Роковое влечение

Сенсация! Сенсация! Гвоздь лондонского театрального сезона 1935 года - "Ромео и Джульетта" с великолепным Лоуренсом Оливье! Сидящая во втором ряду молодая дама беспардонно докучает окружающим бурным проявлением эмоций. А это так не по-английски. При виде Ромео-Оливье она привстает с кресла, издает томные вздохи, приличествующие более уединенному месту, нежели зрительный зал.

Ромео на сцене, и вправду, не совсем традиционен. Привычно романтического в нем мало, это неистовый, грубый мальчишка, распираемый по-подростковому нетерпеливыми сексуальными желаниями. Но, кажется, женщину во втором ряду именно это и восхищает. Посередине действия раздается ее громкий возглас: "О, какая мужская игра!" После спектакля дама спешит за кулисы, где ее герой сидит обессиленный, обливающийся потом. Повинуясь непреодолимому порыву, дама встает перед ним на колени и целует мускулистое голое плечо. И тогда Ромео-Оливье узнает ее. Вивьен Ли! Он не так давно видел ее в спектакле "Мои добродетели". Уже тогда актер понял, что перед ним самая неотразимая женщина на свете. "В ее магической красоте было что-то терзающее: хрупкость в сочетании с жесткой линией подбородка, изумительного разреза изумрудные глаза, мягкий излом бровей и взгляд пантеры", - вспоминал он позже. Порывистый и откровенный поцелуй Вивьен почему-то испугал Лоуренса, он будто бы физически ощутил, как его тело оцарапало нежное прикосновение пантеры.

В свои 29 лет он снискал славу одного из самых талантливых актеров английского театра. Его личная жизнь тоже сложилась как нельзя лучше, ибо он добился руки красавицы Джилл Эсмонд и, женившись на ней, вошел в один из самых известных театральных кланов Англии: родители Эсмонд так же, как и ее бабка, были в ту пору известнейшими актерами лондонской сцены. Лоуренс любил Джилл, Джилл любила Лоуренса, и ничто не угрожало их счастью. Словом, у Лоуренса Оливье были все основания считать себя счастливчиком.

...Как-то дождливым вечером 1935 года супруги отправились в "Савой Гриль", чтобы наедине отпраздновать радостное событие: только что они узнали, что Джилл носит ребенка. Через несколько столиков Оливье увидели знакомую пару - Вивьен Ли в обществе актера Джона Бакмастера. "Как только муж отпускает ее одну по ресторанам с кем ни попадя?" - заметила Джилл. "Так она замужем?" - со странным облегчением выпалил Лоуренс. Джилл посмотрела на него подозрительно. "А то ты не знаешь! Ее муж - какой-то нудный рядовой адвокат. У них и ребенок есть. Дочка. Говорят, она очень плохая мать".

В это время за столиком Ли и Бакмастера шел оживленный разговор. "Пришлось Ларри ради роли Ромео расстаться-таки со своей красотой, - ядовито заметил Бакмастер. - До чего же глупо он выглядит без усов!" Ответ Вивьен прозвучал вызывающе громко. Причем так громко, что достиг ушей супругов Оливье: "А я нахожу, что мистер Оливье выглядит восхитительно. В точности как мужчина моей мечты, и я бы страстно хотела выйти за такого замуж!"

Джилл воззрилась на мужа с застывшим недоумением. У Лоуренса сначала возникло желание провалиться сквозь землю, а затем его охватил страх.

Этот смутный необъяснимый страх долгое время будет преследовать его не только при встречах с миссис Холман (настоящее имя Вивьен Ли), но и при простом упоминании ее имени. Что, впрочем, не помешает ему снова и снова ходить на спектакли с ее участием - магическая красота словно привораживала его. Перед финальным закрытием занавеса Лоуренс обычно боролся с собой, чтобы не пойти за кулисы. И всегда шел. Миссис Холман томно протягивала ему руку для поцелуя, он пожирал ее глазами. Однажды она сказала: "Я вижу, вам хочется съесть меня. Съешьте". Она капнула на ладонь немного меду и вновь протянула кисть Лоуренсу. Тот попятился к дверям и поспешно откланялся.

