопрос КАК и ВО ИМЯ ЧЕГО их применять.

Три спектакля программы дают возможность говорить о том, что возвращается формула Маяковского «Театр – не отражающее зеркало, а увеличительное стекло». Три театра – эстонский, финский и литовский – принесли на сцену проблемы, горячо обсуждаемые в обществе и в средствах массовой информации своих стран, то есть чистой воды публицистику, решенную в абсолютно разных жанрах и масштабах. Интересно, что все три постановки в своих странах высоко оценены театральными и зрительскими сообществами и признаны лучшими спектаклями года.

«ГЭП, или Горячие Эстонские Парни» — сочиненное театром действо на тему, как исправить демографическое положение Эстонии и увеличить ее население. Парадоксальное, смешное, ироническое и то же время очень лирическое представление познакомило петербуржцев с молодым эстонским театром и с молодыми актерами, и знакомство это, будем надеяться, найдет свое продолжение. Таллиннцы, интересующиеся спектаклем, могут его спокойно посмотреть сами.

Литовские «Патриоты» по пьесе Пятраса Вайчунаса в постановке Йонаса Вайткуса – прямое политическое высказывание в жанре политического же фарса с очень точными актерскими работами, а психологический гротеск на сцене сегодня встречается очень редко. Мы подробно писали об этом спектакле недавно, в номере за 19 сентября, рассказывая о рижском фестивале «Взгляд».Так что основное наше внимание – «Неизвестному солдату».

Война как факт искусства

«Неизвестный солдат» Кристиана Смедса стал одной из самых горячих точек обсуждения, хотя видели его не все, а только те, кого фестиваль смог специально привезти в Хельсинки – спектакль настолько технически сложен, что доставить его в Петербург не представлялось возможным. «Неизвестный солдат» — роман финского классика Вяйно Линна, посвященный так называемой «войне-продолжении», то есть не той войне 39-го года, знакомой нам как русско-финская, а боям Второй мировой, когда Финляндия выступала на стороне фашистской Германии. Роман о проигранной войне, принесшей стране многие разрушения и унижение поражения. Роман Вяйно Линна, вышедший в свет в 1954 году, сначала был принят в штыки, поскольку говорил о негероических буднях войны и о солдатах, мечтающих вернуться домой. Позднее его два раза – в 1955 и 1985 годах — экранизировали, фильм 1955 года, снятый Эдвином Лайде, каждый год 6 декабря, в День независимости Финляндии, показывают по телевидению, и, по опросам газеты «Хельсингин Саномат», он признан лучшим финским фильмом всех времен. То есть речь идет не больше и не меньше как о национальной святыне, одной из самых популярных и любимых народом книг, которая имеется в каждой семье.

Кристиан Смедс известен эстонской публике и по фестивалю «Балтоскандал», и по постановкам в таллиннском театре фон Краля двух спектаклей – «Год Зайца» и «Чайка». Постановка «Чайки» была чисто по-смедсовски провокативной (а он вообще великий театральный провокатор), но лишний раз подтвердила, что появляется новая режиссура, которая ставит классические пьесы, основываясь только на трудноуловимом ДУХЕ пьесы, на глубинных ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ героев, причем форма спектакля может быть просто неузнаваемой – в его «Дяде Ване» Соня ушла в какую-то секту, бродит по дому с бубнами и тамбуринами, и узнать пьесу сразу просто невозможно, но в конце концов ошибиться в том, что это именно чеховский «Дядя Ваня», тоже невозможно.

В «Неизвестном солдате» Кристиан Смедс тоже выступил как театральный провокатор – поставил абсолютно пацифистский спектакль, придав ему абсолютно агрессивную форму воздействия на зрителей – в нем кричат, орут, не выбирают выражений, изо всех сил колотят по сброшенным сверху остовам стиральных машин, которые выступают в роли противника, то есть советских солдат, так, что в ушах звенит (актеры в это время надевают специальные наушники), провоцируют зрителей, заставляя их петь хором, выходят в зал, обтекая зрителей цепочками людей с автоматами в руках, и так далее. Режиссеру понадобились два видеоэкрана – огромный задник и экран-портрет, на который проецируются крупные планы актеров, ведущих ту или иную сцену...

