"МЭ" Суббота" | 19.09.08 | Обратно

Юрий Еремин: «Люблю всех, кто любит театр»

Элла АГРАНОВСКАЯ

Позовут – приеду. Я так люблю Таллинн. Фото Николая ШАРУБИНА

Завтра в Русском театре – премьера спектакля «Горе от ума», постановку которого осуществил замечательный российский режиссер Юрий Еремин.

И хотя на своем веку Русский театр переживал разные времена, да и нынешний период его жизни тоже безоблачным не назовешь, тем не менее, без какого бы то ни было преувеличения можно сказать: все сделанное на нашей сцене этим режиссером всегда сопровождалось поразительным успехом. И резюмировать: Юрий Еремин – добрый гений Русского театра. Собственно, с этого посыла и начался наш разговор.

Если зовут, значит, нужен

- К гостям вообще принято относиться дружелюбно, доброжелательно и всячески демонстрировать радость от встречи с ними. Но вы, Юрий Иванович, тот редкий случай в нашей жизни, когда ничего изображать не надо: когда вы приезжаете в Таллинн, когда ставите спектакль в нашем Русском театре, это всегда неподдельная радость и всегда событие. Вы намерены нас осчастливить вновь?

- Вы растопили мое сердце, я даже не знаю, как реагировать на эти прекрасные слова. Скажу только, что, наоборот, с каждым разом я ощущаю еще большую ответственность. Ведь если меня зовут, значит, я нужен – и театру, и, может быть, в какой-то степени публике, для которой театр должен работать.

- Но отчего же наша разлука была столь долгой?

- Это было связано с разными причинами. Прежде всего, я человек достаточно занятой, много работаю, ставлю в разных театрах, в том числе и за рубежом. А потом, в Русском театре за этот период, с 2000 года, разворачивались разные сюжеты, интересные, громкие. Пришла пора звать меня - и я тут же откликнулся, и свободное отпускное время употребил для работы с моим любимым театром и моими любимыми артистами.

- Можно ли считать «Горе от ума» тем спектаклем, который вы хотели поставить именно сейчас и именно на этой сцене?

«В Москву! В Москву!» - «Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок!»

- Вообще, я не был инициатором этой пьесы. И когда меня спросили, что бы я хотел поставить (а сроки были достаточно сжатые), предложил другую классическую пьесу. В свою очередь, Светлана Янчек, которая вела со мной переговоры от имени театра, спросила: «А как вы относитесь к «Горю от ума»? Я ответил: не просто хорошо, а очень хорошо, поскольку эта пьеса входит в тот перечень спектаклей, которые в своей жизни я хочу поставить. Но ставить ее сейчас в России? У меня было сомнение - там какая-то иная ситуация. И вдруг меня осенило, что «Горе от ума» - это сюжет, буквально совпадающий с сюжетом русскоязычных людей, находящихся в силу известных обстоятельств за пределами большой родины, России, и это, мне кажется, как раз то, что нужно. Ведь в чем заключается сюжет? Некий человек какое-то время пребывал за границей, чему-то там научился, приобщился к какой-то культуре, у него сформировались какие-то взгляды… Он вернулся в Москву, в родной город, думая, что там что-то изменилось, произошли какие-то реформы и так далее… Он думал, что со своим умом, со своими знаниями будет нужен этой стране, – нет, ничего не нужно, идите подальше. И ему ничего не оставалось, как - «Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок!». Наверное, вы помните, что тринадцать лет назад я ставил здесь спектакль по пьесе Чехова «Три сестры», который назывался «В Москву! В Москву!». Это было то время, когда все русскоязычное население всех бывших советских республик находилось в растерянности: люди оказались брошенными. Они оказались брошенными до такой степени, что рушилась не только карьера, рушилось самое главное – вера в некие жизненные принципы. Тогда «Три сестры» - это было очень горячо. Сегодня, мне кажется, горячо - «Горе от ума». Поэтому я согласился ставить эту пьесу, которая сегодня - когда конфликт между Россией и Западом обострился до каких-то странных вещей - как никогда актуальна. Я вообще считаю: бессмысленно ставить классику, если она не актуальна для сегодняшнего дня.

