"На мои похорона съехались вампиры"

К сожалению, мы уверены, что жизнь постоянно будет подкидывать нам материал для этой рубрики. Приглашаем и вас, дорогие читатели, принять в ней участие своими наблюдениями и размышлениями.

"Замужняя вдова" - не правда ли, словосочетание небанальное, примерно как "беременная девушка"? Как поется в одной частушке, "если девке выйти замуж, станет девка дамою..." Если вдове выйти замуж, она станет женой другого человека. Альтернативы нет, как ни пытались на минувшей неделе доказать обратное автор очередной серии "Женских историй" Оксана Пушкина и ее героиня Лидия Федосеева-Шукшина. А "Замужняя вдова" - название этой серии.

Я бы никогда не посмела вторгаться в чужую частную жизнь, тем более в такую ее деликатную область, как отношения между мужчиной и женщиной, мужем и женой - каждый сам хозяин своей судьбы, Бог ему судья, если бы в эту частную жизнь меня и миллионы телезрителей с обескураживающим бесстыдством, граничащим даже с некоторым, извините, идиотизмом, не посвятили создатели "Женских историй".

То, что журналисты вламываются в частную жизнь "звезд", не секрет и давно никого не удивляет. Но то, что сами "звезды" с охотой впускают в свои спальни, кухни и сортиры жаждущих их признаний работников пера и фотокинотелекамер, лично меня по-прежнему изумляет. Ну для чего, скажите на милость, солидной, немолодой, знаменитой женщине, матери и бабушке, делиться на всю страну подробностями своей весьма богатой женской биографии? Не понимаю. Хоть убейте.

Опять-таки хозяин - барин: нету сил наедине с любимым переживать большое светлое чувство, хочется соучастия, делитесь на здоровье. "Соучастников", слава Богу, наберется, сколько хошь. Есть такая категория зрителей и читателей, которых хлебом не корми, а дай узнать, как знаменитости живут: кто у этой муж, а у того - жена, что они друг другу дарят и в какой квартире обитают.

Но в том-то и дело, что Оксана Пушкина не хочет скандальной "желтизны", и собственно биологические подробности ей не нужны. Она пытается создавать душещипательные, в расчете на слезу чувствительных дам, дамские телероманы, где все должно быть возвышенно и романтично, где герои, перестрадав, находят-таки свое трудное счастье. Как в латиноамериканских сериалах. Одним словом, приторный липкий сироп. Или, как грубо говорят журналисты, работающие в других жанрах, - "розовые сопли".

В сюжете с г-жой Федосеевой-Шукшиной все, однако, намного отвратительнее, чем обычно. Потому что в основе замысла - спекуляция на светлом имени покойного Василия Макаровича Шукшина. В самом начале программы сюда походя приплетается и другой покойный - Влад Листьев. В архивных кадрах "Часа пик" Листьев говорит Федосеевой-Шукшиной, что давно и искренне ее любит и благодарит ее за память о Шукшине, которую она хранит. "Уже нет с нами Василия Макаровича, - продолжает Пушкина, - и нет Влада, и нет многих других мужчин, которые ушли из жизни в наше далеко не мирное время. И сколько же осталось женщин, которых людская молва нарекла словосочетанием "замужняя вдова".

Мучительно больно за Шукшина. За что ему это - рассказы о том, как он пил, а по утрам страдал от похмелья и стыда ("Глаза опускал?" - уточняет Пушкина. - "Да, никогда в глаза не смотрел"), как бросился раз с топором на жену, отправившуюся на вечеринку, и как потом рыдал и просил прощения, стоя на коленях...

