Кривые "линии"

Максим ждал на остановке. Но не один. Вместе с ним стояли семеро ребятишек. Грязные, оборванные, с одной сигаретой на всех - они, пяти-семилетние, чувствовали себя абсолютно раскованно. Ботинки 43-го размера, залитые краской и треснутые по швам, были надежно обмотаны шнурками вокруг ног каждого. Последнее всегда жалко потерять. Куртки, позаимствованные, очевидно, на свалке, выглядели соответствующим образом.

- Привет, ребята! Как настроение?

Разом обернувшись, они посмотрели на меня с явным подозрением. Но лишь сильнее нахмурились и затянулись, по очереди передавая друг другу сигаретку. На мои слова отреагировал только один:

- Нормальное у нас настроение. Хорошее.

Передо мной стоял паренек росточком чуть повыше остальных. Черная куртка без пуговиц, "стройбатовские" штаны, грязные ботинки без шнурков, кепка.

- Тебя как зовут?

- Рома.

- В школу ходишь?

- Какая школа?! Мне почти 18. Раньше ходил, пока в колонию не попал.

- Сидел-то за что?

- За что, за что... За воровство, ясное дело. Жить-то надо.

- А родители?

- Мать - алкашка, пьет денатурат. А отец от нас давно ушел. Он на БСРЗ работает. Иногда дает мне подзаработать.

- А еще родня какая-нибудь у тебя есть?

- Сестра Аленка. Но она нехорошая. В школу не ходит, пьет, с мужиками живет. А ей 12 всего. Но что с больной взять? Ее ведь по пьяни заделали.

Остальная братия не обращала на наш разговор никакого внимания. Детки бегали по остановке, сбивая урны. Пинали друг друга, выкрикивая далеко не самые красивые слова.

"Хомяк", "Крутой" и "Мелкий" - родные братья. Имена свои давно забыли. А зачем они им? Олегов, Саш, Миш много, а "Хомяк" - один. И все его знают. Он из братьев старший. Ему 9 лет. В школу не ходит. Что там интересного. У него братья, которых воспитывать надо. Что он исправно и делает: съездив по шапке тому, что помладше, отобрал сигаретку, прикурил. Нечего, дескать, курить - не дорос еще. "Мелкому" 5 лет. Матери о нем думать некогда. У нее другие проблемы: где бы достать с утра "Росинки" да подешевле.

- А хотите посмотреть, где мы раньше жили? - вдруг спросил Рома.

И мы пошли. По дороге ребятишки отрывались на полную катушку: выламывали оставшиеся колья из забора, стучали ими по трубам, напоминая местным жителям о себе - чтобы не забывали. Закидывали друг друга в помойные контейнеры, с шумом их переворачивая. А тут еще одна знакомая игрушечка: из-за поворота показался грузовой поезд. Распределившись по старшинству, детки бежали за ним, на ходу запрыгивая. И с победными криками скрылись за поворотом.

На мгновение стало тихо. Будто и не было ничего. Остались только я, Максим и Рома.

- Мы пришли.

На ржавой табличке было написано "2-я линия". Старый деревянный дом, накрененный на один бок, встретил нас неприветливо. Внутри темень. Где-то текла и тут же замерзала вода. Всюду грязь, хлам, какие-то доски разбросаны, старые матрасы.

- Дайте руку,- предложил Рома,- здесь ничего не стоит упасть.

Комната - ни одного целого окна. На полу груды цемента.

- Здесь теперь ребята клей нюхают. Хотите попробовать?

- Нет. А ты - тоже нюхаешь?

- Уже нет. А раньше - было дело. Это очень просто: одеваешь пакет с клеем на голову, дуешь в него, а потом вдыхаешь. И ловишь глюки. Жизнь кажется красивой и хорошей.

- А ты че, коза, тоже хочешь? - нас прервал худенький подросток лет 13.

- Тебя как зовут?

- А тебе че?

- Меня Лена.

- Таких, как ты, Лена, мы летом по всей программе пропускаем.

Вмешался Рома:

- Ладно, идем. Не слушайте его. Это Архип. Опять нанюхался, вот и порет бред. Глюки у него.

Мы вышли из грязной развалины. На обратном пути рядом со мной шел "Хомяк".

- Расскажи самый веселый случай, - попросила я.

- Веселый? Да у нас тут каждый день весело. Вот вчера алкаша на штуку "обули". Толпой налетели, отметелили. Во погуляли тогда! Водка рекой текла. Всей толпой пили.

