Понятно, надо учиться. Если в колледже или университете, то долго. А хочется сразу. Поэтому сделаем так: выберем богатого удачливого бизнесмена и хорошенько его расспросим. Но имени его в газете не напишем, а то, неровен час, найдутся и другие желающие его порасспросить с целью получить чего-нибудь много и сразу.
А если серьезно, то наш собеседник - вполне реальный и действительно состоятельный человек, успешный бизнесмен, который решил остаться инкогнито, имея на это два резона: реклама в Эстонии ему не нужна - рынок на сегодня отработан, да и рэкетиров искушать не стоит понапрасну. Не то чтобы он их боялся - нет. Просто не любит лишних проблем, и решает их прежде, чем они возникают.
Откуда начался его путь в бизнесмены? Трудно обозначить точку отсчета. Ничто не предвещало. Жил как нормальный представитель советской технической интеллигенции. Школа. Институт. Потом другой институт - научно-исследовательский. Потом еще один институт - кибернетики. Шли годы.
- Когда же произошли резкие перемены?
- У меня такое ощущение, что резких перемен и не было. Я ведь человек малоподвижный. Даже переход из одного института в другой был довольно условным - ребята кругом оставались те же, разве что комнату сменил. Но с той поры так и не менял.
В институте я работал до той поры, пока Академия наук не стала лишь юридическим понятием - не более того. Моя последняя зарплата равнялась одной десятой ставки.
У меня нет ощущения, что я предприимчивый человек. Когда начиналось кооперативное движение - лет десять назад? - я с большим интересом наблюдал за знакомыми, которые ринулись в предпринимательство. Лично для себя никакой работы, кроме как в своей профессии я не представлял. Но именно моя профессиональная деятельность и привлекла в то время одну питерскую команду.
Это были ребята, которые свои разработки облекли в форму научно-технического кооператива. Я начал с ними активно сотрудничать. При этом моя работа практически не изменилась. Я делал то же самое, что в Академии наук, и заказчики были те же. Работа в кооперативе значительно подняла уровень моих заработков, но душу не задевала. Хоть я был членом кооператива и даже, по-моему, членом правления, собственником я себя не ощущал, и ничего предпринимательского во мне не проснулось.
А потом порушились заказчики. Дело в том, что все те, кто в той или иной мере был связан с электроникой, работали на оборонные предприятия Союза, а когда все стало рушиться, не устояла и оборонка. У меня здесь в Таллинне было как бы отделение того питерского кооператива, и мы с ребятами - все с теми же, институтскими - зарегистрировали его как акционерное общество, где и трудились, совмещая это с работой в институте уже на одну сотую ставки. Это уже начало 90-х. Потом стали появляться новые люди, новые идеи, направление работы чуть сместилось - разумеется, в пределах все той же электроники и точного приборостроения. Этого "чуть" хватило ровно настолько, чтобы в профессиональном смысле я оказался не у дел. Остался я где-то сбоку. Руководителем. С той поры осуществляю руководство.
- Ты называешь это "не у дел"? Быть главой серьезной фирмы? По твоим словам выходит, что все делалось само собой, а ты просто не сопротивлялся.
- Да так оно и было. Во всяком случае, у меня такое ощущение. Наверно, все было не совсем так, но верно то, что никаких резких движений я все же не совершал.
- Тебе просто повезло?
- В каком-то смысле мне всегда везло. У меня всегда была хорошая работа, которой я был доволен, я был более или менее на виду, по тем временам и зарплата была довольно приличная. Повезло, говоришь? Как если бы я что-то купил, а оно резко подскочило в цене, и глядь - а я сижу на миллионе. Или клад нашел. Нет, все-таки это достигнуто не везением, а работой. С заказами везло - их давали. С ребятами везло - они эти заказы хорошо выполняли. Вот и все везение.
- Везение в том смысле, что все шло гладко, плавно перетекало из одного состояния в другое. Но всегда ли так было? Неужели ты никогда не попадал в ситуацию, когда надо было решать: что делать? Как жить дальше? Чем заниматься? Не пойти ли в таксисты - в смутные времена начиная с гражданской (вспомним "золотопогонников"-таксистов в Париже) это могло служить способом зарабатывать на жизнь для любого, кто умел держать руль.
- Ну, так резко вопрос не стоял, хотя кардинально решать проблему будущего мне все-таки пришлось. Только-только начала затеваться нынешняя фирма, я получил неожиданное предложение поехать в Швецию на стажировку. На год, на совершенно фантастических по тем временам условиях, с семьей. От меня ничего не требовалось, никаких усилий - только сказать "да". Искушение было огромное. Я промучался целую ночь. И сказал "нет". Вот, пожалуй, единственное стратегическое решение, которое мне довелось принять. Я понимал, что через год нездешней жизни путь мне будет либо в эмиграцию - этого я категорически не хотел, - либо в никуда, потому что выпавшему из ячейки назад дороги нет, потому что - я отдавал себе в этом отчет - за время моего отсутствия здесь все переменится, и найти себя будет непросто.
