Официальное сообщение сформулировано исключительно лаконично и сдержанно: "Как сообщило вчера АФИ, представители Федерального управления по делам о несостоятельности (банкротстве) связывают задержание замдиректора этого ведомства Петра Карпова с его работой по возврату долгов предприятий Саратовской области. Представитель Управления заявил, что еще с 1994 года г-н Карпов вплотную занимался Саратовским электроагрегатным производственным объединением и работал обособленно от других экспертов".
Пусть кто-нибудь попробует растолковать, как можно "связывать задержание" государственного служащего, профессиональной задачей которого и является возврат долгов предприятиям и предприятиями, с "работой по возврату долгов" предприятиям области? Если он впрямь занимался этим и достиг в своих занятиях хоть сколько-нибудь ощутимых результатов, его не задерживать следовало бы, а поощрить благодарностью или материальным вознаграждением в размере нескольких должностных окладов. В приведенном тексте официального сообщения настораживает, пожалуй, лишь указание на то, что задержанный "работал обособленно от других экспертов".
Но в этом криминала нет, за это не арестовывают.
Вот как все происходило на самом деле.
25 июля нынешнего года заместитель генерального директора Федерального управления по делам о несостоятельности ГКИ при правительстве Российской Федерации Петр Карпов был приглашен для беседы в известное здание на Петровке, 38. Беседы не получилось - следователь следственного управления Саратовского УВД Николай Пафнутов предъявил ему постановление о задержании в связи с подозрением в получении взятки.
В тот же день был произведен обыск на квартире Карпова, в ходе которого были обнаружены доллары США в количестве 154 тысяч.
Это стало причиной ареста крупного правительственного чиновника, должность которого по рангу равнялась замминистру федерального уровня. Его задержали по статье 90-й УПК Российской Федерации, согласно которой в отношении подозреваемого в исключительных случаях применяется мера пресечения в виде ареста. Но если в течение 10 дней с момента задержания ему не будет предъявлено обвинение, то, согласно закону, мера пресечения отменяется.
Десять суток истекли 2 августа. Петр Карпов из-под стражи освобожден не был. Он по-прежнему содержится в СИЗО г.Саратова, куда был этапирован из Москвы, а 31 июля следственные органы МВД официально уведомили председателя правительства В.Черномырдина о случившемся.
Представители следственных органов Саратова не скрывают причин, по которым Петр Карпов оказался в сфере их повышенного внимания. Больше того, начальник следственного управления Саратовского УВД полковник милиции Владимир Рукавишников и майор милиции Николай Пафнутов, вопреки правилам и обычаям, охотно раздают интервью с деталями следствия журналистам саратовских и московских газет.
В их изложении обстоятельства дела выглядят так.
Более двух лет назад, а именно, весной 1994 года, в Саратовском электроагрегантном производственном объединении (СЭПО) обострились отношения между руководителями - генеральным директором Владимиром Павлюковым и его заместителем Сергеем Подопригорой.
Дело обычное, будь то принципиальные производстенные разногласия или простая служебная интрига.
Подопригора, стремившийся занять пост гендиректора, во всех бедствиях СЭПО обвинял Павлюкова, его некомпетентность и коммерческую неразворотливость. С целью подтвердить свои обвинения он решил привлечь на свою сторону Федеральное управление по делам о банкротствах и, как пишут в протоколах, "вступил в контакт" с замдиректора этого ведомства Петром Карповым. На практике это означало, что Карпов и Подопригора заключили устное соглашение, по которому первый обязывался признать СЭПО финансово несостоятельным, за что второй должен был выплатить ему пять тысяч долларов США.
Выполняя обязательства, П.Карпов 29 апреля 1994 года приезжает в Саратов, да не один, а вместе с некой Светланой Пензяевой, брак с которой он оформил только в мае этого года. Их встречают с подобающим уважением и размещают в ведомственном пансионате СЭПО. В данном случае речь идет не о моральном облике чиновников, использующих служебные командировки в целях личного развлечения. Дело в том, что Светлана Пензяева по профессии преподаватель иностранных языков, но это не помешало руководству СЭПО в лице все того же Подопригоры заключить с ней соглашение, по которому именно она должна была изучить и дать заключение о финансовом положении предприятия, за что вторая договаривающаяся сторона обязывалась выплатить ей вознаграждение или, лучше сказать, гонорар в размере 10 миллионов рублей, что и составляло тогда пять тысяч долларов.
