"МЭ" Суббота" | 19.09.08 | Обратно

Андрес ПУУСТУСМАА: «Будущие декабристы мне были интереснее, чем маньяк»

Николай ХРУСТАЛЕВ

Кадр из фильма «1814».

У себя на родине эстонского режиссера Андреса Пуустусмаа считают сегодня одним из тех, кто снимает кино практически без простоев. По окончании одного проекта тут же принимается за следующий, держа при этом в уме третий.

Правда, происходит это не в своем отечестве, а в соседней России. Не случайно «поймать» его удалось именно в Москве, где и случился этот разговор.

— Андрес, как вы относитесь к тому, что вас называют самым плодовитым на сегодняший день режиссером эстонского кино?

— В каком-то смысле доля правды тут присутствует, хотя, скорее, назвал бы себя не плодовитым, а действующим режиссером. Другое дело, что не разделяю в применении к себе эпитета «известный», до этого еще далеко, но вот на что надеюсь совершенно серьезно, так это на то, что однажды придет момент, когда начну снимать не предложенное, не заказное, а свое кино. Набивать руку, тренировать ее – это хорошо, но пора делать следующие шаги.

— Вы сказали о заказе, и сразу подумалось, что не каждому сегодня могут предложить, «заказать» фильм о культовой фигуре российской истории и культуры Пушкине, про которого в России говорят, что он «наше все». Как вы отнеслись к идее продюсеров снять «1814», фильм, где Александр Сергеевич, кстати, не самый главный персонаж?

— Отнесся очень хорошо, а то, что в сюжете он был не самым главным, что только один из лицеистов, один из многих, понравилось мне особенно. Я уже говорил, что увиденное зрителями на большом экране – это только киноверсия, ближе к зиме надеюсь на выход в телевизионный эфир четырехсерийного варианта, который, как мне кажется, будет ближе к режиссерской версии.

— Обычно режиссеры не без гордости вспоминают, что, приступая к съемкам исторических лент, не вылезают из архивов, закапываются в материал, изучают горы специальной литературы, словом, не спят ночами, а готовятся и готовятся, читают и читают, осваивают, одним словом, эпоху. С вами тоже так было?

— Почти. Конечно, мне было интересно узнать побольше о героях, узнать, как жили лицеисты, что потом вспоминали, что о них вспоминали. Не скрою, это было очень увлекательно. К тому же в предложенном сценарии был неожиданный для фильмов такого рода сюжетный ход с элементом детектива, маньяк, который охотится за молодыми девушками. Но для меня это главным не стало. Кстати, в телеверсии, которую вскоре предстоит увидеть зрителям, как раз и можно будет понять до конца, о чем, собственно, я и снимал эту историю. А снимал ее о мальчиках, которые ищут себя, ищут идеалы для поклонения, цели, к которым идти. В этой ситуации детективная линия перестает быть главной, уходит на второй план, в отличие от киноверсии, где, к сожалению, стала одной из основных. Но на самом деле мальчишки, некоторые из которых позже стали декабристами, мне были интереснее маньяка.

— В «1814» вы встретились со звездами первой величины – Богданом Ступкой, Сергеем Гармашом, например. В этой ситуации вам помогло, что по первому образованию вы драматический артист, пробовали это занятие на вкус?

— Конечно, это идет на пользу, позволяет чувствовать в каждом актере, с которым работаешь, горящий в нем огонек, живущего в нем, извините за сравнение, «зверька». Я это понимаю, потому что, надеюсь, такой живет и во мне. А величина актера, его «звездность», меня как раз не пугала, наоборот, было приятно, и хочется думать, что это чувство было взаимным.

— Вы сказали, что пока снимаете то, что предлагают продюсеры. Но наверняка имеете за душой историю, которую хотелось бы перенести на экран?

— Таких историй, которые хочется снять, есть как минимум две. Собираюсь и готовлюсь. Подготовка требуется достаточно длинная, и это хорошо. Надеюсь, что уже следующим летом смогу снять уже лично свою историю. Пока же продолжаю заниматься предложенным.

— Об отношениях режиссера и продюсера в последнее время говорят особенно много. Насколько они отразятся на конечном результате, картине, которая приходит к зрителю?

