Наше знакомство состоялось еще тогда, когда Белла Ахмадулина вместе с тогдашним мужем Женей Евтушенко жили где-то на Новоподмосковной улице. Мы уговорились встретиться там с Евтушенко, но в последний момент он позвонил и сказал, что задерживается, но что нач до его прихода встретит и покормит Белла.
Войдя в лифт с зимней заснеженной улицы, мы оказались в компании с удивительно милым и ласковым псом по имени Прошка - все ахмадулинские псы впоследствии именовались исключительно Прошками и Тишками, - и его хозяйкой, юным краснощеким созданием женского пола в заячьей шапочке с длинными ушами.
Оказавшись на одном этаже и подойдя к той же двери, мы выяснили, что это и есть наша будущая хозяйка.
О встречах и беседах во все последовавшие годы можно было бы, как в старинных романах, сказать, что ничто не замутило их чистоты и искренности. Не вспомню, кто именно прозвал круг Беллиных тбилисских друзей - "беллогвардейцы". Но точно знаю, что в их числе были самые лучшие и талантливые представители молодой грузинской интеллигенции, что быть ее друзьями считали за честь и такие поэты, как Симон Чиковани, Ираклий Абашидзе, Иосиф Нонешвили.
Мало кто помнит сейчас, что было время, когда Новый год считался обычным рабочим днем. Конечно, его праздновали все равно, но обычно - на работе, где устраивались междусобойчики и импровизированные застолья. Было такое и у нас, в "Литературной Грузии", совместно с соседствующими коллегами из "Цискари".
Неожиданно в большой комнате, где собрались две редакции, раздался продолжительный телефонный звонок - междугородняя.
- Мальчики, - раздался в трубке Беллин голос, - я так хочу быть с вами, мне так не хватает вашего города...
Теперь оказалось довольно много претендентов на авторство предложения, прозвучавшего в ответ на эти слова. Так или иначе, кто-то сказал:
- Если хочешь - прилетай, мы пока не расходимся.
Тогда еще можно было прямо на аэровокзале купить билет на самолет, стоило это не так дорого, да и документов предъявлять не нужно было. Словом, мы не успели разойтись по домам, как дверь в комнату распахнулась и в проеме показалась удивительная фигура: на длинное черное бальное платье накинуто какое-то немыслимое красное пальто, почему-то застегивающееся на спине, меховая шапка надвинута на глаза, а под нею - хитрая и довольная улыбка.
- А вот и я! - объявила Белла пораженным хозяевам.
Пирушка могла продолжаться бесконечно долго, но вдруг московская гостья обнаружила в сумочке ключи от квартиры.
- Господи, - схватилась Белла за голову, - ведь Юра не сможет попасть домой!
В отношении любого другого можно было поупрямиться, но Юрий Маркович Нагибин, Беллин муж, пользовался таким уважением, что вопроса не было: нужно было немедленно организовывать обратную экспедицию - в Москву.
И тут, как всегда, самым внимательным, самым галантным и самым решительным оказался вечный рыцарь нашего дружеского кружка Гурам Асатиани. Красавец, аристократ, талантливейший критик и остроумнейший собеседник, он всегда первым оказывался во всех авантюрных начинаниях.
- Беллу нельзя отпускать одну, я еду с ней, - заявил он.
Тут же были собраны деньги на авиабилеты, кто-то отдал Гураму свою шапку - у него никогда не было этого предмета туалета, кто-то натянул на шею нашего посланца теплый шарф...
С Юрием Нагибиным и Беллой Ахмадулиной связано еще одно воспоминание, которое, мне кажется, характерно для тогдашних нравов Тбилиси. В один из их приездов длинный тбилисский день как обычно завершался уже под утро, и нашей гостье вдруг захотелось побывать напоследок еще в хашной.
Следует сказать, что хашные в нашем городе, так же, как хинкальные и прочие питейно-закусочные заведения, обычно располагаются в подвальчиках. А Юрий Маркович еще с окопных времен страдал клаустрофобией. Но деликатность и нежелание портить компанию не позволяли ему отказываться от участия в наших походах.
Хашные открываются не раньше 6-7 часов утра, и нужно было пару часов переждать где-то до открытия. Тогда и пришла в голову безумная идея - всей компанией отправиться в баню.
Глухая ночь, все кругом спят, бани давно завершили свою работу. Но кто-то отыскал ночного сторожа, поднял его с постели и уговорил открыть свои владения. И мы все - с гостями, женами, с корзинами со снедью и выпивкой - ввалились в пропахшее серой помещение, помнившее еще Пушкина.
