|
"Молодежь Эстонии" | 16.04.09 | Обратно
«Милости хочу, а не жертвы...»
Фото Николая ШАРУБИНА |
Вместе с отцом Олегом ВРОНОЙ, настоятелем Никольской церкви, мы поднялись по узенькой крутой лестничке, сделанной из какого-то светлого дерева, в трапезную. Вот здесь, в этой небольшой комнате с простыми деревянными стульями, столом посередине, с изображением Никольской церкви на стене, в этой комнатке, окно которой почти упирается в старую городскую стену — церковь ведь находилась прежде на самом краю города, — вот здесь, где происходят долгие задушевные или просветительские беседы, мы и разговаривали с отцом Олегом. Понимаю, что разговаривать священнику с газетчиком, человеком, далеким в общем-то от церкви, сложно. Но есть в этих предпасхальных и пасхальных днях нечто особое, тот глубинный смысл, обойти молчанием который трудно и который важен, очевидно, не только лишь для людей, как принято говорить, сугубо воцерковленных. Да и самой, признаться, хотелось бы в чем-то разобраться...
— Вот эта неделя, которая сейчас идет, носит удивительное название — Страстная седмица. Почему она так называется? Почему — именно Страстная?
— Каждый день в ней велик. Великий понедельник, великий вторник, великая среда и т.д. Это мученический путь Христа, путь его страданий. Христиане верят, что хотя жертва на Голгофе принесена один раз, ее плодами, если можно так выразиться, пользуется каждый человек, который причащается Христу. Богослужения, вот эти церковные традиции, смысл всех этих последних перед Пасхой дней и вносят в земной план нашего существования вневременность, вечность, они проецируют эту великую жертву на земную нашу жизнь. Быть может, это звучит несколько сложно для людей непосвященных, но, если вдуматься, это так.
Вот только что миновал Великий пост — 40 его дней. Это время покаяния, время посильного подвига, время молитвы. Человек сосредоточивается на своей душе. Это время внутреннего созревания, взросления души, ее обновления. Пост, молитва и дела милосердные — вот, собственно, смысл всех этих дней, их девиз, если хотите. В одном из песнопений Великого поста есть некий призыв к людям: «дать алчущим хлеб», ввести бездомных в свои дома, приютить их.
Великий пост — это, в сущности, подготовка к Страстной неделе и Пасхе, когда человек сосредоточивается уже не на собственной душе, не только на ней, а на страданиях Христа, понимая и принимая их, воспринимая как единение с Христом.
— Но все это кажется таким сложным и трудным для многих людей. Может быть, эти дисциплинарные требования церкви, церковных традиций даже жестоки? Понимаю, что мой вопрос бестактен, и все же...
— Да, есть определенные каноны Церкви, и они важны, но не надо их путать с догмами Церкви. Люди, конечно, разные. И здесь у каждого своя мера: одна — для слепого старика, другая — для маленького ребенка, и совсем иная — для взрослого, здорового человека. Кто может — соблюдает все, кто не может — что ж, делает меньше. Но главное — это не внешняя сторона, главное в том, чтобы все внешние формы одушевлять и наполнять внутренним молитвенным смыслом, духовным содержанием.
И как бы церковная жизнь ни расходилась со светской, все же для многих людей, даже не очень тесно связанных с церковью, главные наши праздники — Рождество, Пасха — являются важными. А если это так, то надо, конечно, стараться больше понимать смысл этих праздников, их духовное предназначение. Пасха, например, связана с крещением. В древности, кстати, Великий пост был именно периодом подготовки людей к крещению. Церковь и сегодня проходит все эти 40 дней Великого поста вместе с людьми, которые готовились или готовятся к крещению.
— И таких становится все больше, хотя, быть может, далеко не все понимают смысл этого таинства. Оно, я говорю о крещении, да и о праздниках тоже, не должно быть просто данью моде, потому что «так все делают».
