Многие знают, что дети не хуже и не лучше нас: они другие. Но мало кто ведает - какие они? Детский микрокосмос почти недоступен взрослым. Они верят в то, что можно на полчасика пойти поиграть с тиграми, сплясать под музыку со слоном, найти общий язык с удавом, если крикнуть, подобно Маугли: "Мы с тобой одной крови - ты и я!"
А они действительно кровные братья! Не зря говорят, что даже великому артисту не переиграть детей и животных: и те, и другие предельно естественны, что недоступно взрослым.
Поэтому, наверное, легче показывать дрессированных животных детям. С одним условием: надо знать, как. А для этого надо стать на время спектакля самому немного и ребенком, и, простите, зверьком. Но даже этого мало. Надо еще быть Артистом. С большой буквы. Потому что дети никогда не будут радоваться посредственности. Даже самой естественной.
Именно этим качествам, на мой взгляд, отвечает Наталья Юрьевна ДУРОВА. Пожалуй, она самый интересный актер, самый искренний ребенок и самый естественный зверь во всем представлении на большой сцене. Убери ее - и будет, пожалуй, просто парад животных. Театр создает она.
Ее присутствие так пронизывает весь спектакль, что кажется, это она и есть та нить, которая сшивает в единое целое все в общем-то разрозненные номера дрессуры. Ибо она олицетворяет собой взрослого, доброго Маугли, который одной крови и с животными, и с детьми. Она то появляется на сцене, то садится в зрительный зал.
И даже сидя в зале благодаря микрофону она продолжает оставаться участником действа. Ее тонкий, с юмором комментарий создает удивительный эмоциональный гарнир к острому зрелищу дрессированных медведей.
Смотря этот номер, убеждаешься в том, что в природе опасные хищники совсем не страшные. А именно такие, как дети: добрые, приветливые, самолюбивые, капризные и веселые. Что-то вроде мишкиного детского сада. Когда они дают самодеятельный концерт в родительский день.
А уж когда Наталья Юрьевна Дурова на сцене, то сразу и не разберешь: где она дрессировщик, а где комментатор. И детям, честно говоря, это не столь важно. Они видят: эта большая тетя среди зверей - свой человек. Висит ли у нее на плечах огромный удав, которого только что погладили наиболее удачливые зрители, машет ли крыльями на ее руке большой розовый пеликан или танцует по ее просьбе цыганочку веселая слониха Маша, занимающая собой почти всю сцену.
Но дуровский театр не был бы дуровским, если бы не откликался на злобу дня, не реагировал бы с оперативностью газеты на происшествия в городе и стране.
Так, буквально за два всем памятных дня - 19, 20 августа - слониха Маша научилась звонить в церковный колокол. Хоть и не на башне вечевой, но во дни торжеств и бед народных! А большой попугай Кето - еще и не артист даже, а стажер - научился поднимать лапкой пистолет (который, наверное, тяжелее его), наводить его на зрителей, а потом, подумав, резко хватать его клювом и отбрасывать в сторону...
Артисты и животные чутко реагируют на жизнь вокруг. Очевидно, поэтому и люди вокруг чутко охраняют покой Театра зверей.
Когда ночью во время августовского путча по городу шли войска, то тяжелые гусеничные машины тормозили на подходе к зданию на Олимпийском проспекте и проплывали мимо спящего театра, как в замедленной киносъемке. А днем шумные демонстрации затихали при приближении к театру, и очередной лозунг выкрикивался далеко позади здания со взметнувшейся вверх на шпиле фигуркой слона...
Театр живет вместе со страной и ее столицей. И потому, наверное, Москва и страна живут вместе с театром. Потому что и герои, и убийцы когда-то были детьми.
Благослови же зверей и детей! Благослови театр, который помогает зверям приобрести мудрость людей. А людям - естественность зверей!
Алексей АЛЕКСАНДРОВ