Сторож привык и к не такому, загулявшие компании со своими дамами нередко заканчивали свои хождения по злачным местам именно здесь. Но картина, представшая его взору на сей раз, поразила его.
В одном углу большого банного помещения женщины жарко обсуждали проблемы современной моды, а в другом пришедшие вместе с ними мужики попеременно читали какие-то стихи!..
До хашной мы все-таки добрались, Белла, счастливая от всего увиденного и желая как-то отблагодарить свой любимой город и его горожан, вдруг поднялась со стула и стала читать сонной похмельной публике свой только что законченный перевод стихотворения Галактиона Табидзе "Мэри". А какой-то местный пьянчужка в старой солдатской шинели, для поддержания реноме, стал что-то очень вежливо говорить ей на чистом французском языке.
Как обычно, закончили колобродить у нас дома - он был ближе к месту событий. И пока моя жена Донара варила кофе, Отар Чиладзе, присев на корточки, обучал Беллу азартной игре в "зари". Это тбилисский вариант игры в кости, когда проигрывались и выигрывались огромные деньги подпольными торгашами и "ворами в законе" и человеческая жизнь считалась, как говорили, расчетной единицей между игроками.
Через день или два после "урока игры" в редакцию позвонил Юрий Нагибин и сообщил, что они с Беллой спустились позавтракать в гостиничный ресторан и к ним подсели какие-то подозрительные личности, сообщившие, что они... проиграли Беллу в "зари"!
Никого более подходящего в тот момент под рукой не оказалось, и мы с Борисом Гассом отправились на переговоры с "убийцами".
Нашим испуганным глазам предстала такая картина. За столиком, уставленном всяческой снедью, сидели Белла с мужем и двое неизвестных, которые, как нам показалось, выглядели подозрительно мирно - именно так выглядят настоящие убийцы!
- Скажите, - обратились к нам непрошеные гости, - ваши друзья действительно известные писатели? - И получив подтверждение, добавили: - Если мы приедем в Москву, они помогут достать рояль?..
В те годы "Литературка" готовилась к реформе - переходу от четырехполосной газеты, выходящей трижды в неделю, к шестнадцатистраничному еженедельнику. В связи с этим проводилась большая подготовительная кампания, в ходе которой направлялись специальные группы для рекламы на местах. Воспользовавшись правом выбора, мы пригласили к себе делегацию во главе с первым заместителем редактора Виталием Александровичем Сырокомским. В группе были Давид Самойлов, Булат Окуджава, Белла Ахмадулина...
Грузинские писатели подготовили программу встреч и поездок, и в один прекрасный день все мы оказались в виноградном центре Грузии - Кахетии. Эта поездка впоследствии получила большой резонанс по причинам, которые станут понятны из дальнейшего.
Была поздняя осень - подписная пора, совпавшая с порой сбора винограда - ртвели. Местный секретарь райкома приготовил сюрприз - прямо в винограднике был накрыт стол, здесь же играли музыканты, а крестьяне показывали, как из молодого винограда давят вино и гонят чачу. Веселье разгорелось вовсю и вполне соответствовало мизансцене.
Вскоре к нам подсели, попросив разрешения, местные комсомольские деятели - у них были свои гости и им тоже захотелось подключиться к празднеству. Гости были тоже русские писатели - поэт Фелик Чуев и прозаик Борис Куликов. Очевидно, желая понравиться принимающей стороне, Чуев попросил слово для тоста и, подняв бокал, коснулся темы, которую старательно обходили и приезжие, и хозяева: он предложил выпить за Сталина.
Дальше все произошло так стремительно, что подробностей я просто не успел заметить. Белла Ахмадулина, сидевшая через стол от Чуева, сняла с ноги свою туфельку и запустила в него!
Скандал замяли, мгновенно увезя Беллу с друзьями на подвернувшейся машине.
Самое неожиданное и удивительное обнаружилось уже в тбилисской гостинице: на ногах у Беллы оказались оба башмачка из ее модельной пары, зато совершенно босым предстал Давид Самойлов.
И еще: в холле отеля нас поджидали, несмотря на то, что возвращение из поездки никак не планировалось так скоро, наши замечательные друзья - Гия Маргвелашвили и Шура Цыбулевский. Именно они и были главными "беллогвардейцами" из всех, именно про них в прекрасном ахмадулинском стихотворении говорится:
Я знаю, все будет: архивы, таблицы...
Жила-была Белла... Потом умерла...
И впрямь я жила! Я летела в Тбилиси,
Где Гия и Шура встречали меня.
Не больше ни Гии, ни Шуры. Но когда Белла посещает Тбилиси, ее всегда встречают друзья.