Предел возможностейПриведение к единому - коммерческому - знаменателю "Радио 100" существенно, но не смертельно уменьшило наше внутреннее информационное пространство. Некоторые склонны рассматривать этот случай как еще одно поражение Эстонской Республики в идеологической борьбе со средствами массовой информации ближнего зарубежья. Кажется, в первую очередь они имеют в виду прессу Российской Федерации, а не Латвии или Финляндии.
Post Post ScriptumСегодня, когда плач по безвременно почившему "Радио 100" достиг своего апогея, и я добавлю к нему свою слезу и рыдание.Прежде всего уточним: безвременно почила радиостанция которую хорошо знали и любили слушатели, а то, что осталось в эфире, - это коммерческая однофамилица покойной. В беседе с автором и ведущим "Русской рулетки" Виктором Поляковым мы пришли к общему мнению, что и на нас тоже лежит часть ответственности за безвременную кончину "Радио 100". Я разделяю эту точку зрения с одной оговоркой: "мы" - это все те сотрудники и авторы "Радио Таллинн" - "Радио 100", кто позволил терминаторам устраивать бессмысленные бунты и в конечном итоге привел их к власти. Трагедия тех, кто потерял любимую "Русскую рулетку", значительно глубже и объемнее двух маленьких, но таких личных трагедий Михаила Владиславлева, лишившегося места главного редактора, и Александра Цукермана, потерявшего место главного худрука.
Информация к размышлениюЦукерман и Владиславлев устроили бунт на "Радио Таллинн", пытаясь свалить с должности главного редактора Николая Мейнерта. После провала пришлось уйти. Назначенный главным редактором "Радио 100" Адольф Кяйс вернул опальных "братьев пилотов" в эфир и через пять месяцев уступил свое кресло Михаилу Владиславлеву.Ирина Алеходжина придумала "Субботею" и пригласила в нее Сашу и Мишу, а через месяц ей самой пришлось уйти из передачи. Еще через месяц терминаторы "ушли" приглашенного на роль главного редактора Хеймара Ленка. Но загадочнее всего внезапное перемещение "Субботеи" с TV 3 на Kanal Kaks: решение шведских инвесторов прекратить финансирование русскоязычных передач последовало непосредственно за показом в эфире двух "Субботей", снятых Цукерманом и Владиславлевым в Швеции.
Рецидив publicityЭта неделя принесла массу критических отзывов на статью "Русская рулетка". К примеру, Этэри Кекелидзе в газете "Эстония" назвала мои размышления о печальной роли отдельных личностей в судьбе "Радио 100" полным бредом.Борис Тух в "Вестях" пишет о моей "эстетической девственности" и "прелестной бездоказательности" рубрики "Пожиратели эфира". Но я открываю "Вести" и читаю откровения Адольфа Кяйса в качестве бывшего главного редактора "Радио 100" в интервью эстетически продвинутому, но крайне доверчивому Б.Туху: "Когда я взвалил на свои плечи пост главного редактора, я не стремился ни к власти, ни к увеличению своего эфирного времени, ни к деньгам. Мы вообще работали не за деньги... Мы работали... за идею. (...) Доверия к официальному государственному вещанию на русском языке было немного. А мы снимали напряжение, приглашая к микрофону тех, кого не пускали на "Радио-4". Не правда ли, прелестный переход от личного местоимения "я" к обезличенному "мы"? Очень мило, если не знать, что к микрофону Кяйса пустил главный редактор "Радио Таллинн" Николай Мейнерт. Подозреваю, что это произошло после того как Адольфа Александровича самого не пустили в студию "Радио-4". Но это так, мелочи. Директор Фонда открытой Эстонии Малл Хеллам удостоила "полный бред" специального заявления агентству BNS, в котором опротестовала мое утверждение о том, что Цукерман и Владиславлев организовали для фонда publicity (рекламу, известность, популярность) за счет "Радио 100". Малл Хеллам назвала мои мысли рецидивом тоталитарного мышления. Хочу спросить госпожу Хеллам, может быть она, знает какую-либо другую влиятельную организацию в Эстонии такого же масштаба, как Фонд открытой Эстонии, которая в течение прошлого года имела бы регулярный еженедельный эфир на "Радио 100" в утренних программах М.Владиславлева и А.Цукермана? Быть может, я несправедлив, а имиджмейкерские услуги, которые оказывали Фонду открытой Эстонии в эфире "Радио 100", были всего лишь жестом доброй воли - личной инициативой "братьев пилотов"? Припоминаю, что фонд охотно позировал и в руководимой братьями "Субботее", или я снова ошибаюсь? Как человек, склонный к политической наивности, я предполагаю, что элитарный и закрытый в национальном плане Фонд открытой Эстонии использовал "Радио 100" и "Субботею", чтобы пускать "дымовую завесу" и брать реванш за стойкое невнимание к нему со стороны русскоязычной прессы. Видимо, не случайно ходят слухи о том, что заботу о подрастающем русскоязычном населении Эстонии полностью возьмет на себя в скором времени российское отделение фонда Сороса. За "рецидив" извиняюсь, поскольку - был грех - дважды обедал за счет фонда.
