Нынешние российские вожди время от времени вспоминают про идеи, призывают создать идеологию, которая могла бы объединить всю нацию. Обычно это случается в разгар очередной выборной кампании: мол, у них есть в Соединенных Штатах "Великая Американская Мечта", а мы чем хуже?.. Некоторое время назад президент Ельцин обратился к лучшим умам государства с призывом создать российскую общенациональную идею и даже, кажется, учредил для ее выработки какой-то специальный совет.
Эта президентская инициатива особого отклика в широких массах не получила: мало ли, что они там, наверху, придумают, а у нас свои заботы и проблемы. Но эта народная индифферентность не означает, что в народе вообще нет людей, озабоченных общечеловеческими и общенациональными проблемами, как это от веку велось на святой Руси. Здесь всегда доморощенные философы, правдоискатели и любомудры занимали особое положение. Без всякого указания свыше и финансирования из государственного бюджета они самостоятельно вынашивали, пропагандировали, отстаивали собственную мудрость.
Где-то на бескрайних сибирских просторах, между Читой и Улан-Удэ, затерялся забытый Богом и людьми поселок Ципакан, в котором проживает всего человек двести жителей.
Одним из них является Алексей Васильев, работающий водомерщиком на местной метеостанции. Ясное дело, что никто, кроме членов семьи и соседей, о нем ничего не слыхивал, и потому рассказ о нем уместнее было бы поместить под рубрикой "Незнакомые незнакомцы". Но с некоторых пор его имя стало известно достаточно широкому кругу людей, живущих далеко от сибирского поселка Ципикан.
Поначалу беспокойный водомерщик сам не давал покоя занятым людям, постоянно посылал им письма и обращения, в обширных посланиях излагал собственные взгляды на суть происходящих явлений и общефилософские проблемы современности и вечности. В одном из письменных обращений к московской интеллигенции он прямо так и написал:
"Вы не имеете морального права мыслить без меня!"
Отношение к таким людям обычно бывает вполне определенное. Газетчики презрительно-снисходительно именуют их "чайниками", а серьезные ученые и известные деятели стараются избегать встреч.
"Человек из Ципикана", как прозвали его, не таков.
Первую половину жизни он прожил, как все его земляки. Как истый сибиряк слыл отличным охотником, вкалывал в старательской артели... Все так бы и продолжалось дальше, если бы в 1985 году у него не случился конфликт на идейной почве с работниками местного райкома партии. Чтобы овладеть оружием, которым пользовались райкомовские демагоги, Алексей Васильев уже после сорока лет стал внимательно изучать полное собрание сочинений В.И. Ленина. Забросив охоту и промысел, таежный мыслитель стал целые сутки проводить за чтением. После трудов основопложника первого в мире государства рабочих и крестьян, стал штудировать вовсе ненужных по спискам политпросветского минимума Канта и Гегеля, а там добрался до Ветхого и Нового Завета...
Ставший его другом, верным единомышленником и пропагадистом журналист Леонид Никитинский так описывал его в "Московских новостях": "Забросив добычливый охотничий промысел, Васильев устроился на метеопост водомерщиком. К большому неудовольствию жены, которой стало не хватать на курево, он выписал в Ципикан кучу газет и "Вопросы философии", купил пищущую машинку и принялся писать письма всем, кого полагал, по прочитанному, разумными людьми: от Горбачева до Макашова, от папы римского до автора этих строк".
Что до философа-самоучки, то, по свидетельству того же автора, "начитавшись Гегеля в тайге, человек из Ципикана приобрел ум обширный и эрудированный, но, по обычным университетским меркам, довольно странный и кривоватый, как могучий байкальский кедр".
А.Васильеву, можно сказать, повезло: многие из тех, кого он "полагал разумными людьми", откликнулись на его призывы, оказались людьми неравнодушными и отзывчивыми. Его пригласили в Москву, дали возможность поделиться своими размышлениями в телевизионной программе "Взгляд", на страницах "Московских новостей".
Оказавшись в миллионном городе, сибирский гость поначалу пугался ванны и телефона, но, с другой стороны, без всякой робости вступал в длинные и бескомпромиссные философские дискуссии с докторами наук из Института философии Академии наук. Здесь, в кабинете директора Института академика Спирина, у него произошел спор с одним профессором, который, между прочим, прибег к такому аргументу:
"Русский человек в уборную ходить не научился, а вы к нему с философией, русский человек у нас в подъезде запихал телогрейку в мусоропровод и забетонировал..."
