Делить уже нечего. Пришла пора умножатьРельсы занятыНу не везет России на августы! Семь лет назад в Москве в этом месяце случился путч, потом, опять-таки в августе, лопнула первая крупная российская денежная пирамида Сергея Мавроди, а нынче 17 августа случился переворот в экономической политике страны. Политические и экономические обозреватели отметили, что премьер-министр Сергей Кириенко на экстренно созванной утром в тот же день пресс-конференции страшно напоминал Геннадия Янаева во время памятной пресс-конференции ГКЧП. Та же неуверенность в голосе, дрожь в руках и словоблудие. Правда, подавляющее большинство россиян уже ничему не удивилось. Ведь с ними уже почти полгода играли в какую-то словесную игру. Народ предчувствовал, понимал, что рубль будет девальвирован. Правительство божилось - ни в коем случае! Народ не верил - обманете! Власть на голубом глазу клялась: никогда! Президент накануне, сотрясая указательным пальцем, утверждал: "Девальвации не будет. Говорю твердо и четко". Правда, лечь на рельсы не обещал - рельсы заняты. И глава Центробанка Сергей Дубинин убеждал: "Не верьте мне - верьте рублю!" Обманули.
Евгений Онегин это зналНе секрет, что последние годы страна жила в основном за счет экспорта нефти, газа и... внешних займов. Если в 91-м году российский импорт составил 25 миллиардов долларов, то в минувшем, 97-м году - более 70 миллиардов. Причем импорт-91 наполовину был машинно-оборудованным, а импорт-97 - почти весь тряпично-телевизорно-ширпотребным. Но полтора года назад цены на нефть начали падать со 120-130 долларов за тонну до нынешних 65-70 долларов. В долг давать почти перестали, более того, по иным кредитам пришла пора расплачиваться. Чем? "Стабильным рублем", под которым нет реального наполнения?Власть, однако, продолжала молиться на рубль, как на икону. В результате только за последний месяц Центробанк потратил на поддержание курса рубля 3,8 миллиарда долларов. Премьер Кириенко на последнем заседании своего правительства заявил, что если бы власть в роковой понедельник не изменила курсовую политику, то "через 3-4 месяца мы могли бы проесть все наши валютные запасы". Ближайшее будущее - уже без Кириенко - вовсе не представляется очень светлым даже по курсу 9,5. Ибо еще пушкинский Евгений Онегин знал, "как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет". Ныне же в России с "простым продуктом" все напряженнее: по данным Госкомстата, склад промышленного производства из месяца в месяц нарастает... А обанкротившиеся верхи все продолжают заявлять, что основной задачей "по-прежнему остается обеспечение сбалансированного бюджета". Это, конечно, хорошо, что власть наконец-то решила жить по средствам. Но народу хотелось бы знать, намерена ли она, эта власть, сделать что-либо конкретное для оживления деловой активности в стране, подъема реального производства? Делить в любом случае уже нечего, пришла пора только умножать.
И снова ЧерномырдинЧто же делать? Сей гениальный вопрос задают себе сейчас все российские политики - и те, кто при власти, и те, кто вне ее. И многие крупнейшие бизнесмены, именуемые олигархами. Проблема в том, что сегодня - как и вообще последние сто лет - абсолютное большинство русских политиков и финансистов не находят адекватного (то есть гениального) ответа на этот вопрос. Впрочем, всегда имеются желающие дать свой совет.Виталий Третьяков, главный редактор "Независимой газеты", рассуждает следующим образом. Кто может проводить жесткую и эффективную профессиональную политику в кризисных условиях заваливающейся в катастрофу страны? Сильное правительство. Что такое сильное правительство? Это не правительство, которого боятся. Это правительство, которое само не боится действовать, потому что пользуется кредитом доверия общества в целом или хотя бы главных его социальных и политических сил. Абсолютно сильного для нынешней российской ситуации правительства не найти. Прежде всего потому, что такое правительство не должно иметь никакого отношения к созданию кризиса или должно опираться на прямую поддержку избирателей, то есть оно должно быть сформировано в результате новых выборов, что сейчас невозможно. Правда, Григорий Явлинский не имеет никакого отношения к сегодняшней экономической ситуации. Но у него есть политические проблемы, а Геннадия Зюганова попытаются остановить те, для кого борьба с коммунизмом стала смыслом жизни. Так снова возник Виктор Черномырдин, который - как всегда косноязычно - уверяет, что знает, каким путем можно вывести страну из кризиса. Господи, какая короткая память у тех, кто снова призвал Черномырдина! Ведь это именно он, Виктор Черномырдин, несколько лет вел Россию к кризису.
Август, подавивший веснуЕще одно августовское событие - правда, тридцатилетней давности - стало на этой неделе предметом размышлений российских публицистов. Речь идет о подавлении Пражской весны. Совершенно неожиданными высказываниями на эту тему поразил известный публицист Вадим Белоцерковский, считающий, что нынешние августовские события окончательно показали непригодность для России капиталистического развития...В 1969 году, до эмиграции, работая над книгой о демократическом, рыночном, кооперативном социализме как наилучшей альтернативе социализму тоталитарному, он писал: "Думаю, что если все человечество придет к гибельному концу, к какой-нибудь тяжелейшей катастрофе, то подавление Пражской весны будет одним из важнейших событий, предопределивших этот исход". Так Белоцерковский продолжает думать и сейчас: свободное проведение реформ в Чехословакии показало бы людям во всем мире возможность создания общества, лишенного тяжелых пороков как капитализма, так и социализма российского типа. Если учесть исторический опыт, то чехи и словаки имели солидный стаж демократии и капитализма и познали оба главных вида тоталитаризма - нацистского и коммунистического. И если добавить к этому положение страны на стыке двух миров, двух "лагерей", то надо сказать, что Чехословакия представляла собой наилучшую лабораторию для того великого эксперимента, который был начат там весной 1968-го, - создания демократического, кооперативного социализма, "социализма с человеческим лицом", синтезного строя, сплавляющего в себе лучшие стороны капитализма и социализма. Но особенно сильное влияние, по мнению Белоцерковского, строительство нового социализма в Чехословакии оказало бы, разумеется, на страны "социалистического лагеря" и прежде всего на СССР, где реформы начались бы раньше и пошли по иному пути. В результате "братской помощи", оказанной войсками Варшавского пакта Чехословакии в августе 68-го, и цензурного барьера в Советском Союзе остались почти неизвестными идеи Пражской весны. Более того, специальная служба КГБ с помощью "услужливых идиотов" из числа советской интеллигенции исподволь внедрила в общество представление, будто главной причиной гибели пражских реформ была их несостоятельность, нежизненность, а не вторжение 600-тысячного войска! Таков был страх капээсэсовской номенклатуры перед "несостоятельным" экспериментом. Брежневский "реальный социализм", подавив Пражскую весну, а впоследствии и стремившееся к той же цели движение "Солидарность" в Польше, решительно изменил, по мнению Белоцерковского, ход мировой истории, сделав максимум для того, чтобы здоровый, жизнеспособный, "синтезный" социализм нигде не мог бы взрасти. Если еще к этому прибавить, что Сталин и его преемники предельно подавили у населения Советского Союза способность к политической инициативе, объединению, самоорганизации и солидарности, то следует заключить, что все сторонники "реального капитализма", и не только российские, должны были бы скинуться и построить высочайший памятник Сталину и сталинистам, без вчерашнего усердия которых им пришлось бы сегодня очень плохо.
Т. КЯННУ. |