С тех пор он избегал ее. Он любил Джилл, Джилл любила его. И он так искренне хотел покоя и благополучия! По сути ему ничего не надо было от жизни, кроме возможности с головой уйти в работу, роли. Чтобы никто не мешал ему жить на сцене. Джилл никогда не мешала: мешала какая-то неизвестно откуда взявшаяся заноза, засевшая в сердце. Теперь, уезжая на съемки, Оливье радовался, что будет подальше от искушения. "А от какого, собственно, искушения?.." - тоскливо спрашивал себя Лоуренс и боялся найти ответ. Ответ пришел сам. Вернее, приехал. Когда его никто не ждал. Съемки фильма "Московские ночи" проходили далеко от Лондона. Сидя у себя в комнате после утомительного рабочего дня, Оливье вдруг услышал ЕЕ голос, спрашивающий о нем. Ни секунды не раздумывая, он бросился к окну, выпрыгнул с первого этажа в кусты и, пригибаясь, как преступник, побежал в парк. Там он просидел часа три, не меньше. Режиссер картины приятель Оливье Энтони Эсквит рассказывал потом, что Вивьен Ли, такая нежная и ангельски красивая, неожиданно впала в настоящее бешенство, узнав, что Оливье не могут найти. "Вот уж не ожидал, что такое хрупкое создание может превратиться в фурию", - говорил Энтони.

8 апреля 1936 года состоялась долгожданная премьера лондонского спектакля "Счастливый лицемер" с участием Вивьен Ли. На нем присутствовал Лоуренс Оливье с женой. Джилл пребывала в очень подавленном настроении: она боялась предстоящих родов, кроме того ее угнетало то нервозное состояние, в котором в последнее время все чаще находился муж. Желая как-то ее подбодрить, Оливье наклонился к ней и нежно прошептал: "Джилл, у нас наверняка родится сын, и я назову его Тарквином". После спектакля Лоуренс предложил Джилл пойти за кулисы поздравить Вивьен. В уборной актрисы гудел рой поклонников и журналистов. Возбужденная Вивьен принимала поздравления. Оливье представил Джилл, с которой Вивьен встретилась в первый раз. Бросив странный взгляд на округлившийся живот Джилл, Вивьен вдруг выпалила: "Как поживает наш маленький Тарквин?" Даже через двадцать лет, вспоминая этот эпизод, Оливье испытывал неловкость. Тогда же он испытал отчаяние. Тайное стало явным. При всех. При коллегах, поклонниках, репортерах. Завтра весь Лондон узнает о том, что Лоуренс Оливье и Вивьен Ли - любовники.

"Джилл, спаси меня. Я не знаю, что мне делать. Я запутался. Я не хочу быть с ней. Я хочу быть с тобой. С тобой и нашим ребенком", - Оливье валяется у Джилл в ногах. И, как в плохом кино, в этот самый момент ему приносят телеграмму: "Я сообщила своему мужу Ли Холману о том, что расстаюсь с ним и соединяюсь с тобой. Надеюсь, ты тоже обсудил со своей женой условия вашего развода. Преданная тебе Вив".

В ведущем голливудском журнале "Фотоплей" в декабре 1939 года вышла статья под названием "Любовь, за которую стоит бороться". В ней рассказывалось о бурном романе Вивьен Ли и Лоуренса Оливье, "романе, берущем верх над карьерой, попирающем условности, забывающем о разуме и смеющемся от нарастающего радостного чувства своей необузданности".

"У каждого из них есть ребенок, - говорилось далее, - с которым, возможно, им запретят встречаться. Вероятно, им приходится выслушивать о себе массу жестоких вещей, ведь англичане не склонны замалчивать дела, подобные этому. Но больше всего они думают друг о друге, больше, чем о деньгах или карьере... больше, чем о самой жизни".

