Ведь так именно все и было, и мы ходили на демонстрацию вовсе не из-под палки и не из страха перед административными карами, которые могли обрушиться на ослушников. Почему-то 1 мая праздник ощущался сильнее, чем, скажем, в очередную годовщину Великой Октябрьской революции, - возможно, из-за того, что на дворе была весна, а с нею возрождались и новые надежды, наивность и неосуществимость которых были ясны с самого начала.
"День международной солидарности трудящихся" - это звучало абстрактно и отстраненно, но мы-то все были вместе, и это ощущение делало праздник подлинным. А пройдя перед трибуной и откричав положенное число раз "Ура"! на провозглашаемые призывы все продолжали праздник уже по-настоящему, для себя, для дома.
Правда, по указанию начальства профкомы старались обозначить праздники какими-нибудь дарами: то талонами на подсолнечное масло или туалетную бумагу, то, в особо интеллигентных коллективах, подпиской на журнал "Огонек" с приложениями.
Тем не менее праздник - был. Я вовсе не пытаюсь протащить тривиальную истину о том, что тогда все было не так хорошо, как вспоминается сейчас, а в наши дни - все не так плохо, как представляется лицом к лицу. Но потребность в праздниках на фоне будней существовала всегда, и тогдашние руководители страны это понимали и этим пользовались.
Говорят, американцы постоянно растягивают рты в улыбке, чтобы показать результаты тщательного ухода за полостью рта и искусства их дорогостоящего дантиста. Но ведь и у них случаются и неприятности на работе, и финансовые катаклизмы, и их бросают жены. Однако на вопрос о том, как дела, каждый американец скажет: "Fine!" - "Прекрасно!". Сеанс массового и индивидуального самовнушения приносит свои плоды. Особенно наглядно это подтверждается в образовавшихся после распада Советского Союза независимых государствах, где все постоянно убеждают друг друга: "Все плохо!".
Громче и постояннее всех это повторяют как раз те, кто совсем недавно был в первых рядах по проведению сеанса массового гипноза: "Все у вас хорошо, вы спокойны, вы ощущаете чувство удовлетворения и уверенности в будущем..." То есть наследники коммунистической пропаганды: и те, кто, круто перестроившись, стал главным обличителем преступлений Компартии и Советской власти, и те, кто предстает их наследниками и продолжателями, взяв на вооружение не только старую идеологию, но и старые лозунги.
За несколько дней до нынешнего Первомая провела свой очередной съезд КПРФ, предстающая главной наследницей КПСС.
"Коммунисты, крепите единство и сплоченность рядов Коммунистической партии!" - неизменно гласил один из первых призывов, публиковавшихся в предпраздничные дни.
Нынешние коммунисты не могут похвастаться, что следуют этому завету: одних только партий, именующих себя коммунистическими и рабочими, сейчас в России полдюжины. Несгибаемая коммунистка Светлана Горячева в выступлении на съезде КПРФ сказала:
"Пробуждение без организующей политической силы будет хаотичным, непредсказуемым по последствиям. Наша главная задача сегодня - определиться в тактике. Долгое время я сама была радикально настроенным политиком. И нисколько не жалею об этом. В трусости, в политических колебаниях меня трудно, кажется, обвинить. Но сегодня я убеждена, что победит та сила, которая сконцентрирует интеллект". Это вам не коллективный гипноз.
Видные коммунистические вожди с праздничных трибун возглашали: "Народы многонационального Советского Союза! Постоянно крепите братскую дружбу и интернациональную солидарность семьи советских народов и республик!" Сегодня "нерасторжимое единство" обернулось полутора десятками самостоятельных государств, далеко не всегда относящихся друг к другу как члены единой семьи, пусть даже распавшейся на части. Следующие через день один за другим взрывы на вокзалах и дорогах грозят подорвать хрупкое перемирие, такой дорогой ценой достигнутое между Россией и Чечней, Москва и Киев никак не договорятся по вопросу о Севастополе и разделе Черноморского флота, Таджикистан находится в многолетнем противостоянии и с соседним Афганистаном, и с собственной оппозицией, Грузия изо всех сил пытается подавить сепаратистские силы в Абхазии и Южной Осетии. Даже попытка воссоединения двух славянских народов - русского и белорусского - вызывает множество критических стрел в обеих странах.
Вопрос о молодой смене в прежние времена всегда находился в центре внимания, партия растила себе смену в дружных рядах комсомола, а тот отвечал сыновьей верностью: "Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!"
Лидер КПРФ, должно быть, с тоской вспоминал об этих идиллических временах, когда во время предсъездовской демонстрации 22 апреля Геннадия Зюганова с соратниками забросали гнилыми помидорами молодые активисты неведомой молодежной организации "Единство блока левых организаций молодежи". Правда, общепризнанный наследник ВЛКСМ - РКСМ - в лице первого секретаря ЦК Игоря Малярова отстранился от подобной формы выражения несогласия: "Мы не хамы, которые в качестве аргументов используют свист и захлопывание". Но и сам молодежный лидер оказался в конфронтации к старшим товарищам, когда ему не предоставили трибуну съезда для выступления...
Ностальгическим воспоминаниям о минувших днях с всенародным выражением радости и поддержки властям по праздникам мешают не только эти современные реалии. Главное, что всегда будет окрашивать память об этом дне в черные краски, произошло одиннадцать лет назад, когда как раз перед Первомаем рванул 4-й блок на Чернобыльской АЭС. Возможно, не все тогда же осознали масштаб происшедшей трагедии и ее долговременные смертоносные отголоски. Но беда случилась, беда, унесшая мир и спокойствие и в те дни, и на многие годы вперед.
Но тогдашний первый секретарь ЦК Компартии Украины В.Щербицкий повелел: нужно торжествовать. И первого мая десятки тысяч киевлян маршировали по Крещатику, под гибельным чернобыльским облаком и губительной радиацией. А с трибуны неслись лозунги:
- Да здравствует великий советский народ!..
Как хочется, чтобы в жизни было больше праздников, во всяком случае - поводов для них. Но от праздника, с которым связаны ложь и предательство, пренебрежение жизнью людей и неукротимое стремление к собственному величию, остается лишь горькое похмелье.
Эдуард ЕЛИГУЛАШВИЛИ