Почти не сомневаюсь: читатели, которые сейчас держат в руках этот номер "Купеческой гавани", думают, что он второй в наступившем в году. И ошибаются. На самом деле он первый. Потому что тот, предыдущий, который считается первым, в действительности был последним номером ушедшего года: у работников типографии тоже бывают праздники, и чтобы они могли достойно встретить Новый год, пришлось пойти им навстречу, заранее подготовив все материалы к печати. Кстати, именно по этой причине, а не по какой-то другой, у формально первого номера не было цветной обложки: в самом начале января полиграфическим машинам, которые делают цвет, устраивают профилактику. И постоянные читатели нашего еженедельника знают, что первый номер года выходит в черно-белом исполнении. Ну, а потом уже все идет своим чередом.
Так вот, выбирая собеседника для фактического первого номера, я подумала, что лучшей кандидатуры, чем писатель-юморист, не придумаешь: смешные рассказы прибавляют здоровья в тысячу раз больше, чем все новогодние пожелания этого самого здоровья вместе взятые. А в жизни они чаще всего невеселые: вполне такие же, как мы, даже еще грустнее. Ведь писатели-юмористы видят жизнь, как под лупой, и чему здесь, собственно говоря, радоваться. Зато эту самую жизнь придвигают к нашим глазам так близко, что она становится похожей на отражение в кривых зеркалах.
В общем, не жизнь, а комната смеха. Как тут не улыбнуться?
В общем, хорошего настроения в этом году желает вам "Купеческая гавань" вместе с писателем-юмористом Семеном АЛЬТОВЫМ.
- Наверное, с тех пор, как жизнь стала забавнее любого сатирического рассказа, а говорить можно смело и о чем угодно, писателям-сатирикам живется очень нелегко?
- Сатирикам, наверное, да, трудно. Но поскольку лично я в те годы, когда все стало можно, перестал понимать, в чем тогда будет заключаться моя сущность, если я стану говорить то, что знают и без меня, но только более остроумными словами, и поскольку мне тогда стало жутко неинтересно, я из сатиры ушел. Например, Жванецкий говорит, что он ушел из большого секса. Я пока еще там. А вот из большой сатиры ушел. И занимаюсь, если правильно это понимаю, юмором. И не вижу в этом ничего зазорного. Мне даже кажется, что в наше время, когда у людей от проблем головы стали квадратными, смех совсем не вреден. У меня еще такая позиция: стараюсь придумывать комедийные ситуации, в которые может попасть любой нормальный человек на этой земле, где бы он ни жил - в России, например, или, прошу прощения, в Эстонии. Если сформулировать, общечеловеческие комедийные ситуации - вот то, чем я сейчас занимаюсь.
- А почему вы подчеркиваете, что в этом нет ничего зазорного?
- Потому что было время, когда нас называли юмористами, и это нас очень унижало: мы гордились тем, что мы - сатирики, и носили это звание, как орденскую колодку. Нам казалось, что мы поднимаем серьезные вопросы, открываем людям глаза на жизнь, и вдруг - на тебе, юморист. Сегодня, когда меня спрашивают, кто я такой, я отвечаю с достоинством: юморист.
- Насколько я помню, писателям-сатирикам и даже юмористам, живущим в Ленинграде, приходилось как-то особенно нелегко, потому что именно ленинградские власти изо всех сил старались запереть душу города на все замки. С тех пор в вашем городе, наверное, изменений больше, чем где-либо?
- В принципе, меняемся мы все одинаково. С одной стороны, это происходит очень медленно. С другой стороны, подумать год или два назад о том, что будет сегодня, наверное, даже было невозможно. Все происходит стремительно, как в горной речке, когда все камушки несутся куда-то наперегонки и падают, падают, и ты уже ничего не соображаешь. Внешне, конечно, многое изменилось: появились люди, которые получили свои дома, они их отделали, отреставрировали. Стало чище, стало красивее. Сказать, что у людей глаза стали менее озабоченными, нельзя. Наверное, даже по моим глазам видно, что там что-то накапливается. Мне кажется, что все мы очень устали. Наше поколение просто очень и очень уставшее поколение: и те, у кого дела идут неплохо, и те, у кого идут совсем плохо. Все устали, поскольку ритм, предложенный нам помимо нашей воли, выдержать трудно. Мы совершенно не были к нему готовы: бежали какую-то свою дистанцию такой вот трусцой, и вдруг - сзади из пистолета как бабахнули - и надо рвануть! А оказывается, нет сил, и не все могут бежать такие длинные, изнурительные дистанции.
- Вот я точно не могу. А вы?
- Я делаю вид, что могу.
- Но...
- Есть какие-то маленькие "но". Тяжело, конечно. Тяжело. Я не плачусь. Я как раз отношусь к этому нормально. А иначе, как говорится, на этом этапе и быть не может. Значит, так и должно быть.
- Вы не только публикуете, но еще и читаете свои юмористические тексты со сцены. А могли бы прожить без концертов, или вам необходим непосредственный, живой контакт с читателем?
- Начнем с того, что если бы я это не читал, то, наверное, мне было бы нечего есть. Сколько стоит публикация, вы знаете. Помню свою первую публикацию в 71-м году в "Литературной газете" под рубрикой "Фразы". Могу даже привести самые первые афоризмы, которые были напечатаны. "Наследники никак не могли разделить постигшее их горе". "В одно ухо вошло, в другое не вышло - человек чуть с ума не сошел". Я тогда получил 36 рублей - 4.50 за фразу. И мы с женой прикинули, сколько фраз нам нужно опубликовать в месяц, чтобы сводить концы с концами. Но тогда это были большие деньги. Сегодня на публикации и вовсе прожить невозможно. Поэтому если бы я был материально независим, то не возражал бы, чтобы меня читали со сцены другие. Если они это делают хорошо, что бывает далеко не часто.
- Скажите, пожалуйста, к отношениям между писателями-юмористами применимо такое определение, как конкуренция?
- Конкуренция? В сборных концертах, которые я не очень люблю, там, конечно, проявляются все женские стороны нашей профессии. Мы очень пристально смотрим, кто как прошел, кого как слушали, сколько аплодировали. И люди как-то взвинчивают себя, не то, что прихорашиваются, но хотят понравиться. И здесь, конечно, какая-то конкуренция, какая-то ревность присутствует. Но я считаю, что это здоровая конкуренция. А в принципе мы все друг про друга все знаем. Знаем, кто есть кто. В общем, разборок у нас нет.
- Вы сказали, что знаете, кто есть кто. Значит, существует какая-то табель о рангах?
- Думаю, что да. Не уверен, правда, что это можно брать за аксиому, но в Петербурге проводится Международный фестиваль сатиры и юмора "Золотой Остап". В первый раз "Остапа" присудили замечательному писателю Сергею Довлатову, второй раз - Михаилу Жванецкому, а на третий год присудили его мне.
- Вы просто предвосхитили мой вопрос, на каком вы месте.
- Я на третьем.
- Вы довольны?
- Я доволен. Мне очень не нравится, что в этом жанре есть люди, которые похожи друг на друга - по подаче материала, по подбору тем... Мне кажется, те, кого я назвал, и я в их числе делаем совершенно разное. И достаточно достойно это делаем.
- А почему вы это говорите так задумчиво и печально?
- А я обо всем так говорю. Я и с женой так разговариваю, и с женщинами, и с детьми.
- Жене, женщинам и детям нравится?
- Нравится. Элла АГРАНОВСКАЯ