"ОСНОВА ХОРОШЕЙ ЖИЗНИ - В ИСКУССТВЕ"

П.М.: Вахтанг, вы как певец и актер кино долгое время были очень популярны, но последние несколько лет вас было не слышно, не видно. И вот вдруг, полтора года назад, вы появляетесь на эстрадном небосклоне, и вам сопутствует удивительный успех. Это вторая или третья молодость?

В.К.: Получается, что на эстраде аналога мне нет. Возвращаться было очень сложно. Трудно было пробиться в современный шоу-бизнес. Я знаю многих молодых талантливых грузинских исполнителей, которые никак не могут попасть на большую эстраду. Чтобы понять, нужен я эстраде или нет, я приехал в Москву. Если бы мне сказали, что не нужен, я бы вернулся домой. Но все сложилось удачно.

П.М.: Вы счастливы в браке?

В.К.: Да. Мы вместе уже тридцать пять лет. Моя жена - умная женщина и всегда все про меня знала, но делала вид, как будто не знает. Я ее очень люблю и называю по-грузински "мамой". Все-таки женщина, наверное, должна быть умной. Если женщина умная, она становится и красивой. Нутро преображает ее. Ира закончила Вагановское хореографическое училище. Работала в Тбилиси. У нас двое детей. Я много гастролировал, так что их воспитанием занималась в основном она. В том, что в нашей семье сохранился уют, тепло, заслуга моей жены.

Я - однолюб и с огромным уважением и любовью отношусь к своей семье, к дому, к супруге, я даже не могу представить свою жизнь без нее. Я убежден, что любовь - это семья. И настоящего мужчину отличает уважение и внимание к женщине.

П.М.: Откуда корни вашего древа?

В.К.: О, Павел, моя мама из древнейшего рода Багратионе, это очень уважаемая в Грузии фамилия. Сейчас осталось немного семей с этим царским именем. С мамы художник Джапаридзе писал портрет царицы Тамар, и даже продавались открытки с этим изображением.

П.М.: Вы помните вашего отца?

В.К.: Мой отец погиб на фронте под Керчью, когда мне было пять лет. До сих пор помню, как мы с мамой пришли в его казарму и он вынес нам горсть изюма. Это - как кадр из фильма: нет-нет, и вспоминается. Мама рассказывала, что отец был очень интересным человеком. Он работал корреспондентом газеты.

П.М.: Чтобы подытожить тему семьи, может, вы расскажете, откуда у вас имя Буба?

В.К.: Это все из дома, чисто семейное прозвище. Мама мне рассказывала, что первое слово, которое я произнес, было - "буба". Так для всех близких я стал Бубой. И даже, если по телефону звонит кто-то, домашние сразу определяют, чужой или нет, в зависимости от того, как меня называют.

П.М.: Вахтанг, что вы больше всего не любите в людях?

В.К.: Я не выношу хамства, беспардонных людей. Хам - это самое страшное. У меня появляется чувство дискомфорта, и мне хочется быстрее уйти. Это еще и потому, что натура у меня взрывная, и бывают моменты, когда я себя не контролирую. Потом быстро отхожу и, конечно, очень жалею о совершенном. Но бывают случаи, когда нужно сделать вид, будто ты ничего не замечаешь. Это происходит тогда, когда хамство вызвано, как ни странно, любовью к тебе. Такое часто случается на концертах. Чтобы вести себя тактично, нужно много чего знать о себе и о людях. А пресловутая советская система воспитывала не тактичных людей, а хамов. Потому-то их так много. Наш хам ни на кого не похож, это особый тип человека. Я его не виню - он не знает, что он хам, он думает, что так и должно быть: если человек пришел в магазин, ему надо не улыбаться, а грубить. Постепенно мы всему научимся, но процесс этот долгий.

И еще я не терплю людей, которые могут предать. Все остальное я могу понять, разобраться, простить. Жизнь очень многообразна.

П.М.: Всегда ли у человека есть недоброжелатели, враги?

В.К.: Мой дед, отец моей мамы, всегда провозглашал один и тот же тост: "За врагов наших! Дай Бог им долгой жизни..." Мы были маленькими и не понимали, о чем идет речь. Когда я немного подрос, я спросил его, почему он так говорит. Он ответил: "Если у человека нет врагов, значит, он никому не нужен. Человек не может быть хорошим для всех, иначе он не будет чувствовать себя достойным человеком".

П.М.: Как в вашу детскую жизнь пришла музыка?