Ознакомившись с первой публикацией об их частной жизни, Лоуренс брезгливо поморщился. Было ясно, что студия хорошо заплатила журналисту за этот слащавый бред, вышедший аккурат накануне американской премьеры "Унесенных ветром". Фильма, принесшего Вивьен Ли - Скарлетт О'Хара мировую славу. Если бы дело пустили на самотек, то репортеры, несомненно, подпортили бы репутацию всеобщей национальной любимице "Скарлетт" рассказами о щекотливом бракоразводном процессе, о том, что Скарлетт-Вивьен живет под одной крышей с любовником в Америке, а собственное дитя бросила на попечение мужа в далекой Англии. Не видать бы тогда Вивьен Ли такого успеха. Да и ему самому тоже. Ведь, между прочим, после картины "Грозовой перевал" Лоуренс Оливье стал одним из любимейших американских актеров.

Был ли Оливье счастлив с Вивьен - сказать трудно. Но то, что он находился в постоянном недоумении и испытывал какое-то смутное беспокойство, - это несомненно. Заполучив Оливье, Вивьен совершенно неожиданно из роковой женщины превратилась в ребенка, ласкового и послушного. Он даже придумал ей прозвище - Котенок. Расставаясь с ним на три-четыре дня, Вивьен плакала навзрыд и требовала заверений в вечной любви. Но Лоуренсу это отнюдь не льстило, его скорее пугало то, что она все очевиднее не могла без него обходиться. Когда Оливье играл на бродвейской сцене в Нью-Йорке, а Вивьен была занята в съемках очередного фильма в Голливуде, она оговаривала в контракте еженедельные оплачиваемые поездки к нему. Как-то режиссер ставшего впоследствии знаменитым фильма "Леди Гамильтон" Корда не пустил Вивьен в Нью-Йорк, куда ненадолго отлучился Оливье. Вивьен пришла в неописуемое бешенство, схватила случайно подвернувшуюся палку и едва не побила Корду. Ее вовремя оттащили. Оливье этому рассказу верить отказался, а сама Вивьен ни словом о происшествии не обмолвилась. Впрочем, несмотря на то, что Ли и Оливье повсюду старались выглядеть страстной романтической парой, Корда, близко наблюдавший их в течение нескольких лет, как-то не особенно доверял их пылкости. Он, например, упорно отказывался снимать их вместе, говоря, что на экране, который якобы никогда не лжет, между ними не происходит необходимого "сцепления". Правда, после "Леди Гамильтон", где Ли и Оливье сыграли вместе, Корда все же признал, что это, пожалуй, единственный документ, в котором они "выглядят так, словно действительно влюблены друг в друга".

Вскоре Лоуренсу представился случай убедиться, что его ласковый Котенок может превратиться в пантеру. Супруги Оливье (они поженились в августе 1940 года) оказались как-то на вечеринке у Джорджа Кьюкора. Там же присутствовала и Грета Гарбо. Оливье был сама галантность. Предложив Гарбо руку, он повел ее прогуляться в сад. Когда они вернулись, Вивьен приветливо спросила, хорошо ли они прошлись, и вдруг, подойдя вплотную к мужу, влепила ему увесистую пощечину.

Дома Вивьен плакала, по-детски просила прощения, говорила, что сама не понимает, как такое могло произойти. В последующие дни она была так нежна, что сердце Оливье оттаяло. Но в глубине души зашевелился тот самый страх, который он испытывал в давние времена начала их романа. Все чаще до него доходили слухи, что Вивьен бывает несдержанна на съемочной площадке, что в приступе ярости она может накричать, оскорбить, порушить все вокруг. Глядя на ангельское создание с невинными изумрудными глазами и хрупкой фигурой, вообразить это было трудно. Друзья порекомендовали Оливье посоветоваться с психиатром. Едва услышав о том, что Вивьен оставила в Англии малолетнюю дочь и видится с ней даже не каждый год, врач не раздумывая сказал, что маниакальные состояния Вивьен связаны с тоской по ребенку и материнству. "Единственный выход для вас, господин Оливье, - вежливо посоветовал доктор, - как можно быстрее завести ребенка. Думаю, это единственное средство, которое поможет вашей жене обрести душевное равновесие".

Оливье уходил от врача окрыленный и полный радостных надежд. Он ведь и сам мучился чувством вины по отношению к брошенному сыну, так что и для него предложенный доктором выход вполне мог стать лекарством.

