Дискуссия была жаркой и бесполезной
Тема оказалась действительно моей: с того самого момента я стала припадочно вчитываться в этикетки, которыми снабжают мясную и колбасную продукцию, выложенную на витринах магазинов. На рынках тогда еще таких этикеток не было. Разумеется, рассказала об этом коллегам. Коллеги даже написали в газете. Правда, без должного вдохновения, поэтому материал прошел у читателей незамеченным. Зато его заметили этажом ниже, в редакции газеты "Эстония", которая тогда еще помещалась в нашем Доме печати. И принялись вдохновенно обсуждать у себя на "летучке", намереваясь распорядиться этой информацией с пользой, для увеличения своего тиража. И когда дискуссия достигла апогея, заведующий тамошним отделом промышленности, к которому присутствовавшие адресовали свои жаркие воззвания, умерил пыл коллег: "Не понимаю, что вы здесь раскричались. Крысы есть на любом мясокомбинате. На каждом!" Он обвел присутствующих убедительным взглядом. "И бороться с ними бесполезно". Все притихли. Видимо, стали подсчитывать дни, которые, по всей вероятности, были сочтены, потому что мудреный и никак не запоминаемый диагноз, по словам источника информации, врача, пожелавшего остаться инкогнито, в конечном итоге грозил летальным исходом.
Что можно добавить к этой абсолютно достоверной истории? Таллиннский мясокомбинат закрыли по причине банкротства, и крысы там больше не живут. Есть нечего. Так что хоккейные клюшки, выданные сотрудникам, им теперь без надобности. Это первое. Второе. Коллега с нижнего этажа был прав: крысы - бедствие любого производства мясной и колбасной продукции. Третье. В Эстонии все-таки существует мясокомбинат, на котором крыс нет. Находится он в Пайде и именуется "Paide fermer".
Мясо, специи - и ничего больше!
Наш разговор с владельцем "Paide fermer" Владимиром ГАВРИЛОВИЧЕМ протекал на высоком теоретическом уровне.
- Если всерьез оценить ситуацию, связанную с развитием мясной промышленности, - говорил он, - то промышленность эта может развиваться по трем направлениям.
- С крысами, без крыс. А какое третье? - вставила я.
Гаврилович пропустил замечание мимо ушей.
- Есть направление местное, - продолжал он, - есть региональное и, наконец, международное. Это в общих чертах. Наш завод как раз построен с учетом того, чтобы мы могли продавать свою продукцию в любую точку мира с разрешения тамошних ветеринарных служб. Мы купили это обанкротившееся предприятие, и реконструкция завода продолжалась девять месяцев.
Удивительное дело! В сельскохозяйственной Эстонии под банкротство пошли мясокомбинаты! Впрочем, чего удивляться: проще купить, чем сделать. Особенно, если делаешь ту же колбасу за свои деньги, а покупаешь за чужие.
- Так вот, - продолжал Гаврилович, - завышенные санитарные требования потребовали немалых средств, и можно сказать, что наш первый шаг был, с общепринятой точки зрения, неразумным. Обычно все идут от низшего к высшему, а мы пошли сразу к высшему. Зато результат превзошел ожидания: даже представители Европейского союза, которые к нам приезжали, отметили, что уровень нашего предприятия - тот, к которому стремится Европа, а не тот, на котором она находится.
- В чем же конкретно ваш козырь? В соблюдении всех санитарных норм?
- Ну, это, так сказать, в порядке вещей. А самое главное: мы сохранили всю советскую рецептуру.
- Здравствуйте! Мало было шуток в советские времена про туалетную бумагу, напиханную для веса в докторскую колбасу за 2.20 вместо мяса!
- Я же сказал - рецептуру! А по рецептуре было чистое мясо и никаких химических добавок, никаких химических красителей. Мясо, специи - ничего больше!
На чем делается имя?
С одной стороны, путь этот был очень нерентабельный. Проще было производить дешевую продукцию, продавать ее, иметь какую-то прибыль, гордиться тем, что сделана она с учетом всех санитарных требований, и спокойно развиваться дальше. Гаврилович со товарищи отвергли путь, которым идут почти все подобные предприятия. Только потому, что путь этот не дает возможности отличиться, выделиться. С такой продукцией на международный рынок не выйдешь и имя себе не сделаешь.
