СКВОЗЬ СУБЪЕКТИВ

О "картинках"

Н.Я. Хотелось бы думать, что да. Это не лучшее телевидение, но это телевидение. Если мы выключили звук и передача уже не существует, значит, это не телевидение - это радио, может быть, газета. В телевизионной передаче должна быть "картинка", которая говорит сама по себе. У телевидения огромный набор выразительных средств. Начиная с мелочей - макияжа, выражения глаз ведущей, и кончая тональностью кадра, его длиннотами в режиссерском монтаже. Если в газете я могу скрыть свое настроение, то камера мне такой возможности не дает: перед зрителем я такая, какая я есть, и тут чужими перьями себя не украсишь. Словом, выразительных средств много, но я сужаю это до понятия "картинка".

М.П. Как вы заставляете говорить свою "картинку"?

Н.Я. У нас - у меня и у Юхо Яльвисте - с "картинкой" роман долгий: мы оба учились на факультете режиссуры телевидения. Нас учили работать с "картинкой". Мы никогда не обманываем зрителя. Мы ничего не выстраиваем в кадре. Мы пытаемся снимать жизнь такой, какая она есть. Когда мы снимаем нищего, например, мы никогда с ним не договариваемся о том, что он должен делать в кадре. Если я начинаю ломать жизнь и подстраивать ее под свое представление о жизни, то она почему-то не ломается, она умнее и богаче меня. Так что этой наивности детской, что я могу что-то в кадре "выстроить", у меня уже давно нет.

М.П. Значит, вы не поклонница Александра Невзорова...

Н.Я. Я видела Невзорова только тогда, когда он начинал работать на Ленинградском телевидении. Это были его первые подступы к профессии. Я тогда тоже работала на Ленинградском телевидении. Что он делает сейчас, я не вижу и особенно не стремлюсь увидеть, потому что мы люди, стоящие на абсолютно разных политических позициях, мы по-разному смотрим на жизнь. Когда мы с ним встречались в российской Госдуме, а он был уже депутатом, он мне сказал: "Наталья, если сила будет на нашей стороне, вы ведь примкнете к нам?" Нет, не примкну. Я не примыкаю к тому, на чьей стороне сила.

Об идейном содержании

М.П. Вы идете от "картинки", выстроенной жизнью, потом придумываете сюжет, делаете сценарий или сначала есть какая-то своя концепция, а потом сценарий, под который вы начинаете подгонять жизнь?

Н.Я. Мы идем только от идеи. Натолкнуть на идею может что угодно, а дальше начинает придумываться передача. Если меня что-то волнует, я начинаю спрашивать: "А зрителю это что-то говорит?" Если говорит, то к о м у и ч т о. Остальное - режиссура. А на идею меня может натолкнуть "картинка": нищий на улице, беспризорный ребенок, совершенно счастливые и совершенно пьяные первокурсники в Тарту. Дальше начинаются т а к и е обговоры с Юхо Яльвисте! А сценариев мы не пишем. Когда я наработала себе идею - я просто начинаю искать, где я могу найти это в жизни, не насилуя жизнь. Мы придумали, что будем снимать об этих ребятишках, которые вышли из-под маминого крыла и поступили в университет и как они за полтора года могут стать наркоманами и алкоголиками. Идея есть, а дальше ходи с камерой, с открытыми глазами и смотри, какие они в реальности, а не ставь им бутылку. Если не найдешь, значит, это неправда.

О "Субъективе"

М.П. Ваша передача не случайно называется "Субъектив". Что в ней "субъективного" от Натальи Яльвисте?

Н.Я. "Субъектив" - это придуманное слово. Помните, в отделах кадров хранились "объективки"? А я пошла от обратного - "субъективка". Я иду от того, что у меня, у Наталии Яльвисте, есть вот такой взгляд на жизнь. Я не говорю, что это объективный взгляд на вещь. Я предлагаю зрителю с моей стороны посмотреть на эту вещь, испытать те же эмоции или обратные, согласиться или не согласиться со мной.

М.П. Как только журналист начинает высказывать свое мнение, его тут же начинают обвинять в том, что он это мнение навязывает аудитории. У Наталии Яльвисте уже в названии программы заявление: "Это "субъектив", это мое мнение, и делайте с ним все, что хотите!"

Н.Я. Когда журналист сидит в программе новостей и подает аудитории свое мнение - это, наверное, запредельные вещи. Однако нормально, когда журналист откровенно говорит: "Вот это факт, а вот это мой комментарий к факту". Он вместе со зрителями этот факт осмысливает, обдумывает, ищет тот бок, на который этот камешек можно положить, чтобы он счастливо лежал - уютно и удобно. Я не "новостийный" журналист, я - комментатор. При этом я комментатор не навязчивый.

М.П. Тенденция современной журналистики направлена к тому, чтобы показать весь спектр мнений, а зритель умный и "хай выбирает сам"...

Н.Я. ..."Хай выбирает!" (Смеется.)

М.П. ...а вы ему предлагаете уже готовые решения. Пусть ненавязчиво, но предлагаете.

Н.Я. Я слышу сейчас упреки как раз в обратном: в "Субъективе" не хватает конечных выводов. Мы оставляем концы открытыми, потому что внутри наших передач все размято: есть теза и есть антитеза. Дальше - дело зрителя. Это ненавязчивость, доведенная до принципа. И мнение есть, и вывод есть, но я хочу, чтобы мой зритель вместе со мной что-то делал. Вот вы читаете книгу и вместе с автором что-то делаете...

О зрительских котлетах

Н.Я. В самую точку! Если ты ушел во время передачи жарить котлеты, то котлеты у тебя есть, а передача пролетела. Это право зрителя и одновременно упрек мне: если во время моей передачи человек уходит жарить котлеты - значит, я плохой журналист.

М.П. Это совершенно нормально, когда и снято хорошо, и операторская работа на высоте, но меня как зрителя это не волнует - я пошел жарить котлеты.

Н.Я. Нас учили: определи круг твоего зрителя. Я работаю для старухи, которая одна живет на хуторе. Свои передачи я стараюсь делать для нее. Это мое право как журналиста выбрать свою аудиторию. Меня часто останавливают на улицах, мне говорят о своих бедах. Пуговиц, конечно, от пальто не откручивают, но говорят иногда очень неприятные вещи. Например: "Наталия, вы на экране выглядите лучше, чем в жизни!" Не станешь же каждому объяснять, что камера имеет такое свойство...

О критике и критиках

Н.Я.Наталия Яльвисте никогда ни на что не жалуется, только на самое себя. А профессиональной критики мне действительно не хватает. Меня волнует непрофессионализм на телевидении. Мне бы хотелось, чтобы рядом были профессиональные, интересные, думающие журналисты* и мы бы обсуждали свои передачи, да и не только свои, но этого нет. Если журналист болезненно относится к критике, то это значит, что у него что-то не в порядке с профессионализмом. Внутри даже очень злобной критики всегда есть рациональное зерно. Журналисту необходима критика, иначе он перестает чувствовать вес того оружия, которое держит в руках, и начинает делать из микрофона дубину, которой лупит всех, кто ему не приглянулся. Журналист - это не примадонна: ах, меня обидели! Журналистика очень жесткая профессия, и нужно уметь достойно держать удар... Петров, если вы будете в это время читать газету, то я и вас укушу! А вас не волнует состояние нашего телевидения?

Волнует, конечно. Именно поэтому и придуманы "Пожиратели эфира".

Михаил ПЕТРОВ.