В.К.: Мамин брат Отани Багратиони основал первый в Грузии джаз-оркестр. Так что я рос среди музыки. Но о карьере певца я и не помышлял. И даже сам удивился, когда стал работать в ансамбле.

П.М.: В вашем репертуаре есть песня "Мои года - мое богатство". Как она попала к вам?

В.К.: Я сам долго размышлял о том, почему эту песню предложили именно мне. Ведь в то время я не был таким уж умудренным человеком. Я даже не знаю, стал ли я таким сейчас. Но авторы этой песни почему-то посчитали, что ее должен исполнить я. Может быть, они думали, что в моем исполнении в нее поверят. Так и получилось. Сейчас я ее переписал, поменял тональность. Теперь она мне больше нравится, в ней появилось то, чего не было раньше. Она перестала быть просто песней, а стала частицей меня.

П.М.:В молодости вы были большим поклонником рок-музыки и сами ее исполняли. Какие группы вы слушали?

В.К.: Была такая группа - "Чикаго". Недавно я сказал в одной передаче: "Сегодняшние звезды думают, что они открыли новое течение музыки. Рок, поп - мы это все проходили давно".

Эстрада - очень своеобразное течение в искусстве. Эстрадный артист должен быть ярким и неповторимым. Он может быть плохим или хорошим, но все должны знать, что это именно он. Очень много вокалистов копируют Пугачеву. Кому-то она нравится, кому-то нет. Но она - одна. И когда ты это поймешь, ты достанешь из уха серьгу и не будешь больше петь эти американизированные песни с неправильными ударениями. На эстраде сейчас очень много временщиков. Они, конечно, отсеются. А талантливых людей всегда было мало - потому они так дорого и ценятся.

П.М.: Чем еще вы увлекались в юности?

В.К.: Рисованием. Я около года работал на студии "Грузия-фильм" в отделе мультипликации - очеть кропотливая работа. Увлекался карикатурой.

П.М.: Режиссер Георгий Данелия неоднократно снимал вас в своих фильмах. Что значит для вас этот человек?

В.К.: Мы с ним очень близкие друзья. Именно этот человек сделал из меня киноактера, у меня и в голове такого не было. После Данелия со мной начали разговаривать кинокритики. Они задавали мне серьезные вопросы. Потом я научился на них отвечать. Мне понравилось быть киноактером, понравилось, что со мной считаются. Я человек очень наблюдательный. Глазами, душой и сердцем я учился у Данелия снимать кино. Если я сейчас что-то пишу - это тоже его заслуга. Георгий Данелия - по природе импровизатор. Это один из тех трех режиссеров, которые дают актеру на площадке полную свободу. Я, например, на съемках у Данелия никогда не учил тексты, потому что знал: на съемках все равно будет переделываться. Данелия - мой Мастер, но больше - друг.

П.М.: Не раз приходилось слышать историю о том, как вас ограбили в Тбилиси. Это - слухи или правда?

В.К.: Долгое время эта байка меня забавляла, но однажды мы с женой приходим домой и видим, что дверь открыта. Осторожно проходим, и то, что увидели, заставило призадуматься. Ничего не пропало, но на столе стояла открытая бутылка коньяка, пара рюмок и записка. А надо сказать, что у меня, как и у большинства моих коллег, на стенах висят афиши моих концертов. Так вот, читаю послание: "Дорогой Буба, мы не знали, что это твоя квартира. Выпили за твое здоровье, говорят, ты болел последнее время. Просим, напиши на двери свое имя, чтоб следующий раз не было недоразумения".

П.М.: Чему бы вы хотели быть свидетелем в этой жизни?

В.К.: Я бы очень хотел, чтобы поскорее наступила цивилизованная, спокойная жизнь. Никаких других претензий у меня к жизни нет. Хочу, чтобы была вера в будущее, чтобы мы не нервничали, не переживали: вернется ребенок из школы или нет. Хочу, чтобы не было стрельбы. Все остальное я сделаю сам.

Человек должен быть оптимистом. Не сегодня, так завтра история все расставит по местам, и наступит такая жизнь, которой достойны наши дети. Потому что они не хуже других детей, они так же рождались и так же росли. Хочу, чтобы у них всегда были жвачки и кока-кола, чтобы была песня, потому что без песни жить нельзя. Хочу, чтобы мы правильно относились к искусству: к перу, к музыке, к книге, потому что основа хорошей жизни - там. В искусстве.