"Молодежь Эстонии" | 16.04.09 | Обратно

Парадоксы художника

Нелли КУЗНЕЦОВА

Галина Преображенская и Валерий Смирнов, председатель Объединения русских художников.

«Какая прелесть — эти «Ромашки», — говорили люди на выставке Галины Преображенской в Центре русской культуры. Впрочем, это же можно сказать и о других ее картинах.

Помнится, впервые я увидела работы этой художницы на одной из выставок, где наши мастера-живописцы показывали свои картины на религиозные и околорелигиозные темы. Меня поразили тогда ее монахини, скользившие, будто тени, в хмуром полусумраке раннего утра по направлению к Успенскому собору. Быть может, это впечатление было усилено тем, что сама я, будучи в журналистской командировке в Пюхтицком монастыре, видела, как монахини в черных своих одеяниях и высоких клобуках собираются на рассвете на молитву. Помню странное чувство то ли смутного страха, то ли озноба, которое я почувствовала тогда. Оно вернулось, это чувство, возле картины Галины Преображенской. Очевидно, художница верно передала эти предрассветные ощущения, заставив зрителей пережить их. Не только я останавливалась возле этой картины. Посол Норвегии в Эстонии, побывавший на той выставке, даже приобрел ее, эту картину. Впрочем, работы Галины Преображенской есть в частных собраниях не только Эстонии, но и других стран, даже далекой Индии.

Что же так привлекает в ее работах? Ну, конечно, профессионализм. В них сразу ощущается хорошая художническая школа. Сейчас, увы, многие молодые художники не придают значения рисунку, может быть, даже не научились этому искусству. А именно рисунок чрезвычайно важен. Именно он — первооснова. И это особенно видно в карандашных работах Галины, в ее рисунках углем.

Собственно, высокий профессионализм этой художницы понятен. Недаром она училась на художественно-графическом факультете в знаменитом Ленинградском Педагогическом институте имени А.И. Герцена, недаром ей преподавали художническое мастерство лучшие профессора Ленинградской Художественной академии. И, конечно, недаром все свободное время она проводила в залах Эрмитажа, Русского музея. Она и сама уже преподает много лет. О годах своей ученической молодости она говорит с удивительным теплом. Я видела одну из ее работ, где изображен ленинградский дворик. Эта небольшая картина именно так и называется. И этим тоже притягивает к себе. Те, кто бывал в Ленинграде, кто любит этот город, знают, что ленинградские дворы — это нечто особенное. Они полны таинственной прелести. В них словно ощущаешь прошлое, которое где-то здесь, рядом. И в картине Галины живет это прошлое, некая ностальгическая тоска, легкое, теплое, дорогое воспоминание. Я спросила у Галины, что это за дворик. И оказалось, что место возле общежития Герценовского института. Сколько людей здесь, в Таллинне, увидев этот дворик, вспомнят студенческую юность.

Но дело не только во владении, как выразилась сама Галина, ремеслом. Ее работы словно наполнены особым настроением. Это настроение постепенно передается тебе, когда ты смотришь на ее картины, и уже трудно оторваться от этого леса, от этого подтаявшего снега, от этого вечернего солнца, освещающего тонкие ветви деревьев. Недаром зрители, побывавшие на ее выставке в ЦРК, не хотели уходить, снова и снова подходя к картинам. И я понимаю их. Хотелось еще и еще немного побыть в этой мягкой, немного грустной, лирической атмосфере, которая словно окутывает здесь тебя.

Боюсь, что Галина не поймет, или лучше сказать, не согласится с тем, что рассказ о ее работах я начала с карандашных рисунков. Сама она называет их набросками, эскизами. Но эти наброски так выразительны, так остры, они словно живые. О них невозможно умолчать, потому что, глядя на них, понимаешь, что, собственно, лежит в Начале, в самой основе ее мастерства. Но Галина — очень разнообразный художник. На ее персональной выставке были представлены портреты, натюрморты, пейзажи. Я даже не знаю, что ей лучше удается. Прелестны ее ромашки, например. Такой простенький, неяркий букет. А ты смотришь на него и смотришь, и словно что-то теплое разливается в душе.

Хотя, пожалуй, лучше всего пейзажи. Незатейливые, неброские, они тоже берут за душу. Краски, в основном, сине-зеленые, холодноватые, а впечатление остается как от чего-то теплого. Удивительный секрет... Преображенская вообще полна парадоксов. Такой живой, симпатичный, смеющийся человек, так и хочется рассмеяться вместе с ней. А картины грустные. Так и веет от ее леса, от ее полян, от ее осенней распутицы одиночеством. Одиночество? Это у нее-то, всегда окруженной людьми, общительной, внимательной к людям? Но вот же есть ее картина «Тишина», очень хорошая работа, лес, тропинка, бегущая куда-то вдаль. И четкое ощущение одиночества, чего-то интимного, что начинаешь испытывать возле этой картины, словно оказываешься наедине с этим художником, с его грустью. О чем-то несбывшемся?

Я спросила об этом Галину, но она только слегка пожала плечами. Наверное, это что-то, идущее из глубины души, из подсознания, что и объяснить словами трудно. А может быть, это нечто вроде компенсации за слишком напряженную жизнь, постоянное общение с множеством людей.

Странно, быть может, но на картинах Галины, какими бы они ни были, всегда или почти всегда есть дорога. Сама она говорит, что никогда не задавалась целью непременно в том или ином виде изобразить дорогу. Но так уж получается. И в этом есть что-то очень русское. Недаром наши великие писатели, например, Николай Васильевич Гоголь, чье 200-летие как раз отмечается в эти дни, так любили дорогу. Этот образ дороги всегда ассоциировался с Русью. Сама Галина говорит, что дорога, тропинка, уходящая вдаль, создает на картине ощущение движения. Может быть, это и так. Дорога в неведомое, которое скрывается где-то неподалеку, за углом, за перелеском...

У Галина вообще очень хорошее чувство перспективы. Я люблю ее небольшую картину под скромным, но выразительным названием «Солнечный свет». Длинные тени, протянувшиеся от деревьев, солнечные лучи, падающие на эти деревья откуда-то сбоку, из-под туч... и ощущение редкостного спокойствия, и глубина, в которую хочется погрузиться. И идти потихоньку, медленно, дотрагиваясь пальцами до этих стволов, и ловить ускользающий вечерний луч.

А еще люблю ее скромную, непритязательную картину, где на подоконнике стоит стеклянный кувшин с пионами. А вокруг — опадающие лепестки... Такой кувшин — тоже символ. Недаром он, этот простой и изящный стеклянный кувшин, так часто встречается в кинофильмах Тарковского...

Вот такая художница, эта Галина Преображенская.