- Скажите, пожалуйста, вы когда-нибудь в жизни прогнозировали свою судьбу? Вам хотелось стать популярным, хотелось достичь небывалого успеха? Мечтали ли вы когда-нибудь о том, что ваш голос будет звучать над огромным стадионом, и весь мир заплачет у телевизоров от умиления, когда под эту песню будет прощаться с олимпийским Мишкой, улетающим высоко в небо? Или все в вашей жизни складывалось спонтанно, и слава пришла сама собой?
- Вы знаете, наверное, все же в судьбе каждого человека есть какая-то предопределенность, есть какая-то линия, намеченная не нами. В известном смысле я все-таки фаталист и стараюсь ничего не ломать, ничего не форсировать в своей судьбе. Конечно, я усиленно стремился в институт, усиленно стремился стать актером, певцом - я просто работал. Работал активно, но прогнозов никаких не строил, потому что не знал, куда меня вынесет кривая. Я живу настоящим.
- И ваше нынешнее настоящее вас устраивает?
- Да, устраивает. Потому что человек не может чувствовать два раза. Вот сейчас я чувствую, а что будет потом - все это очень эфемерно. Наша жизнь меняется скоропалительно, и кто мог предположить, что нас ждут такие перемены и потрясения и в политическом, и в духовном плане.
- Вас радует происшедшее, которое никто не мог предположить, или к нему вы тоже относитесь с известной долей фатализма?
- Безусловно, радует. И если подойти к вопросу философски, то мы перешли в новое качество, обрели, каждый для себя, новую эстетику, новую мораль, наверное, новую нравственность. За несколько лет произошла невероятно большая переоценка ценностей - мы освободились в духовном и душевном плане. У нас появились новые принципы в отношении к себе, к жизни, к окружающим. Мы почувствовали себя свободными.
- Мы - народ, это понятно. Но вы же не будете утверждать, что у вас лично в зрелом возрасте, в здравом уме и трезвой памяти вдруг произошла такая уж резкая переоценка ценностей. Разве вы не знали всего того, что узнали и почувствовали сейчас?
- Конечно, знал и определил для себя логику поведения, принципы отношения к людям, ко всему, что происходит в этом мире. Но не буду скрывать: все равно давил какой-то стереотип. Сегодня я могу себе позволить то, что не мог тогда. Могу спеть песню, которую тогда бы не спел, могу одеться так, как тогда бы не оделся, потому что внутренний цензор диктовал: нельзя! Ну, а что касается личных убеждений, наверное, они не очень поменялись.
- Глядя на то, что сегодня происходит на эстраде, вам не хочется вернуть обратно цензуру?
- В известном смысле - хочется. И многие сегодня ностальгически вспоминают худсоветы, но не делают оговорку, что худсовет не должен быть социально направленным - он должен быть художественным! Эстетики нам действительно не хватает, а в остальном - пусть люди на здоровье делают то, что хотят делать. Конечно, во многом это почти кич...
- Почему почти?
- Да, кич. Но во многом - эксперимент, а без этого невозможно. Может, вы думаете, что прежние худсоветы действительно заботились об эстетике и требовали художественных ценностей? Они прежде всего смотрели на текст, бдительно следили за политической направленностью и требовали "верной" ориентации. И это было унизительно для артиста. Я присутствовал на худсовете, когда обсуждалось, разрешить "Машине времени" сольный концерт или запретить. И такие были идиотские претензии: цеплялись за какие-то слова, которые "якобы" ассоциативно открывали путь к сомнительным раздумьям". Да какой дури только не было! Почему все так быстро забыли об этом? О том, как закрывались спектакли Театра на Таганке, и многое, многое другое!
- Это, конечно, верно. А чем кончилось? В театре Любимова кончилось позорными разборками между мастером и его собственным детищем, а у Макаревича - тем, что подросток, который не может помнить его страшных мытарств и головокружительного успеха, говорит: "Смотри, мама, этот повар, оказывается, поет!"
- Конечно, все очень сложно. Да и не может быть так, как нам грезилось в идеале.