- Ведь мы хотим, чтобы имя Пайдеского мясокомбината, имя "Paide fermer" сочеталось с понятием: это качественно и вкусно. Повторю, мы не гонимся за сиюминутной прибылью. Пусть люди узнают нашу продукцию, пусть распробуют, пусть поймут. Мы готовы ждать.
Кстати, и стоят пайдейские сосиски, сардельки и колбаса дешевле, чем те же изделия других производителей.
Когда месяц назад пайдесцы пришли со своей продукцией к оптовикам, те руками замахали, мол, нам ничего не надо, у нас есть Раквере, Сааремаа, Адавере. Сегодня ее уже просят. Уже не хотят брать через посредников, потому что иметь дело напрямую любому продавцу выгоднее. Особенно, когда продаешь качественный товар.
Еще семь лет назад Пайде кормил Кремль
Представьте себе, прежде пайдейская продукция почти стопроцентно уходила в Москву, в Управление делами ЦК КПСС. Распоряжался этой продукцией лично товарищ Кручина. Тот самый Кручина, который после путча выбросился из окна. Конечно, прямой связи между двумя этими фактами не усматривается. Но Кручина знал, что брал. Качество пайдеской продукции было очень высоким. Кстати, сырокопченую колбасу в Эстонии вообще не видели. Многие даже думали, что у нас она вообще не производится. А ее делали - и отправляли туда, наверх. В ближайшее время на "Paide fermer" намерены вернуться к производству сырокопченой колбасы по старой рецептуре. Вот тогда-то мы узнаем ее настоящий вкус. Или не узнаем. Потому что Москва уже плачет горючими слезами: просит пайдескую продукцию. Туда были отправлены образцы и результатом переговоров стало множество контрактов. Так что, может статься, все опять будет уходить в Россию.
- Так что же, ситуация повторится?
- Посудите сами. Во-первых, цены в Москве выше, чем здесь. Во-вторых, гораздо интереснее иметь дело с оптовым покупателем, который все забирает сразу, и нет необходимости подстраиваться под колебания "плюс минус тонна": есть контракт - и все уходит. Таким образом можно наладить хорошее плановое производство.
И все же можно утешиться тем, что время сейчас другое. Рынок есть рынок: будет интерес к пайдеской продукции в Эстонии - будет на прилавках и сама продукция. Меж тем, Гаврилович категорически не хочет, чтобы "Paide fermer" сопоставляли с другими эстонскими колбасными производствами: "У них свой рынок, эстонский. Они за него держатся. И ради Бога! Мы не собираемся с ними конкурировать. Потому что этот рынок очень мал и неплатежеспособен в том объеме, который нас интересует. Я же не зря сказал в начале нашего разговора, что есть местный уровень и есть совершенно иной - вот он интересует нас. И наше предприятие сегодня отлично вписывается в международные программы, связанные с интеграцией Эстонии в Европейский союз. Есть сегодня такое понятие: глубокое разделение труда. Мы сегодня получаем полуфабрикаты из Дании и работаем на их сырье. Каждый занимается своим делом..."
Надо думать, в Дании умеют выращивать скот. Надо думать, и в Пайде, где установлено не устаревшее, отжившее свое оборудование, а самое современное, образца 90-х годов, умеют перерабатывать мясо. Впрочем, я не специалист в области всех этих технологий. Знаю только то, что видела. А видела своими глазами такую чистоту, какую и не в каждой-то больнице сыщешь.
Пойду теперь к коллеге из бывшей "Эстонии". Благо, он сейчас рядом, в "Молодежке", работает. Заключу-ка с ним пари, если не вызывает у него сомнений тот факт, что на любом мясокомбинате живут крысы. Выиграю, конечно. Но долг великодушно прощу. Потому что он-то, как и все мы, обеими руками за то, чтобы их не стало. Хоть где-нибудь. А лучше - везде.
Задание читателям: проводим эксперимент
Эксперимент этот провести очень легко. Покупаете на рынке сосиски "Paide fermer" и покупаете сосиски, которые привыкли брать. Много не надо, достаточно взять по одной штуке. Обе в кипящую воду и варите 3-5 минут. Ведете наблюдение. Пайдеская сосиска сохранит свой первозданный вид, а ее соседка может оказаться в два раза больше. Почему? Да просто потому, что мясо не впитывает воду. Впитывают воду только крахмальные соединения. Вот и весь опыт. Главное, проверить очень легко.
Алена РАЗУМОВСКАЯ