Сибирский философ ответил спокойно, не теряя достоинства:
"В России неустроенность сортиров испокон веку уживается со стремлением русского человека постичь смысл жизни. И поскольку все происходящее этого смысла, по-видимому, не лишено, он должен быть ясно сформулирован интеллигенцией. Когда русский человек им довооружится, то и с сортирами будет все в порядке".
С остальными собеседниками ципиканскому водомерщику повезло гораздо больше. Излагаемые им взгляды и теории выслушивались со всей серьезностью и желанием постичь их смысл. Как равные с равным беседовали с ним академик Феликс Михайлов и завсектором Александр Рубцов из того же Института философии. А известный богослов и правозащитник, депутат Государственной думы Глеб Якунин поражался, что, увидев по думскому монитору выступление В.Жириновского, Васильев воскликнул: "Да это же ребенок!"
- У вас у самого душа ребенка, - отвечал отец Глеб. - А мне иногда чудятся у Жириновского на голове рога...
- Меня волнует не Жириновский, а коммунисты, у которых с ним общее только то, что они тоже немного дети. В христианской и коммунистической идее много общего.
В этом обмене репликами ясно проглядывает неизменное стремление Алексея Васильева за внешностью любого человека и явления разглядеть общие закономерности и глубинный смысл.
Беседовал с ним Марк Урнов, в то время один из ведущих соратников президента Ельцина, возглавлявший Аналитический центр. Его поразила фраза Васильева о политике, проводимой властями:
- Уста идут только в комплекте с ушами.
Как положено высокообразованному ученому-политологу и аналитику, Марк Урнов ответил "по-научному":
"Когда у человека апатоабулический синдром достигает некоего предела, он отворачивается к стенке и умирает, хотя физически организм может быть здоров. Если в обществе никто никому не верит, происходит то же самое".
Алексей Васильев "перевел" это на человеческий язык:
"Общество находится в таком состоянии: вот тут вот лежит голова, там рука, тут валяется нога... А связи нет. В биологии известно, что система эффективна настолько, насколько жизнестойким является наиболее ослабленное звено".
Так же абсолютно, как равный с равными, собеседовал ципиканский водомерщик с цветом московской творческой интеллигенции, специально для встречи с ним собравшейся в Доме кино. Был здесь и лидер демократического движения Егор Гайдар, и известная журналистка Алла Гербер, и писатели Фазиль Искандер, Анатолий Приставкин, Лев Разгон, Владимир Войнович... Очевидца их диалога больше всего поразило то, что именно "инженеры человеческих душ" выглядели по сравнению с "человеком из народа" ограниченными своими политическими и корпоративными интересами:
"Водомерщик Васильев толковал им о взаимопонимании в метафизическом смысле, а писатели... были озабочены практической организацией политических блоков".
Нельзя сказать, чтобы сибирский гость был полностью чужд политических страстей, охвативших общество. Но и по этой общенародной проблеме его взгляды отличались такой же самобытностью и оригинальностью, как в целом философски-мировоззренческая концепция.
Вот некоторые из его высказываний на этот счет.
О демократах. Демократы имеют нужду не столько в борьбе против коммунистов, сколько во взаимопонимании. Те и другие выражают свою часть божьего промысла.
О коммунистах. Их лечить надо! Радоваться раздраю у коммунистов демократам глупо. Это все равно как птица радовалась бы тому, что одно из крыльев у нее подбито.
Об угрозе фашизма. В щель непонимания между демократами и коммунистами как раз и пролезет фашизм. Его победить надо не так, как вы, а морально и всяко-разно.
В заключение хочется привести характеристику, данную Алексею Васильеву Григорием Явлинским, и часть их беседы:
"Этот человек говорит, что в России последние полвека не было политики, а было одно только политиканство. Не было так, чтобы людям сказали: "Идите на гору!" - и чтобы они пошли на гору, понимая зачем это надо. Вместо этого там устраивали всякие приманки, пускали людей в обход, чтобы они не знали, что лезут на гору".
Сказать - "Идите на гору!" и указать людям верный путь к достижению цели, и значит выработать ту самую общенациональную идею, о которой так пекутся российские руководители.
- Вот вы в Ципикане, - спрашивал Явлинский у Васильева. - Вот микрофон, а перед вами стоят люди. Вот вы говорите им: "Люди..." А дальше что вы им говорите?
- Если бы я знал, что им сказать, я был бы, наверное, политиком. А я , однако, водомерщик...
- Вы хороший человек. Давайте выпьем.
(Чокаются, пьют и закусывают.)
После этого обычно следует завершающая ремарка: "Занавес".
Но как все же быть с идеями?..