Разговоры стихнут скороПо мнению Александра Цукермана, частный случай с "Радио 100" - это еще одно поражение Эстонии в идеологической борьбе со средствами массовой информации ближнего зарубежья. Очевидно, он прежде всего имеет в виду Российскую Федерацию, а не Латвию или Финляндию.Художник Илья Глазунов часто повторяет: "Искусство - это всегда ч т о и к а к: что художник хочет сказать и как он это делает". Если эту универсальную формулу применить к пострадавшим от коммерциализации "Радио 100" журналистам, то окажется, что подавляющее большинство их разговоров в эфире ничем по существу не отличалось от музыкально-коммерческой жвачки - "братья пилоты" медленно и печально обогатили нас бесплатными "днями приветов"; Адольф Кяйс привнес в русскую культуру рецепт коктейля "голубой Куракао" и "второй" том "Мертвых душ". "Разговоры, да разговоры: слово к слову тянется... Разговоры стихнут скоро, а любовь останется". Уверен, что разговоры о судьбе "Радио 100" стихнут очень скоро, но любовь к самим разговорам в эфире еще вспыхнет с новой силой. Очень хочется, чтобы эти - будущие - разговоры были содержательными. Помните, что сказал Христо Грозев в беседе с Этэри Кекелидзе? - Ведущие - люди эмоциональные, могут в эфире не сдержаться и наговорить не того, что следует. Не могу не поддержать Христо Грозева: с авторами и ведущими можно соглашаться или спорить, можно любить их или не любить, а "музыкальный ящик" вне эмоций и вне критики - он просто ящик. Ящик, который можно набить всяким хламом. Ящик, из которого можно извлекать определенные звуки, а можно и не извлекать.
Рецидив реперткомаВ своих, быть может, не всегда до конца критических замечаниях о "пожирателях эфира" я старался писать о том "как это делается", не посягая на святая святых - на авторское ч т о. Между тем уже давно назрел серьезный разговор на тему "ч т о говорит пресса". Нам нужен открытый искренний разговор не о том, как "бороться" со средствами массовой информации ближнего зарубежья, а о том ч т о и к а к говорить нашему читателю, слушателю, телезрителю.Это совсем не означает, что нужно вернуть редколлегии, худсоветы, реперткомы и цензуру - упаси Боже! Это значит, что у русскоязычных средств массовой информации в Эстонской Республике есть общие проблемы, решать которые нужно сообща. Сообща - это еще не значит стричься под одну гребенку: у нас общая аудитория, вместе с которой нужно искать свой путь развития, а не раздирать ее в клочья межпартийными противоречиями. Вместе искать выход из навязанной всем нам псевдоинтеграции, а не тащить за собой в этот омут доверчивого читателя, радиослушателя, телезрителя.
Место у примусаВ эстонской государственной политике уже давно наметилась тенденция к тому, чтобы привести все некоренное население Эстонской Республики к единому знаменателю. Наивно предполагать, что русскоязычная пресса Эстонии осталась вне поля зрения этнических стратегов. Если газеты еще как-то способны сопротивляться, то радио- и тележурналистика, которые в большей степени зависят от дорогостоящей техники, от воли хозяев и тех, кто дергает их за экономические и политические ниточки, тихо агонизируют.Активную роль в этом процессе сыграла радиостанция "Надежда", весьма способствовавшая своими провокациями утверждению в эстонском общественном сознании негативного отношения к русскоязычным средствам массовой информации как к выразителям проимперского тоталитарного образа мыслей некоренного населения Эстонии. Сегодня мы имеем обратный пример, когда по радиопередаче "Медленно и печально" и по телепрограмме "Субботея" эстонская часть аудитории судит о достижениях передовых представителей русской интеллигенции в деле интеграции. Эстонцам активно "втюхивают информационную мульку" про "отдельные успехи" на фоне общего нежелания русских интегрироваться и учить государственный язык, а между тем они сами должны быть заинтересованы в том, чтобы знать истинное положение вещей. Помимо нашей воли нас вынудили сожительствовать в пределах одной государственной территории, а значит, теперь нам нужно искать приемлемый для обеих общин компромисс. Иначе - коммунальная квартира: война граждан с негражданами за лучшее место у примуса и привилегию первым посещать по утрам общественную уборную.
Предел возможностейЧтобы искать компромисс, нужен реальный диалог двух общин, а не формальный диалог президента ЭР с "членами" "круглого стола". Чтобы вообще вступить в диалог, нужна общая позиция (у эстонской общины она, кажется, есть). Чтобы выработать общую позицию нужно знать, чего мы на самом деле хотим: мы хотим, чтобы нас интегрировали, или мы хотим, чтобы нас оставили в покое? По большому счету мы имеем право и на то, и на другое - важно знать ч е г о именно мы хотим.Без нормального диалога в прессе мы никогда не сможем понять самих себя. Мы должны знать предел своих возможностей: чем мы можем поступиться ради компромисса, а ради чего должны стоять насмерть. Михаил ПЕТРОВ. |