— Не могу говорить об всех, могу свидетельствовать только об отношениях, которые связывают с продюсерами конкретно меня. Мне повезло с компанией NON STOP PRODACTION, c которой в последнее время сотрудничаю, ведущий продюсер здесь Сергей Мелкумов, и я действительно могу в полном смысле считать себя счастливчиком — есть чему учиться, есть свобода. Думаю, что собственная неуверенность, с одной стороны, и молодая «наглость» — с другой, ведут иной раз к тому, что продюсеры находят нужным вмешаться. Это, по-моему, нормально, естественно, они тоже не боги, тоже могут ошибаться, и все же мне повезло, потому что встретился с продюсерами, которые не только считают деньги, но и люди творческие.

— Знаю, что вы не очень любите говорить о своей картине «Красный жемчуг любви», на что, вероятно, есть свои причины, но что касается «1814», то фильм имеет репутацию успешного, есть собранная им приличная прокатная касса. Вы были готовы к тому, что «1814» не останется в тени?

— Знаете, мне нередко попадает за излишнюю наивность и откровенность. Вероятно, есть своя правда в том, чтобы иногда промолчать. Это я к тому, что в случае с «1814» я все же надеялся на большее, учитывая и тему картины, и молодых артистов, которые в ней снимались, и звезд, которые согласились участвовать.

— Собираетесь ли в дальнейшем снимать молодежь из «1814»?

— После «лицейского» фильма я уже успел снять лирическую комедию «Волшебник», и в ней сыграли и Ваня Мартынов, игравший Кюхельбекера, и Стас Белозеров, сыгравший Пушкина. Думаю я и о Ване Макаревиче, и о Степане Балакшине, они, на мой взгляд, очень одаренные молодые ребята.

— На ваш взгляд, молодые российские артисты по своей подготовке отличаются от своих эстонских сверстников?

— Мне трудно сравнивать, ведь молодых эстонских артистов я не видел уже 6 лет. У меня снимаются эстонские артисты Наталия Мурина и Кирилл Кяро, которых я (улыбается) «вижу», а тех, кому сегодня слегка за 20, я же практически не знаю. Но не сомневаюсь, что одаренных людей среди них хватает. А чем они отличаются от российской актерской молодежи? Да, наверное, ничем, наша актерская школа в Эстонии традиционно очень сильная, мой педагог Инго Нормет был учеником Анатолия Эфроса. Тут не в школе дело, а во внутренней философии, есть она, теребит и беспокоит – тогда есть куда и зачем расти.

— Вы сказали о «Волшебнике», но ведь и он еще не все, чем занимались в последнее время, не зря же говорят о вашей активности.

— Буквально только что я вернулся с «натуры» фильма под рабочим названием «Караван». В нем, как и во всяком заказе, к счастью, сумел найти особую, греющую тему, то, что привлекло внутри, чем стоит заниматься. Иначе при заказе никак. Есть очень интересная и сильная идея, предложенная драматургией, сценарием. Не буду ее сейчас излагать, посмотрим, что получится, надеюсь, в начале следующего года зритель с картиной встретится.

— Но что это хотя бы будет – драма, мелодрама, комедия?

— Когда начинал, то сказал продюсерам, что это будет жанровое кино, в процессе съемок все так поменялось, что, не дай Бог, продюсеры прочитают, оказалось, теперь это будет нежанровое кино, не умещается драматургия в определенные внутренние рамки, плывет в обратную сторону. Легче всего было бы сказать – боевик или комедия с элементами боевика, или еще как-то, но про человеческую историю нельзя же сказать боевик, а слово «мелодрама» не люблю. Мексиканский сериал в 200 серий – это мелодрама, а фильм — это совсем иное.

— Не могу не спросить в завершение – как делите себя между Россией и Эстонией, коль скоро разного рода интересы у вас и здесь, и там?

— Да нормально все, проблем здесь не вижу, не знаю, пошучу сейчас или нет, но я все же родился в Советском Союзе, проблем с дележом себя между чем-то не испытываю Это вот следующим поколениям придется делить себя между разными странами. Но это уже не мой вопрос, а тех, кто видит в этом проблему. А организовывать себе проблемы не самое лучшее занятие. Неважно, какой ты национальности, важно, какой человек, какую работу выбрал и насколько ее любишь.