Увы, в сентябре 1942 года у Вивьен случился выкидыш. Оливье считал, что жена слишком переутомлялась, а бесконечная череда съемок и спектаклей не давала возможности для передышки. Вивьен утешала мужа довольно своеобразно: "Там, откуда он ушел, их будет еще превеликое множество". Но самым тяжелым испытанием для Лоуренса стала одна странная и неприятная игра, которую Вивьен теперь предлагала гостям на вечеринках. Она называлась "Способы убить младенца". Участники по очереди изображали с помощью жестов какой-нибудь необычный способ избавления от нежеланного ребенка. Даже с поправкой на эксцентричность англичан игра вызвала в Голливуде недобрые пересуды. Поползли слухи, что эта Вивьен Ли - особа с большими странностями.

Однако приступая в 1944 году к долгожданным съемкам "Цезаря и Клеопатры", Вивьен уже знала, что носит ребенка Оливье. Она выглядела счастливой и абсолютно умиротворенной. В жизни супругов наступила полная идиллия. Лоуренс буквально носил ее на руках и сдувал с нее пылинки.

На съемочной площадке идет работа над сценой, в которой Вивьен-Клеопатра, вооружившись бичом, бьет толстого раба-нубийца, прогоняя его из дворца. Она лупит его от души, а потом, воздев руки к небу в порыве экзальтации, восклицает: "Наконец-то я - царица, самая настоящая царица!" Сцена потрясает всех, кто ее наблюдает, в том числе и Оливье. Вивьен восторженно рукоплещут.

Через пару дней Лоуренс получает письмо от доктора, к которому когда-то ходил за советом. Доктор принимает его смущенно. "Видите ли, мистер Оливье, - мямлит он, - на днях я имел случай видеть вашу жену в одной из сцен "Клеопатры". Она, бесспорно, выдающаяся актриса, я был потрясен. Но... я, кажется, когда-то имел неосторожность посоветовать вам иметь детей. Так вот, я был не прав. Не делайте этого, мистер Оливье. Ей не нужно больше иметь детей". "Не верю ни одному слову! - в бешенстве закричал актер. - Мы хотим ребенка, и никто не может помешать нам его иметь!" И он хлопнул дверью.

"Наконец-то я - царица, самая настоящая царица!" - восторженно выкрикивает Вивьен Ли. Снимают очередной дубль уже знакомой сцены. "Царица Клеопатра! - еще громче кричит она. - Слышите, я - Клеопатра!" Лицо ее делается багровым, и она начинает тяжело дышать. "А ну-ка пошли все вон отсюда! Немедленно! Я царица!" - надрывается Вивьен, только это уже слова не из роли. У Вивьен припадок. В возбуждении она поскользнулась на гладком полу и упала.

Оливье совершенно раздавлен и несчастен. Вивьен больна, ей предписан постельный режим, он кормит ее с ложки бульоном, уговаривает, как маленькую, а она капризничает и упрекает его в том, что он ее не любит. "Ну, Вив, ради нашего ребенка", - умоляет он и не верит собственным словам. Теперь он боится не только ее, он боится себя. Он боится того, что желает смерти этому еще не рожденному малышу. Такой вины ему уже не вынести. Оливье не спит, его мучают кошмары. Однажды ему приснилось, что он убивает Вивьен. И на следующий день у нее случается выкидыш.

Пройдет еще немного времени, и, как-то сидя на веранде за ленчем под открытым небом, Вивьен вдруг скажет Лоуренсу будничным, почти деловым тоном: "Я больше не люблю тебя". Для него это прозвучало как гром среди ясного неба: ему ведь кажется, что он все еще любит ее. Но уже через несколько минут он испытывает чувство огромного, невыразимого облегчения. Как будто с души сняли камень. Как будто из сердца вынули занозу. "У настоящей любви всегда исцеляющий исход", - тонко улыбаясь, скажет впоследствии Оливье журналистам, когда Вивьен уже будет с другим...

P.S. Расставшись с Оливье, Вивьен Ли периодически попадает в клинику с острыми приступами маниакальной депрессии. После одного из них в июле 1967 года она скончалась...

Александр КУЧКИН.
("Караван").