— Конечно. Крещение это, по существу, и есть наша личная Пасха. Вместе с Христом мы переживаем опыт соумирания, возрождения и т.д.
Смерть и ненависть разделяют людей, грех и время убивают нас поодиночке. Христос делает обратное. Он как раз соединяет людей, причем не механическим образом, как в какой-то казарме, а соединяет их в своем Теле, где каждый на своем месте и каждый орган нужен. Церковь как собрание христиан и есть это Тело Христово. Это не мои слова, но в них есть правда, не так ли?
— Ну, об объединяющей силе Церкви вряд ли приходится спорить. Известны многие примеры, когда, объединившись вокруг Церкви, люди в течение сотен лет сохраняли свою русскость, свой язык, свою веру. Так было в Болгарии, во Франции, в Африке, да и в самой России. Не забудем и староверов в Эстонии, которые сотни лет сохраняли свою самобытную культуру, несмотря на давление извне.
Кстати, вспомним, что в начале 90-х и даже позже, когда православная Церковь Московского патриархата оказалась в трудном положении, в крестных ходах принимали участие и неверующие, люди, далекие от Церкви. И это знаменательно, не правда ли?
— Я бы сказал, что крестные ходы, самое начало Пасхи — не просто красивейшее зрелище. Свечи, горящие в темноте, слитное дыхание сотен людей... По своему глубинному смыслу, по церковным канонам, крестный ход символизирует нашу встречу с Христом. Но в любом случае это совместное шествие, это совместное переживание соединяет, объединяет людей. На какие-то, быть может, минуты они становятся единым целым. А ведь это не забывается... Посмотрите, одна зажженная свеча может на ветру погаснуть, но соединенные вместе, пучком, свечи горят долго, дружно, загораясь, восстанавливаясь друг от друга. Это тоже не мои слова. Но как верно сказано, не так ли?
— Да, верно и глубоко по смыслу...
— Вспомните, а если не знаете, то узнайте, что в поминальные субботы, когда читаются молитвы за упокой, когда вспоминаются усопшие, ушедшие от нас родные и близкие люди, в церковь приносят какую-то еду: фрукты, хлеб, что-то другое. И это, если хотите, милостыня для нуждающихся, когда человек рад даже малому куску хлеба.
— Вы говорили о делах милосердных... Скажите, а Церковь вообще и Никольская церковь, в частности, многое делает в плане благотворительности?
— Я бы не хотел говорить о себе и о нашей церкви. Если вы делаете добро, не надо кричать об этом. Но не могу не сказать, что широкая благотворительная деятельность — в традициях церкви. При Никольской церкви и в прошлые времена, в послереволюционные годы существовало Общество помощи бедным прихода. Тогда в Эстонии было много русских людей, по тем или иным причинам оказавшихся за пределами родины без всяких средств к существованию. Бывшие офицеры, интеллигенты... Многие бежали из революционной, вздыбленной России. Здесь многим пришлось трудно. Вот я вам сейчас покажу...
Отец Олег как-то очень быстро спустился по крутой лесенке, послышался отдаленный стук дверей, открываемых и закрываемых створок шкафа. Потом он так же быстро появился, явно взволнованный. Я взглянула на папку в его руках. Потертый вид, слегка обтрепанные края... Сразу было видно, что папка побывала во многих руках. Я ахнула, когда отец Олег открыл ее передо мной. 1936 год... В папке аккуратно были подшиты прошения о помощи, о пособиях, какие-то иные обращения людей. Оказалось, что эту папку некоторое время назад принес в церковь кто-то из прихожан. То ли она все эти годы — и какие годы! — хранилась в его семье, то ли ее передавали разные люди из рук в руки, то ли она нашлась где-то в церковных помещениях. Эта Никольская церковь так стара, что в ней совершаются странные и таинственные вещи. Лет десять назад, например, в неприметном тайничке под лестницей — случайно, при ремонте — нашлась летопись церкви, которую много лет назад писал, собирая материал для нее, тщательно обрабатывая его, священник Никольской церкви отец Николай Цветиков. Сам он умер еще до войны, а творение рук его и ума пережило многие годы со всем тем, что в них было, со всеми трудностями, страданиями, лишениями и т.д.