Именно на этом экране мы увидим расстрел пленного и самоубийство финского офицера, понявшего, что он остался один... Именно на этом экране увидим лицо капрала Лехто в сцене военной разведки – как в прямом эфире, с помощью камеры ночного видения – встревоженное подслеповатое лицо пожилого человека, потом – выстрел и смерть... Но в принципе Смедса не интересуют психологические портреты героев и конкретные человеческие судьбы, как волновали они автора романа. Режиссера интересует сводный портрет воюющего поколения, он рисует ВОЙНУ – грязную, потную, кровавую, и главное – ПРОШЕДШУЮ. В одном из эпизодов солдаты садятся в последний ряд зрительного зала, а видеокамера, которая постоянно присутствует и следит за ними, передает их лица на экран. То есть они смотрят кино о самих себе, а потом уходят на сцену, где царит война.

Мысль Смедса – прошедшая война осталась в прошлом, сегодня она жива только как факт искусства. И как факт искусства меряется, в том числе, и современными мерками клипового сознания: в какой-то момент сводку военных действий передают с интонациями спортивного комментатора, а потом появляются кадры хоккейной баталии матча, где финны победили русских – результат уравнен.

Вечеринка за линией фронта у Смедса идет под песни «Тату», и на экране появляются портреты знаменитых русских людей, известных финнам – Гоголь, Достоевский, Гагарин, Горбачев, Сталин, Коллонтай вперемежку с Путиным и почему-то «мисс Россией» и финским актером Вилле Хаапасало, который много работает в России... А в минуту отдыха финских солдат им поют русскую песню «Не спеши»... В одну кучу смешивается все – опыт разных поколений, знания дедов и знания внуков, что говорили вчера, что скажут сегодня и о чем будут говорить завтра...

Конечно, Кристиан Смедс не наивный мальчик, он прекрасно понимает, какие средства воздействия на зал он применяет и чего хочет достичь. Две сцены. Одна – первая встреча финского и советского войск: финны стоят на фоне трех сосновых крестов, как на фоне Голгофы, и капрал Лехто подбадривает своих сникших товарищей. Вторая – финал: война закончилась, солдаты устраивают свалку из оружия, изувеченных стиральных машин, березок, стоящих тут же, крестов... «Финляндия умерла» — играет оркестр, а на заднике появляются портреты сегодняшних шоу-звезд, священников, реальных политиков, включая президента Тарью Халонен и премьера Матти Ванханена... И эти портреты виртуально расстреливаются, каждый отдельно. Говорят, госпожа президент очень смеялась в этой сцене (Тарья Халонен любит театр, смотрит практически все, и ее можно иногда встретить даже в таллиннских театральных залах). Другие политики восприняли этот «расстрел» более нервно, но спектакль все посмотрели.

Сам Кристиан Смедс на конференции сказал, что для него самый важный момент романа – это когда солдаты, сложившие оружие, возвратились домой и увидели, что дом их разрушен и разрушена Финляндия. «Финляндия умерла – давайте строить новую Финляндию!» — эта мысль была для режиссера главной, и поэтому для него сцена виртуального расстрела – это взрывание ОБРАЗА ИСТЕБЛИШМЕНТА, причастного к политике, ведущей к войне. Ничего личного...

Но только представьте – спектакль этот поставлен на главной сцене страны – в Национальном театре Финляндии. Билеты на него купить очень трудно, хотя со дня премьеры прошел уже год – его стремятся увидеть все слои населения. И как рассказала нам директор театра Мария-Лийза Невала (кстати, ее портрет тоже в «расстрельном» списке), даже гардеробщицы в дни спектакля чувствуют свою приверженность к этой самой громкой работе последних лет. Это Мария-Лийза пригласила возмутителя спокойствия Кристиана Смедса на постановку в Национальный театр и обеспечила ему все необходимое для того, чтобы этот спектакль-взрыв появился на сцене.