- Ты остался - и стал бизнесменом.
- Так получилось. Поскольку фирма занимается делами, в которых я когда-то что-то смыслил, я эти знания использую как руководитель. Первое время я дергался, рвался к конкретной работе - мне казалось, что все трудятся, а я ничего не делаю. Но команда подобралась умная, крепкая, они меня от этого дела пинали.
Сам я тоже видел - нет смысла мне сидеть за платой, уж больно медленно это у меня получается, да и невозможно сосредоточиться: то к телефону, то у кого-то вопрос, то с кем-то встреча. Так постепенно и усохла моя профессиональная деятельность в интересах общей целесообразности, хотя и до сих пор это определяет некоторую тяжесть моего существования.
- Как сложилась твоя команда?
- Вначале это были ребята, с которыми я, собственно, всю жизнь и работал. Потом фирма разрасталась, менялись направления. Сейчас рядом со мной нет уже почти никого из тех, с кем начинал.
- Расставаться было сложно?
- По-разному. Одних и при желании не удержишь, они в состоянии и сами что-то затевать, с другими сложнее. Любое увольнение - проблема, решать ее безумно тяжело. Скажем, я раньше вижу, что человеку нет больше у нас места, ну не нужен он, и ничего тут не cделаешь. Он понимает это позже. Или не понимает. Я всегда тянул, сколько мог, с увольнением.
- Обиды оставались?
- Думаю, да. Думаю, не без этого. Да что там - ну, конечно, были обиды, знаю. Хотя в основном - без обид. Я, опять же, так думаю. Я надеюсь.
- Откуда брались новые люди?
- О, это очень большая проблема. Когда за професcиональную работу платить почти перестали, когда в своих внутренних проблемах погрязли заказчики, когда надобность в серьезных разработках, судя по спросу, сошла на нет, тогда профессионалам пришлось озираться в поисках пропитания. Вот тогда-то ряды сильно поредели. Многие уехали на Запад, другие ушли в торговлю, а оттуда тоже не возвращаются. Из "купил-продал" в профессию обратной дороги нет - это мое убеждение, подкрепленное практикой. Словом, специалистов, пригодных для серьезной работы, осталось очень мало. И мы их отыскивали кропотливо, по крупиночке. Когда основные теперешние люди появились у меня, денег особо не было. Были только планы, надежды и мое красноречие.
- Другими словами, эти люди не куплены за большие деньги, а пришли в команду, повинуясь убеждениям?
- Теперь-то их можно считать купленными: трудно себе представить, чтобы где-то еще электронщики имели такие условия, как у нас. Я не слышал. Нет, тогда мы их не "покупали", более того, мы и сейчас никого не покупаем. У нас жесткий порядок приема на работу с испытательным сроком и минимальной зарплатой. Она, конечно, выше официально установленной минимальной. Но не выше средней. Помнишь, мы раньше думали, что все беды от низких зарплат. Дайте людям приличную зарплату, и они горы свернут. А люди-то разные. Вечная песня бездельника: вы мне как следует заплатите, а я вам как следует наработаю. У нас в фирме вилка зарплат - более чем в десять раз. Казалось бы, вот стимул! Рядом с тобой человек, который пришел пару лет назад и получает в десять раз больше тебя. Шуруй! Не-а.
- Выше головы не прыгнешь?
- Да нет, это не от профессиональной несостоятельности, а от человеческой. Эти люди, которые у меня много работают, они всю жизнь много работали. Не за деньги. И сейчас им, разумеется, жутко нравится ездить на хороших машинах и не считать каждую копейку, но работают они все равно не за это. Когда горячка, мне не надо говорить, что хотя рабочий день до 17.00, но надо бы задержаться, хорошо бы выйти в выходные - они сами. Но не все.
Вообще, разработчик - фигура нетривиальная. Не каждый может им быть в принципе. Два человека могут знать электронику примерно одинаково, но один может что-то сочинить, а другой - нет. Это - творчество. А творчество можно материально поддержать, но невозможно материально стимулировать.
- О принятии решений. Ты хоть этого дела и не любишь, но без этого ведь не обойтись. Как выходишь из положения?
- Действительно, у меня ощущение такое, что я вообще решений не принимаю. Я мужиков сильно слушаю - они технари очень крепкие. Тем не менее все-таки ждут, что я скажу. Бывает, иду навcтречу и выдаю сформировавшееся решение за свое.
Правда, в этом деле так: разработчик что-то предлагает, что можно либо одобрить, либо закрыть.
- И передать другому?
