Старость на помойке

Серафима Петровна вошла в пиццерию возле железнодорожного вокзала. Охнула, за бок схватилась, постояла, отошла. Очки на грязной веревочке. Один глаз закрыт, другой кротко светится сквозь запотевшую линзу.

Долго изучала меню, достала пригоршню медяков из рабочей хлопчатобумажной рукавицы, высыпала все в блюдечко кассы, получила тарелку салата из капусты с куском хлеба, села за соседний столик. Свободных мест было мало, но к ней никто так и не подсел.

Я наблюдал за ней, и вкусный кусок пиццы за сорок с лишним крон не лез в горло. Подошел и, сумбурно извиняясь, буквально попросил ее взять вот эту десятку и купить себе еще хотя бы булочку с чаем. Бабушка понимающе улыбнулась.

- Детка, у меня нет зубов, как видишь. И кроме салата, я ничего не могу тут есть. А денежку я твою возьму, только это много.

Попросила две кроны. Именно две. Помолчали.

- У меня сегодня день рождения, детка. И я пришла в приличное место. А так я, стыдно сказать, где еду добываю. А просить не научилась.

И грустно хихикнула, прищуря глаз.

Она сказала мне, как ее зовут, рассказала про свое бывшее учительство. Как дочка - рыночная торговка и муж ее - сотрудник полиции (бывает же!) сначала воровали из-под матраса ее пенсию, потом загнали жить на кухню, потом, обвинив в том, что "от нее воняет", сказали: "Убирайся!" Она и убралась. А теперь мечтает, чтобы Бог прибрал. "Все больное в организме, а вот живу пока..." Живет где придется, раз в неделю ходит в церковь, молится и врагов своих прощает.

* * *

Дородная женщина в темном халате, одной рукавице, с сучковатой палкой в руке ждала на остановке трамвай. И тут случилось несчастье. Дворняжка, которую она держала на поводке, завидев гладкую пуделиху, дернулась, оборвала гнилую веревку... Пуделиха, взвизгнув, бросилась на дорогу, чуть ли не под колеса проносящегося "Форда". Интеллигентная женщина в строгом костюме для деловых дам набросилась на дородную женщину: "Только вы с вашей грязной собакой были бы виноваты в гибели моей Чаппи! Вы специально и назло отпустили веревку". "Виноватая" растерянно пыталась оправдаться, но "костюм" и всех свидетелей конфликта увез подоспевший трамвай. А она, растерявшись, так и осталась стоять.

Познакомились. Екатерина Игоревна. Шестьдесят лет. Специальные перчатки, палка с сучком - чтоб в помойке было удобнее ковыряться. Через пять минут она уже "по-приятельски" сиплым голосом попросила крону - не хватало на буханку хлеба. Зашли в магазин, купили по буханке. Она стала тут же есть. Кусок бросила завилявшему хвостом Тузику. Деловито натянула сползшую вязаную шапку на уши.

- Сейчас пойду до ментовской помойки. Там неплохие продукты попадаются...

- ?..

- А что? Ну, знаешь, есть такие гады, не люди - скоты. Выбрасывают окорочка куриные! Ну и что, что протухли маленько? Я как-то нашла четыре окорочка - вот был праздник! Отмочила в уксусе - один собаке, нам с дедом по одному, один посолили, на черный день оставили. И ничего! Живыя!

- А у вас какие-то "свои" помойки?

- Ну да, в сильно центральные соваться нечего - там все поделено. Там мужики, алкаши. Чего не понравилось - ножик под грудь, и отдыхай... Ну их. А так - где чего найдешь, у кого мелочь немного попросишь.

- Люди по-доброму к вам относятся или обижают?

- По-доброму? Не-е... Из трамвая кондуктора пинками выпинывали. "Не надо, - говорят, - нам в трамвае таких бесплатных! Это общественный транспорт, а от тебя помойкой воняет!" А я так имею мнение, что иной бесплатный мент почище моего воняет. У меня хоть совесть чиста. Я честно работаю! Я дворник без зарплаты. Пока солнце горит - работаю. Сердце вот только больное у меня. Все одышка - надо часто передыхать... А я, кроме того, что помогаю мести улицы, еще и пирамиды сбиваю.

- Какие пирамиды?

- Какие-какие... Говно. В дворовых туалетах. Зимой-то замерзает. Знаешь, работа, конечно... В общем, я, может, денег и не много получаю, но я их зарабатываю. И всегда, когда можно, подъезжаю в трамвае бесплатно. Я имею право. Пусть мне нечем платить, но я трудом своим это отдаю. Может, я этой контролерше двор чищу и туалет, куда она ходит.

- А муж, дети у вас есть?

- Хо! Деда разве заставишь работать? Или на помойку пойти? Он сразу скажется больным. Он гордый. Хотя он у меня не пьет. И смастерить али починить чего - это всегда. Мне бы деду на зиму тулуп какой старый справить... А сын мой - учитель. Но я порой больше его зарабатываю...

- Соседи хоть немного помогают?

- Они у нас злы-ы-я! Но боятся: если я съеду с их дома, кто будет туалеты во дворе убирать? Так и погрязнут в своих пирамидах... Ой, злы-ы-я! Собаку мою, пса-то, Тузика моего траванули однажды. Подсыпали чего-то в миску. Так Тузик проблевался, но уцелел. А кошка вот ихная, воровка - та Богу душу... Как увидят нас с Тузиком, говорят: "Вона дворняжки наши помоешные поскакали!"

- А собаку-то зачем завели, если сами прокормиться не можете?

- Она у меня была давно, когда еще хорошо жили. А теперь я ее выбросить на произвол не могу. Я не предатель. Ту-узичка мой...

- О Господи! Только заметил: у вас же голова мокрая, а ветер какой!

- Ага. И шапка вон сырая уже. Помылась я. Я каждую субботу моюся - не какая-нибудь грязнуля.

- А чего не высушились? Простудитесь.

- Больше, чем уже простужена, не простужусь. А пока я буду сохнуть - стемнеет. Что я тогда поесть найду?

Юрий ГРИГОРЬЕВ.