Предлагаем некоторые новеллы из "Коллекционера жизни".
Ольга ПЕТУХОВА.
Однажды в одной компании я оказался за столом с экстрасенсом. Компания была дружеская, крепко выпивали, хорошо закусывали.
Я понятия не имел, что мой визави - экстрасенс. Только обратил внимание, что он выпивает даже больше, чем другие, и закусывает плотнее, чем остальные гости. Обратил внимание просто так, между прочим. И даже позавидовал такому умению поесть и выпить.
И вот, когда зрачки этого моего прожорливого визави стали скатываться к переносице, он как-то особенно внимательно на меня посмотрел. И произнес:
- Как же вам тяжело...
Я заерзал на стуле. Никакой тяжести я до этого не чувствовал, даже наоборот. Я был с девушкой, которая очень мне нравилась. И ощущал прилив энергии и бодрости. А тут вдруг тревога стиснула мое сердце.
- В каком смысле - тяжело? - спросил я, предчувствуя недоброе. И девушка рядом со мной напружинилась, мне это передалось.
- А вы сами разве не замечали? За собой? - спросил мужчина и усилием воли и встряхиванием головы заставил зрачки откатиться на положенные места.
- Чего? Не замечал? - запинаясь, пробормотал я.
- Вам ведь очень тяжело думать. Вы быстро утомляетесь, верно? - сказал он. - Это потому, что вы думаете одним полушарием мозга. А второе у вас бездействует. Оно совсем, совсем высохло и никуда не годится.
За столом наступила тишина.
- Что значит "не годится"? Откуда вы знаете? - пролепетал я, и точно припоминая, что последнее время быстро утомляюсь, а мысли, действительно, рождаются как-то с трудом.
Мой визави предпочел вместо ответа приналечь на салат, зато загалдели мои друзья, те самые, которые пригласили меня развлечься и отдохнуть.
- Да ты что, - зашикали они на меня, - ты что, не знаешь, это известный экстрасенс, он нам всем столько всего и так правильно про нас про всех рассказал!
Сидевший во время этих объяснений со скромно потупленным взором экстрасенс встрепенулся, выпил красного вина из бокала и вперил в меня свои жутковатые глаза.
- На одном полушарии вы продержитесь три года... - оценил он.
Моя девушка, сидевшая рядом и даже вплотную ко мне, слегка отодвинулась.
Чем я мог снова привлечь ее на свою сторону? Я вытянул руки и нескольк раз сжал и разжал пальцы, показывая, что координация движений не нарушена.
Но на меня уже не обращали внимания. Вокруг экстрасенса сгруппировались другие желающие узнать свою судьбу. Про меня просто забыли.
Кое-как я продержался бодрячком до конца вечера, девушка просила ее не провожать, я посадил ее в такси. С трудом дождавшись утра, я помчался к врачу.
- Вот что значит - не разбираться в медицине, - сказал он. - Да если бы у тебя усох хоть кусочек мозга, хоть один миллиграмм, ты бы не только не смог думать, но даже сюда не сумел бы приехать...
А девушка вышла замуж за другого, родила от него, он ее бросил, и она долго названивала мне, высчитав, что ребенку нужен хоть какой-нибудь отец, пусть даже инвалид.
- От Союза писателей спасающий уже есть, - объяснил он.
Хваленая натовская бдительность
Все это миф - что НАТО может кого-то от чего-то защитить. Свидетельствую как очевидец. Я был в числе первых, кого пустили в святая святых этого военного блока, в его штаб-квартиру. С трепетом переступил я порог этого здания на окраине Брюсселя. Наша делегация была первой ласточкой из России... Наши документы внимательно изучили охранники при входе, наши лица сверили с фотографиями, наши фамилии сличили со списком, который был согласован заранее.
Бдительные натовские чиновники не заметили лишь одного - что вместо не смогшего поехать человека в нашей делегации прибыл другой. И вот этот, другой, который имел совершенно не ту фамилию и не ту внешность, никак не похожую на имевшуюся у охранников фотографию, - этот человек преспокойно сидел за столом заседаний, ходил в столовую и по коридорам штаба, вечером ездил к одному из военных руководителей домой на вечеринку, куда нас всех пригласили, он даже побывал на приеме у Валтера Вернера - генерального секретаря северо-атлантического блока.
И только в последний день встречи, когда прощались, и всем на память дарили именные папки, незапланированный член делегации робко попросил исправить имя на титульном листе - чтобы сохранить презент как лично ему адресованный знак внимания. Что началось! Вот когда забегали и засуетились принимавшие нас хозяева! Вот когда ни спохватились!
Спрашивается, кого и от чего они могут защитить, если даже в их штаю-квартиру может проникнуть любой неучтенный представитель конкурирующей державы? Этим бы натовцев - да в наше Министерство обороны...
Моя книга "Ужин с шампанским" вышла еще до книжного изобилия, когда неплохо изданная литература была дефицитом, так что добыть нужное количество своего же сборника мне не удалось. И тут позвонил знакомый и сообщил: он видел "Ужин с шампанским" в витрине скромного магазинчика. Я помчался туда. В магазин я вошел в момент, когда у прилавка скопилась толпа людей с чеками в руках. Правда, они жаждали получить не мою книгу, а только что поступивший в продаже альбом Гогена. Но альбомов было всего пять штук. Продавщица, которой надоели свалка и крик, отдала эти альбомы тем, кто стоял ближе к прилавку. Оставшиеся ни с кем заорали: "Почему им! Почему этим! Мы раньше стояли!" Я дождался паузы и тихим голосом осведомлся:
- "Ужин с шампанским" есть?
Она кивнула.
- Сколько штук?
Она посчитала.
- Я все возьму, - сказал я и пошел в кассу.
Продавщица начала заворачивать мою покупку в бумагу. И тут не желавшая рассосаться толпа получила новый повод для возмущения.
- Почему этому сразу столько? Куда ему?
Продавщица, которая еще минуту назад чувствовала некоторую свою провинность - отдать альбом первым попавшимся! - воспряла.
- А потому, - она вложила в ответ весь запас ненависти, - что неделю эта книга здесь валялась, и никто не брал...
Я протянул продавщице чек.
- Постойте, не давайте ему! - вынырнула из толпы женщина. - Я знаю, что за книгу он берет! "Ужин с шампанским", еще бы!
Я повеселел, грудь моя стала распрямляться.
- Я тоже такую хочу! - закричала женщина.
- Мы все хотим, - закричала очередь.
- Это же сборник кулинарных рецептов! - выкрикнула предводительница. И помахала моей книжкой перед моим носом.
Пришлось отдать ей экземпляр.
С тех пор меня греет мысль, что где-то в кухоньке, среди кастрюль и сковородок, лежит пусть засаленная, пусть захватанная, но, оказывается, такая нужная людям книга.