- Не-ет, кому другому? Бич таких фирм, как наша, в уникальности специалистов. Человек ушел - и брешь. Это неправда, что нет незаменимых людей. Таких фирм, правда, тоже не много. Две-три, от силы четыре, это уже, считай, много.
- А не технические решения?
- К счастью, я работаю не один. Мне очень повезло на самой ранней стадии (к вопросу о везении) - я познакомился с человеком, который к технике ни малейшего отношения не имеет, но понимает в другом. Он сильно моложе меня, мозги еще не закоснели. В отличие от меня, он обладает таким качеством, как политическая воля. Я плыву по течению, а он может сказать: будет так! И так будет. Он обеспечит.
Мы с ним в очень сильной степени доверяем друг другу. Очень. Но советуемся не по каждому вопросу. Есть вещи, которые я решаю сам, а в каких-то других вещах он не считает необходимым спрашивать моего мнения. Строгого деления обязанностей у нас нет, но в принципе я добываю заказы, а он обеспечивает их выполнение. Я веду технические дела, он - финансовые.
- У вас бывали сильные пролеты?
- Финансовые?
- Именно. Я имею в виду испытание безденежьем.
- Тогда так: финансовых пролетов у нас никогда не было, потому что мы никогда не брали кредитов, не влезали в долги, не пользовались чужими деньгами. Но периоды безденежья у нас были. Что бы я мог без него в таких ситуациях? Сказать: ребята, потерпите, так сложилось, все будет хорошо. А он просто доставал деньги - через друзей, знакомых, - и все получали свою зарплату.
- У тебя много денег?
- С чем сравнивать.
- С собой тогдашним.
- Тогда конечно.
- Ты не экономишь на еде, не думаешь, где купить пиджак подешевле?
- Думаю - по инерции. Но ты права - это не является необходимым. Я могу об этом не думать. И это счастье невероятное.
- А как это испытание прошла твоя жена?
- Замечательно. Она никогда не считает деньги.
- Как это?
- А так. Вообще не считает, и заставить ее я не могу. Можно было бы посадить ее на какие-то санкции, если бы она транжирила. Но она и не транжирит. Было время, когда мы... сказать голодали - стыдно и неправда. Ведь курить я не бросил, в "выпить с друзьями" себе не отказывал, но жили если не впроголодь, то питались очень скверно. Фигово питались. Об одеваться не могло быть и речи. Квартира пришла в жуткое состояние, все в доме обветшало - я и тогда не слышал от нее нытья или упреков. Не было у меня с ней никогда препирательств по поводу денег. Не моя заслуга. Просто повезло.
- Кто у вас тратит деньги? Кто говорит: давай купим новый диван, а кто отвечает: зачем, старый еще вполне пригоден?
- Мы же не сто лет живем, тем более не сто лет живем в достатке. Квартира дошла до ручки, требовался ремонт - но дела в фирме шли хорошо, и мы смогли позволить себе просто новое приличное жилье. Встал вопрос мебели - купили мебель. Решали вместе. Ну, большими деньгами все же ведаю я. Я бы перепоручил эту обязанность, но, как отмечено выше, жена считать не умеет.
- А чем она занимается?
- Сейчас не работает. Перестала, когда я стал достаточно зарабатывать. Только тогда. До этого она работала клерком в учреждении, неплохо печатала, компьютер дома всегда был, она брала халтуру, старалась, работала. Но человек она не очень деятельный, так что одомашнивание прошло без проблем, свое нерабочее состояние она воспринимает спокойно. Вначале было: ты делаешь или говоришь то-то и то-то, потому что я не работаю. Потом устаканилось.
- Не переменился ли с твоим новым статусом круг твоих друзей?
- Дело не в статусе. Имущественное неравенство если и сказывалось в каких-то мелочах, оно пережито. Друзья у меня старые, не с институтских даже, а со школьных времен. Строго говоря, новых друзей у меня не появилось, если не считать моего молодого коллегу по фирме. Но с ним мы где-то подсознательно дозируем общение. Доверие очень большое, а общение - это другое. Новых не появилось, а старых подрастерял. Большой урон нанесла эмиграция. Многие мои друзья уехали на Запад. Мне их очень не хватает. Общаюсь по телефону. Не пишу, хотя они в этом как раз нуждаются.
Терял ли я друзей? Сознание все время производит подмену понятий. Если кто-то уходит из твоей жизни, начинает казаться, что таким уж близким другом он, по сути, и не был. С этим просто работал, с тем просто общался, а с другим и вообще как-то нелегко складывалось.
Вообще, с годами я понял одну вещь: дружба не только дает радости и удовольствия, но требует усилий. Ты устал, тебе ни до чего, сегодня ты в одиночестве, завтра, а когда захотелось к друзьям, оказалось, они могут обойтись без тебя.
Я счастлив, что есть люди, мои друзья, которые пока без меня не обходятся. Мои друзья - со мной.
Татьяна БУРЛАКОВА