Разумеется, московская гостья к работе никакого отношения не имела, ее выполнил Петр Карпов - профессионально, быстро - всего за три дня, и главное - с желаемыми выводами. За что вечером 8 мая в одной из комнат профилактория получил из рук в руки от Сергея Подопригоры пять миллионов рублей - половину оговоренной суммы. Вторая половина должна была последовать после того, как Федеральное ведомство официально признавало СЭПО банкротом.
Как следует из материалов дела, вторая часть Карпову так и не досталась: дело в ФУДН застопорилось, прошло два года, а самого Подопригору тем временем арестовывают, уличив в крупных хищениях и махинациях с валютой.
На одном из допросов он и признался, что давал деньги "крупному московскому чиновнику".
Карпов запираться не стал, признал, что получил деньги и в Саратове, и в Краснодаре, и в других местах. Но утверждал, что все это были не какие-то там взятки, а вполне законный гонорар за проделанную им работу по анализу состояния дел на этих предприятиях и рекомендациям по выправлению положения.
При всей ясности и определенности изложенной выше истории она, тем не менее, представляет для юридической квалификации немалые сложности. Если то, что получал Карпов за свои труды, является незаконным использованием служебного положения для получения желательных "заказчикам" выводов и постановлений, тогда это - взятка. Если же это просто аналитически-экспертные разработки с последующими рекомендациями, то имеет место явный гонорар за работу.
Чтобы разрешить это противоречие, следует указать, что компетенция ведомства, представленного в данном случае П.Карповым, распространяется исключительно на государственные предприятия.
СЭПО же таковым не является, поскольку принадлежит трудовому коллективу, и ФУДН не имел никаких законных рычагов для того, чтобы "обанкротить" его. Далее: государственные чиновники, согласно Указу президента РФ от декабря 1993 года, не имеют права, состоя на государственной службе, получать дополнительные доходы со стороны. "За исключением заработков, полученных от преподавательской, научной и иной творческой деятельности".
Фокус в том, что Петр Карпов, занимая пост заместителя директора Федеральной службы по делам о несостоятельности, в то же время... государственным чиновником не числится!
Реестр должностей, на которые распространяются ограничения, перечисленные в президентском указе, составлен в январе 1995 года и должность, занимаемая Карповым, в нем не значится. Из всего управления госчиновником является только генеральный директор, да и то в качестве заместителя председателя Госкомимущества.
Так что юридический казус, в котором в связи с делом Карпова предстоит разбираться суду, вовсе не так прост. Возможно, именно по этой причине многие высказывают сомнения в том, что в данном случае дело будет доведено до суда. Взятка или гонорар - разобраться в тонкостях формулировок будет весьма трудно, тем более что уже стали поговаривать о том, что привлечение к ответственности Карпова имеет не столько юридическую, сколько политическую подоплеку.
Газета "Изветия" по этому поводу писала:
"Чем занимался и занимается ФУДН и, в частности, Петр Карпов? Теневым оборотом нашей экономики, потому что банкротства - следствие неплатежей, а неплатежи нередко - следствие специально организованных "боковых" финансовых потоков в пользу части заинтересованных лиц из руководства предприятий и их партнеров".
Особенно примечателен вывод:
"ФУДН и Карпов под угрозой банкротства вынуждали предприятия закрывать хорошо организованные "черные дыры". Не исключено, что Карпов, занимаясь этим до последнего времени, задел конкретные интересы сверхвлиятельных структур, способных "обратить внимание" силовых структур на определенные факты".
С моральной точки зрения, способ латания дыр бюджета под "угрозой банкротства" вызывает сильные сомнения. Но, с точки зрения государственной целесообразности, пользоваться им будут еще очень долго. Во всяком случае до тех пор, пока в соответствующих законах остаются дыры и лазейки, дающие возможность обойти их.
"Цель оправдывает средства", - принцип испанской инквизиции еще не скоро будет окончательно сдан в исторический архив.
Что же до Петра Карпова и тех мыслей, которые вызывает его дело, то можно сказать одно: банкротство, как видно, дело не такое уж невыгодное, если на нем можно сколотить капитал в полторы сотни тысяч американских долларов, - это при чиновничьем-то окладе...