Не KEEL'eм единым

Президент взял верх в споре, который длился больше двух месяцев. Поскольку поправки к Закону о языке затрагивали прежде всего интересы представителей некоренного населения, вполне понятно его пристальное внимание к ходу тяжбы между законодательным собранием и главой государства.

В силу того, что президент отказался провозгласить редакцию закона, заметно ущемляющую права некоренного населения, кое-кто склонен в данной ситуации увидеть в Леннарте Мери чуть ли не защитника русскоязычного меньшинства. В определенной степени на образ поборника сработало обращение к президенту представителей политических и общественных организацией русскоязычного населения, попросивших не провозглашать закон в том виде, в каком его принял парламент. Нежелательные последствия, вступи закон с президентской подачи в силу, были прописаны в этом обращении вполне доступным языком, а сама идеология языковой политики официальных властей сравнивалась с практикой апартеида. Да, вполне возможно, что эти нежелательные последствия были приняты во внимание. Но решили, как это видится сейчас, иные соображения, никоим образом не дающие основания заподозрить президента в симпатиях к здешним русским и русскоязычным.

Скорее всего, решающую роль сыграла не очень удачно замаскированная мина замедленного действия, заложенная в пункты, касающиеся правительства. Именно ему, всего-навсего исполнительному органу власти, вменялось в обязанность (назовем это так) решать, кто из будущих депутатов парламента, органов местного самоуправления по уровню владения языком пригоден к отправлению властных функций. Иными словами, предлагалось создать ситуацию, в которой завтрашний, еще не сформированный, законодательный орган власти попадал в зависимость от исполнительного органа сегодняшнего, дни которого сочтены, так как с появлением на Тоомпеа после парламентских выборов новой команды правительству как исполнительному органу не остается ничего иного, как сложить свои полномочия и уступить место новому премьеру с новым кабинетом министров.

Вообще, забота о сохранении эстонского языка не может не умилять. Особенно, когда этим занимаются на столь высоком уровне, что предлагают ввести языковое тестирование народных избранников. Естественно, не всех, а только некоренных и тех, кто не получил образование, хотя бы элементарное начальное, на государственном языке. В сложившейся ситуации это практически единственный тест на профпригодность будущего депутата парламента - национального или уездного. Все остальные характеристики значения не имеют. А жаль.

Будь отцы-законодатели чуть разборчивее и требовательнее к себе, если не в сугубо профессиональном, то хотя бы в нравственно-этическом плане, а, может, - совсем уж расфантазировался! - в вопросах пригодности в чисто медицинском плане, не было бы тех скандалов и эксцессов, которые периодически имеют место и которые не всегда удается замолчать. То какой-то народный избранник с тесаком у пояса ломится в закрытую дверь питейного заведения, то другой в питейном же заведении прилюдно справляет малую нужду. А уж про то, сколько их подшофе - и каким! - за рулем попадается, и говорить как-то смешно. Зато с языком у них все в порядке. И у тех, за кем из додепутатского прошлого тянется шлейф разного рода уголовных дел, с родной эстонской речью все о'кей.

И что самое поразительное, эстонское законодательство предусматривает возможность лишения депутатских полномочий лишь в случае невладения или недостаточного владения именно языком. Сей факт может быть истолкован как сообщение о себе заведомо ложных сведений. Мы с вами явились свидетелями нескольких судебных исков против русских депутатов из органов местного самоуправления, уличенных в незнании государственного языка. Чаще всего поводом для возбуждения дела служит поддельное свидетельство о владении эстонским. Спору нет, обман есть обман, подлог есть подлог. Но неужели и в самом деле кто-то считает, что дело только в языке! Депутату, приступающему к исполнению своих обязанностей, надо знать только это, а остальное приложится. А не приложится, тоже большой беды нет.

Закон достаточно четко формулирует требования, которым должен отвечать кандидат в депутаты местного органа власти. Если в этом своде есть упоминание о владении языком, к чему городить огород из статей в других законах? Может, стоит оговорить, каким образом будущему народному избраннику сие владение доказать. Или допустить, что наличие гражданства (без синего паспорта в депутаты не сунешься), полученного в порядке натурализации (без экзамена по языку она невозможна), уже свидетельствует о владении государственным языком. Или давайте признаемся, что языковой экзамен на гражданство в том объеме, в каком он сейчас проводится, о знании языка не свидетельствует. Какую же цель он в таком случае преследует? Занять энное число граждан в приемных комиссиях и на курсах при Департаменте гражданства и миграции? И аккуратно "снимать" с ходатаев в ДГМ в госдоходы энную сумму крон в виде платы за этот липовый экзамен. Может, стоит в таком случае вернуться к уже проверенной в довоенной республике практике проверки на знание эстонского: сумел самостоятельно заполнить все бумаги в департаменте, объяснился без посторонней помощи с дамой, которая все эти документы приняла - языком владеешь и гражданином можешь быть.

Но что-то законодателей в хорошо проверенном прошлом не устраивает. Конечно, навар с русскоязычного населения заметно сократится. Конечно, рухнет последний психологический барьер на пути к эстонскому гражданству. И многие из тех, кто сегодня не совсем по доброй воле предпочел гражданство российское, а то и просто серопаспортное безгражданство, захотят стать гражданами страны проживания, а для многих и рождения. А вот это, надо полагать, власти не очень устраивает. Потому что есть опасения, что такой порядок не устроит коренной этнос, в котором все еще жив и силен страх за будущее титульной нации и ее языка. Страх этот должен исчезнуть к 2010 году, и вместе с ним перестанет существовать проблема некоренного населения. В этом нас заверил премьер-министр Март Сийманн, аккурат неделю назад выступивший с лекцией "Будущее Эстонии" в Хельсинкском университете. Прогноз, спору нет, благоприятный. И эстонцы в массе своей перестанут волком смотреть на здешних русских - тоже в массе. И большая часть некоренных к этому времени получит местное гражданство, интегрируется в структуры законодательной и исполнительной власти. Все прекрасно и понятно. Одно только не ясно, почему бы главе правительства не рискнуть выступить со всем этим не за рубежом, во время частного визита, а вполне официально и на своем поле? Или это стало уже своего рода традицией - проговаривать самое важное по так называемому "русскому вопросу" не у себя дома, а вдали от родного берега? Помнится, о возможности отказа от притязаний на Печоры и Комаровку эстонцы впервые заявили тоже в Хельсинки. Или чуть севернее воздух чище и трезвее?

А. ЭРЕК.