Кристиан Смедс поставил пацифистский спектакль о проигранной войне, о том, что можно и нужно при проигрыше не терять достоинства, как трудно и как необходимо освободиться от догматов истории, о том, что поражение в войне стало спасением Финляндии (победить она могла только вместе с нацистами), о тех внутренних проблемах, которые сейчас будоражат финское общество. В общем, излагает свою точку зрения на все темы, о каких сегодня пишут газеты и дискутируют на всех уровнях общества. И заметьте — никому свое мнение не навязывает, никаких уроков не извлекает, никаких проповедей не произносит. Смотрите, думайте, делайте свои выводы...

«Латышский поезд», или Не пропустите «Соню»!

— не устаю я повторять после того, как стало известно об участии этого маленького шедевра Алвиса Херманиса в нашем фестивале «Сон в зимнюю ночь». Это как раз чисто человеческая история о простой, доброй, нелепой и некрасивой женщине и о ее придуманной, но великой любви... Рассказ Татьяны Толстой, по которому сделан этот спектакль, прочесть может каждый. Два актера, Гундарас Аболиньш и Евгенис Исаевс, играют двух жуликов, которые попадают в старую квартиру, забитую старыми вещами, и вдруг проникновение в чужую жизнь делает одного из них рассказчиком, а второго – героиней этой жизни. Как все просто и как замечательно! И в зале за эту Соню переживают так, как никакая высокая технология не поможет, если у режиссера и актеров нет сердца...

«Латышский поезд» — так называлась дополнительная программа нынешнего «Балтийского дома», и в поезде этом кроме «Сони» приехал еще и спектакль рижского Национального театра «Сестра Керри» — мюзикл Раймонда Паулса, который много лет назад шел в Рижском театре оперетты, а теперь его модернизировали и поставили на драматической сцене. Причем маэстро лично сидит за роялем, что само по себе гарантирует успех.

Немецкий акцент

Третий год подряд на «Балтийский дом» приезжает один из самых известных режиссеров Европы Люк Персиваль, датчанин, работающий как на родине, так и в Германии. Два года назад он поразил зал своим бешеным и нежным «Отелло», год назад – наисовременнейшим «Дядей Ваней», на этот раз с театром берлинским «Шаубюне» показал знаменитую послевоенную пьесу Артура Миллера «Смерть коммивояжера». Спектакль абсолютно статичный – главный герой почти все время сидит на диване чуть ли не в нижнем белье, и жена его бегает в расстегнутой юбке, и сыновья появляются на сцене в трусах... Спектакль по-немецки откровенно груб, и любовница, с которой когда-то застал Вилли Ломена его сын Биф, что во многом сломало его жизнь, появляется на сцене достаточно часто, чтобы откровенно ублажить его даже во время разговора с женой... Все открыто, подчеркнуто грубо и без всяких подтекстов... Действие и слово оторваны друг от друга – делается одно, произносится другое... Говорится о любви к сыну, а в это время как отдельный номер на авансцене исполняется «продажная любовь в номере мотеля»... Разрыв в сознании современного человека смыслового потока и цепи поступков, конечно, имеет место быть, но назвать постановку «Смерти коммивояжера» большой творческой победой тоже язык не поворачивается. Впрочем, нужно иметь в виду, что ставил Люк Персиваль спектакль не для нас, а для своей берлинской публики, а там все-таки немного другие критерии.

Российская программа

Сильной и интересной оказалась российская часть программы – спектакли «Похороните меня за плинтусом» (режиссер Игорь Коняев, театр «Балтийский дом»), «Русское варенье» (режиссер Анджей Бубень, «Театр на Васильевском»), «Женитьба» и «Иваны» в Александринском театре. В газетном обзоре объять необъятное сложно, но тем, кто поедет в Петербург, я смело могу посоветовать сходить не только в прославленный Александринский, но и в «Балтийский дом», и в «Театр на Васильевском».

Книга Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом» наделала немало шума, и те, кто читал, знает, что перенести ее на сцену кажется невозможным. Игорю Коняеву (он же автор инсценировки) и «Балтийскому дому» это удалось вполне. В спектакле заняты замечательные актеры Эра Зиганшина, Игорь Скляр и Роман Громадский.

Польский режиссер Анджей Бубень – он приглашен сюда главным еще в прошлом году – жестким европейским взглядом взглянул на «Русское варенье» Людмилы Улицкой и на чеховскую тему бесконечного русского «Вишневого сада». Получился очень стройный, невосторженный, трезвый и ясный спектакль.