На остановке мои собеседники ни одной минуты не могли устоять на месте. Одни взобрались на фонарный столб - объясняли мне, где особо опасное напряжение. Остальные катались на форкопе трамвая.

Вдруг отворилась дверь киоска. Женщина средних лет позвала:

- Рома, иди. Мусор ждет тебя.

Тетя добрая, детей не обижает, как к своим относится. Когда пачку сигарет за работу даст, а когда и бутылочка перепадет.

Закончив работу, Рома подошел к нам:

- Так и живем - нормально. Скоро и спонсоры приедут. Они нам одежду и еду привозят. Небось, с Архипа сестрой где-то развлекаются. Ей-то всегда шмотки получше достаются. 12 лет - совсем салага, а уже повезло.

- Вам еще кто-нибудь помогает?

- Нет, если Джульку не считать. Живет на "1 линии". Все найденное и награбленное ребята к ней тащат. Она лучше знает, кому что раздать. Джульке 35. Хорошо устроилась - живет за счет нас. Но в долгу не остается. Исправно ребят всем примудростям взрослой жизни учит... Ну, ладно, пора мне. Через час на работу.

- Ты работаешь?

- Да. Мать-то надо кормить, сестру. В пекарне я, но не официально. Хозяева про меня ничего не знают. А сотрудники взяли. По 25 крон за смену дают - из своего кармана скидываются. Я хлеб пеку, за печами слежу. Спать ночью нельзя. Узнают - сразу выгонят. А так, люди там добрые. Бракованный хлеб отдают.

Потом он ушел. Но меня не покидало ощущение, что кто-то все время смотрит в спину. Обернулась. Чуть поодаль стоял Рома с вещевым мешком за плечами - уже домой сгонять успел. Подошла:

- Ты спешишь?

- Полчаса еще есть.

- Зайдем в бар, кофе выпьем, поговорим?

Согласился. Но в дверях как-то замешкался, смутился. В баре было темно. Звучала музыка. Веселились люди. На нас они смотрели с презрением.

Рома аккуратно клал в чашку сахар, боясь обронить каждую драгоценную крупинку.

- А есть у тебя мечта? Чего бы ты больше всего хотел в жизни?

- Иметь семью, - ни минуты не раздумывая, ответил он. - Жену, детей. Уютную квартирку. Пусть маленькую, но свою. Я бы работал. Машину бы купили - хоть "Москвич". Я б ее берег, ремонтировал.

- А что ты помнишь из своего детства?

- Детство? Да не было у меня его. Один ремень помню.

- За что били?

- Да за все. Напьются и лупят. Чтоб под ногами не болтался. В 4 года мать ножом пырнула - бутылку ее перевернул случайно.

- А дни рождения? Справляли как-нибудь?

- Вот 7 апреля 18 будет. Повеселимся с ребятами. Водки литров пять точно будет. А раньше? Не помню я дни рождения. Вроде и не было их совсем.

- Работу не искал другую, где платят побольше?

- Какая работа?! Документов у меня нет. Только копия свидетельства о рождении. Говорят, что где-то есть загс. Туда мне надо. Но знать бы еще, где это? В городе-то я никогда не был. "1 - 2-я линии" весь мой город.

- Ром, а представь себе, что в один прекрасный день прийдет к тебе добрый дядя и скажет: я дам тебе все. Будешь жить в тепле и достатке. Учиться пойдешь. Только старое ты должен забыть. Смог бы?

- Да! Конечно же, да! Раньше ждал чего-то. Теперь уже нет. А я ведь учиться очень хочу. На строителя бы пошел. Дома строить - хорошая профессия - добро людям делать. Ну, ладно, пошел я.

Теперь я увидела тот, другой мир. Такое чувство, что между родным мне, престижным и благоустроенным Ыйсмяэ и коплискими линиями пролегла граница. И тем временем, пока богатые дяди на шикарных "Мерседесах" проматывают сумасшедшие "бабки" в казино и ресторанах, в трущобах голодают бездомные, нищие, дети. Родителям, которые есть далеко не у всех, на них наплевать. Властям тоже. "Добрые" дяди, как видно, не особенно стремяться усыновлять маленьких беспризорников. Сами же обездоленные громят соседские хибары, ловко "обувают" поддатых прохожих... И ждут - вдруг хорошая жизнь с неба свалится?

Елена МИХАЙЛИЧЕНКО.

Фото Василия ШАЛЯ.