Виноваты? Не виноваты!

Марика успокаивалась у врача, но оставаясь с мылышом наедине, снова тревожилась, наблюдая за его самочувствием.

Дни шли, лучше мальчику не становилось. После трех месяцев ребенок перестал набирать вес. На ежемесячном четвертом контрольном взвешивании в поликлинике Марика вновь обратила на это внимание участкового врача, но получила ответ, что у детей всегда так: "Он растет, а незначительная остановка в весе - явление не опасное, а очень нормальное. Он же набрал свои граммы в прошлом месяце!".

Как сказала Марика, подробные ответы на свои вопросы она получала лишь от детской сестры. Врач либо не понимала, что она хотела от нее, либо медсестра лучше знала педиатрию.

Когда ребенку пошел пятый месяц, у Марики стали сдавать нервы. Теперь сынишку стало рвать и во время сна. Ребенок отказывался даже от материнской груди. Мама поняла, что ребенок установил для себя одному ему известную норму. Каждая лишняя капля пищи выворачивала его наизнанку. О прикормках и лекарствах и речи быть не могло.

Придя на очередное контрольное взвешивание в поликлинику, Марика попросила дать ей направление в больницу на обследование ребенка. Врач, рассказала она, потянулась то ли за формуляром, то ли за телефонной трубкой, но вдруг передумала. На ее взгляд, в самочувствии ребенка нет ничего противоестественного, и надо еще месяцок понаблюдать, а в больницу никогда не поздно.

Но если уж мама так волнуется и настаивает, то она ничего не имеет против очередных анализов, на которых, кстати, Марика настаивала тоже не в первый раз. Врач ранее не посчитала нужным удовлетворить просьбу матери, объясняя это тем, что не видела своими глазами ни одного срыгивания, а тем более рвоты. Ведь во время посещения поликлиники малыш был в полном порядке и хорошем настроении.

Анализы показали низкий уровень гемоглобина. Врачи в таких случаях советуют поднимать его естественными средствами, то есть свекольным соком. Совет был дан. А обратить внимание на слова Марики о неприятии ее малышом ничего, кроме материнского молока, врачу не пришло в голову. Медсестра заметила в этот день у малыша несвойственную детям бледность и спросила: "Он у вас все время такой бледный или просто неважно себя чувствует?". К сожалению, врач ничего подобного упорно не замечала.

Ребенок чувствовал себя все хуже, и мама, устав о чем-либо просить участкового, сама отправилась в больницу. Там они появились уже не с одной проблемой: у ребенка болели уши, не поддавался лечению в домашних условиях насморк, ребенок ничего не хотел есть, постоянно постанывал.

В терапевтическое отделение их не приняли, велели сначала вылечить уши, потому что боялись инфекции. После курса лечения в ЛОР отделении их выписали домой, велев через два дня явиться на проверку. Дома они с трудом выдержали эти дни и вернулись в больницу.

Уши не поддавались лечению. Заведующая ЛОР отделением сделала все, что было в ее силах. Пришлось прибегнуть к небольшой, но болезненной операции - шунтированию. Оно дало лишь временный эффект. Малыша переводят в другое отделение. ЛОР-врачи были уверены, что причина гнойного воспаления ушей и носа кроется совсем в другом месте.

В отделении терапии ребенок пролежал месяц. "Да, мама, у вас очень тяжелый случай!", - эта фраза до сих пор преследует Марику. Сделали кучу снимков, искололи малыша во все места, но самая важная процедура так и не была сделана вовремя. О ней Марика узнала от медсестер. Услышав, что есть в арсенале врачей еще возможность, Марика обратилась к лечащему врачу. Но услышала в ответ что-то вроде - не лезьте, мамаша, в мою работу...

Упущенное время не вернуть. Слишком поздно лечащий врач, уверена мама, сделал снимок пищевода. Ребенок к этому моменту уже был переведен в реанимацию, где маме, наконец, обстоятельно объяснили, что воспаление ушей было уже следствием процесса, начавшегося с сужения пищевода.

Остается лишь недоумевать, почему такое не пришло в голову ни одному из предыдущих специалистов.

Отказавшись от вскрытия умершего в реанимации ребенка, Марика сама дала шанс всем сопричастным к этой трагической истории кивать друг на друга. Может, виноват тот, а может - этот.

Марика настояла на нашей совместной встрече с участковым и главврачом поликлиники, где наблюдался малыш. Ей очень хотелось посмотреть в глаза участковому педиатру.

Посмотрели. Правда, глаз в тот день увидели очень много. Долго все пытались выяснить у матери, отличает ли она срыгивание от рвоты. Объясняли, что любой из присутствующих на встрече врачей сказал бы то же самое, если бы она обратилась к любому из них.

Оказывается, что снимок пищевода - процедура очень болезненная и делают ее в редких случаях.

Было много-много слов, мы услышали пару страшных историй о похожих ситуациях, где на самом деле оказывалась врожденная патология типа рака печени...

Наблюдавшая малыша врач не сразу захотела вспомнить, что Марика давно просила отправить их в больницу, но все же припомнила. После нескольких просьб напрячь память. Тяжелой получилась беседа.

Главврач поликлиники признала, что был с их стороны недосмотр, что в случившемся есть и их вина. Только лишь участковый педиатр не смогла или не захотела ответить на вопросы матери ничего, кроме - "Не помню, не было. Да что-то такое было..."

"Но, мамочка! Вы ведь отказались от вскрытия. Признания какой еще вины вы хотите услышать от нас? И наказать педиатра мы не можем! А за что? У нас нет для этого никаких оснований! Да и от больницы мы не имеем никаких претензий"

Ирина БУТЯЕВА.