Так вот и эта папка пережила многих людей, когда-то оставивших в ней крик души своей. И я со странным чувством перелистывала эти хрупкие листочки. Порой буквы налезают друг на друга, видно, что писала дрожащая рука. Порой написано каллиграфическим, четким почерком. С ятями, о которых мы думали, что в России они исчезли еще в 20-е годы... Человеческая боль словно рвется из этих строчек. Странно, самих людей уже давно нет в живых, а эти горькие свидетельства их прошлой жизни, их страданий остались.
«Старший сын сейчас в больнице, по выходе ему нужна легкая пища, а как я могу предоставить ее, когда подчас не имею и черного хлеба...» И старомодные подписи: «с почтением...» И даже: «с совершенным почтением...»
«Вдова, на моем иждивении четверо несовершеннолетних детей. Терплю с ними нужду и лишения, квартирная плата не уплачена уже второй месяц. Часто терплю холод и голод...»
А вот письмо Филиповой Марфы, которая называет себя «покорнейшей просительницей». Или другое: «Муж работает от биржи труда и получает всего 1 к 68 ц в день, а семья шесть душ, никак не можем пробиться. Подходят праздники, а нам нет никакой радости, помощи не получаю, надеюсь на вашу благосклонность...»
Иногда вдруг встречаются знакомые фамилии. Знакомые по книгам, по школьному курсу истории. Вот, скажем, письмо, подписанное Евгенией Унгерн-Штернберг... «Работы без знания эстонского языка я нигде не могу получить... А случайная поденная работа бывает так редко...» Родственница Романа Унгерн фон Штернберга, который в 20-х годах был одним из руководителей контрреволюции в Сибири, диктатором Монголии? В 1921 году его отряды, вторгшиеся на территорию России, были разгромлены, а сам он по приговору Сибирского ревтрибунала расстрелян. А здесь, в Эстонии бедствовал человек с той же фамилией. Зигзаги Истории?
А иные письма как будто написаны сегодня. Столько в них знакомых нот, столько знакомой боли и тревоги. Только вот буква ять связывает их с прошлым. На многих письмах — резолюции руководителей общества, зачастую неразборчивые. Во всяком случае, для нашего глаза... Но видно, что пособия обещаются к Пасхе или к Рождеству... Помогали порой и тем, кто не относился к Никольскому приходу. По резолюциям это видно.
Отец Олег говорит, что благотворительное общество, существовавшее в те давние времена, имеет продолжение и в наши дни. При Никольской церкви действует благотворительное Общество им. св. Арсения Мациевича. Для тех, кто не знает, скажу, со слов отца Олега, что митрополит Арсений был похоронен некогда у северной стены того церковного здания, на фундаменте которого 180 лет назад возведено нынешнее здание Никольской церкви. В 2000 году он был причислен к лику святых. А теперь благотворительное общество, в которое входят учителя, врачи, предприниматели и т.д., носит его имя. Вот как смыкаются времена, вот как реально порой ощущаются преемственность, традиции.
— Я хотел бы напомнить, что многие церковные традиции предпасхальных и пасхальных дней — это как раз провозвестие слова, обращенного ко всем: заботиться о людях, это призыв к нам не забывать о тех, кто рядом. Одно из ярких евангелических поучений Христа звучит так: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут».
Мне кажется очень важным помнить слова, восходящие к Ветхому Завету: «Милости хочу, а не жертвы...» Дело не во внешней стороне религиозности, не в том, чтобы соблюдать обряды, ставить свечки, дело не в количестве поклонов. Если сердце человека не участвует во всем этом, если оно остается холодным, отстраненным, он не приблизится к Богу. Хотелось бы об этом напомнить накануне светлого праздника...
|