Однако ж, не чувствуя ни бестактности, ни пошлости откровений, дамы идут дальше, а чем дальше, тем больше фактический материал приходит в оскорбительное в контексте замысла, а временами и комическое насоответствие с чувствительными сентенциями и вздохами, рассчитанными на выжимание слезы. Так, например, рассказывая о смерти Шукшина, героиня вспоминает, что решила: "Или я буду одна с детьми, или уйду в монастырь". Пушкина подхватывает: "В монастырь после смерти мужа она не ушла. Она очень молилась, ходила в церковь, и это ее спасло. Через год после смерти мужа в жизни Лидии Николаевны появился молодой, талантливый оператор". Фотография смиренной вдовы на фоне божьего храма сменяется фотографией бородатого мужчины в плавках. В жизни всякое бывает, но на экране такой безыскусный монтаж выглядит как скверный анекдот.

И, наконец, апофеоз судьбы: "Вот уже 24 года Лидия Николаевна - вдова Шукшина и 4 года - любимая женщина Бари Алибасова. "В первый вечер он прислал за мной "Линкольн" и подарил норковую шубу...".

Вся эта исповедь, совершаемая в кабинете Шукшина, на фоне икон ("Я его дух чувствую здесь..."), потрясает абсолютным и бесхитростным бесстыдством. Но бедный дух Шукшина они так и не оставляют в покое до самого конца программы. Оказывается, уже после записи милый друг вдовы Бари Алибасов, узнав о бедственном состоянии центра Шукшина, подошел к Оксане Пушкиной и сказал: "Дело центра Шукшина - это дело моей чести. Он мой земляк, мой любимый писатель и муж обожаемой мною женщины".

Еще один "красивый проект", который телевидение раскручивало на этой неделе почти так же активно, как "Старые песни о главном", - юбилей Владимира Высоцкого. При жизни, как известно, Высоцкого на телевидение на пускали. Лишь однажды, в январе 1980-го, поздно вечером, тайно от начальства его концерт и монологи записала режиссер "Кинопанорамы" Ксения Маринина, надеясь, что в связи с премьерой фильма "Место встречи изменить нельзя" ей удастся вставить в программу хоть одну из песен. Не удалось. Потом в течение шести лет коробки с пленкой прятали в аппаратной "Останкино" обожавшие его монтажеры (эту историю Ксения Маринина расскажет завтра, в день рождения Высоцкого, в программе "Телевидение - любовь моя" на канале "Культура").

И вот теперь, словно искупая вину предшественников, телевидение дорвалось. ОРТ перещеголяло всех, показав с разницей в один день "Тему", посвященную ему, и "Чтобы помнили". Если "Чтобы помнили" - это, как всегда, тонкий, глубокий и могозначный рассказ о трагической судьбе выдающегося человека, то "Тема" - тоже, как всегда, пустое, кое-как смонтированное шоу на тему "Знаете, каким он парнем был?" Из отрывочных, случайных, неинтересных воспоминаний родных, товарищей по работе и космонавта Гречко, слушавшего песни Высоцкого во внеземных условиях, возникает плоский образ успешного, счастливого, богатого, довольного жизнью и судьбой человека, не имеющий ничего общего с реальным Высоцким. "Мой отчаяньем сорванный голос современные средства науки превратили в приятный фальцет".

Как сказал его сын в "Теме", "Высоцкого надо раскручивать, его надо продюсировать, с его памятью надо работать".

Ксения Маринина рассказала мне, как однажды она спросила у Фаины Георгиевны Раневской: "Почему вы не напишете воспоминаний об Ахматовой - ведь вы были с ней так близки?" Раневская прогудела в ответ: "Анна Андреевна не просила меня писать о себе воспоминания". А потом добавила: "Какая страшная казнь ждет эту великую женщину после смерти: воспоминания друзей".

Фаина Георгиевна еще не знала, что страшнее этого - только телевидение, пытающееся даже мертвых втиснуть в прокрустово ложе шоу-бизнеса. Шукшин. Высоцкий. "Саван сдернули - как я обужен, - нате смерьте! - неужели такой я вам нужен после смерти?!" О, как он все угадал!

Ирина ПЕТРОВСКАЯ