- Вам лично хотелось бы вести какую-нибудь телепередачу про кухню? Или про моду?
- Про кухню - нет, конечно. А мода нам все же ближе, здесь какая-то эстетика - почему нет? Я, например, не однажды был председателем худсовета "Мисс Россия".
- Понравилось?
- Смотря что. Мне просто нравятся красивые девушки. А что касается организации этих конкурсов, то многое не нравится. Не нравится то, что происходит вокруг них. Но это был бы долгий разговор и не по нашей профессии.
- Что же касается вашей профессии, вы когда-нибудь чувствовали жестокую конкуренцию на эстраде, вам мешал чужой успех?
- А вы знаете, не было никакой конкуренции! Было огромное количество городов и концертных залов, а работали каких-то двадцать исполнителей. Это сейчас все забито. Куда ни приедешь - сплошные гастролеры. Недавно был в заштатном городке под Петрозаводском - смотрю, две афиши: творческий вечер актера Олега Меньшикова и концерт Валерия Меладзе. Артисты ездят повсюду, лишь бы заработать какие-то денежки. И все определяет, конечно, не творческий, а коммерческий интерес.
- У вас тоже?
- Наверное, мы с Володей уже заработали нормальные деньги, чтобы в известном смысле уже не думать о них. Наверное, у нас уже какая-то другая миссия. И потом, например, очень хотелось в Эстонию - в Таллинн, в Нарву, в Тарту. Но я вижу, что иной раз люди едут черт-те куда, и если где-то дадут чуть побольше денег, готовы немедленно рвануть туда, плюнув на все другие обязательства. Буквально месяц назад мне позвонили близкие друзья из Майкопа - я пригласил на концерт Ладу Дэнс. Она охотно согласилась, но за день до концерта подвела меня и поехала в другой город, потому что там заплатили на пятьсот долларов больше. Я считаю, что это недостойно артиста. В конце концов не все в жизни измеряется деньгами.
- Это уникальный случай или довольно распространенное явление?
- Думаю, что сегодня уникальны как раз люди, которые не отменят сегодняшний концерт в Таллинне, несмотря на то, что им посулили гораздо большие деньги в другом городе.
- Это вы с Винокуром?
- Я не причисляю себя к уникальным людям, но у нас есть определенная дисциплина. И - порядочность, в первую очередь, в отношениях со своим зрителем. Если висит афиша, надо, чтобы концерт состоялся. Бывают действительно уникальные случаи: нам пришлось перенести концерты в Эстонии из-за продления ельцинской избирательной кампании. Но мы действительно никак не могли соскочить, потому что участвовали в серьезной программе: все артисты действительно очень активно объединились, и мы решили, что надо отправиться в эту поездку.
- Вас в самом деле вдохновлял этот марш-бросок по городам и весям?
- Конечно! Страна стояла перед очень серьезным выбором, и мы думали лишь об одном, не допустить прихода к власти коммунистов. Это же ужасно - опять вернуться в страну, где мы уже жили. Опять вернуться даже не к худсоветам, а ко всем этим выездным комиссиям, к очередям, к поклонам, к унижениям.
- А что говорят социологи, помогло ли Ельцину участие артистов в его избирательной кампании? И проведены ли такие исследования?
- Да, они показали, что наш тур - по 47 городам - принес президенту минимум четыре процента голосов. Это же были миллионные стадионы, заполненные молодежью! И они пришли на выборы, и привели за собой своих друзей, может быть, родных, близких.
- Вы считаете, что человек, во имя которого все это было проделано, достоин таких усилий?
- Не считаю. Страна пока, грубо говоря, не на самом верном пути, потому что все происходящее в социальном плане, все эти межнациональные конфликты - ужасно. Но, поверьте мне, никакие коммунисты не решили бы эти проблемы, в которые вкручено и ввинчено слишком много разных процессов и течений. Но сейчас есть хоть какая-то перспектива того, что здравый смысл себя покажет. А что касается Ельцина, то он фигура достаточно символическая.
- Как артисту вам больше по душе символы?
- Как человек, я понимаю, что сегодня нет альтернативы.