- Меж тем к постановке в нашем Русском театре вы приступили до того, как конфликт обострился настолько, что его заметили все.

- Совершенно верно. Меня позвали именно в тот период, когда он обостряется, и обостряется, и обостряется. Именно этому посвящен спектакль. И, конечно же, идейные основы будущего спектакля – это очень важно. Но так же важна художественная подоплека. Мне хотелось столкнуть некие разные культуры, мне хотелось показать на сцене и наше недавнее прошлое: этот яркий человек, он пришел с какими-то красными рубашками, с цветастыми галстуками, с ботинками-тракторами, с рок-н-роллом… Я пережил все это в детстве! Проблема Чацкого – двести лет прошло - почему-то актуальна до сегодняшнего дня. Понятия «белая ворона», инакомыслие – не так одевается, не ту музыку слушает, не те слова говорит, это столкновение разумного индивидуума и так называемого большинства – вот, мне кажется, та художественная плоскость, в которой мы пытаемся решить наш спектакль.

- Наверное, только Жванецкого растащили на цитаты так, как растащили «Горе от ума». Вам не мешала эта растиражированность?

- Напротив! Я все время думал: отчего грибоедовские цитаты, которые говорят персонажи в пьесе, так распространены? Ведь, в общем, это было достаточно замкнутое аристократическое общество. Кто же их так активно распространял в народ? Но там есть два персонажа - Лиза и Петруша, слуги. Так вот, как раз Петруша все запоминает, записывает, и, как я полагаю, он-то и явился распространителем этих замечательных крылатых выражений, про которые Пушкин сказал, что половина текста комедии Грибоедова будет растаскана на пословицы и поговорки. Так оно и случилось.

- Завтра – премьера. Какое у вас ощущение накануне этого события?

- Тревожное. Тревожное… Но с какой-то очень серьезной доминантой надежды. Я хочу вместе с нашими артистами быть понятым. И - быть понятым очень правильно. Я сделал достаточно резкий спектакль, может быть, в какой-то степени скандальный. Возможно, борцы за классику, за чистоту классики, за чрезмерно бережное к ней отношение не поймут и обругают – мне это, в принципе, не впервой. Мне хотелось, чтобы спектакль все-таки зацепил сознание и эмоциональную основу зрителя. Например, очень большое значение я пытался дать в нашем спектакле любовной линии – Чацкого, Софьи, Молчалина, Лизы, Петруши. Можно даже сказать, что в очень большой степени этот спектакль еще и о чувствах, о любви.

Без всех вместе ничего не получится

- Актеры иной раз любят конфликтовать с режиссером, находя в этом какое-то особенное удовольствие, что-то вроде стимула к дальнейшему творчеству. У вас были конфликты с нашими актерами?

- Это просто исключено. В молодости я прочитал текст Бергмана о взаимоотношениях режиссера с артистами. Он сказал: если нет союза с артистами, мало что получается. Понимаете, у режиссера задача: втянуть в свой замысел, в свои художественные идеи, в свою эстетическую систему как можно больше актеров, участвующих в данном спектакле. Это, мне кажется, главная работа режиссера, потому что, в принципе, театр – из тех немногих искусств, которое представляет собой коллективное явление: без всех вместе ничего в этом плане не получится. Да, конечно, необходимы талант, мозги, творческое поле, умение интерпретировать литературный текст, но главное – зажечь всем этим артистов.

- Вы к нам приедете еще?

- Позовут – приеду. Я так люблю Таллинн. Я вообще всех люблю – тех, кто любит театр, кто любит искусство, кто тянется к нему. Их так мало на самом деле…