"Кавказский пленник"

Почему-то название "Кавказский пленник" неприкосновенно. Так и передается из века минувшего в век нынешний и с замахом уже на век следующий.

Сергей Бодров стал создавать свой фильм на таком вот перекрестке: исторически-злободневная, хроникально-документальная, журнально-газетно-телевизионная тема, с одной стороны, а с другой - тема, богато исследованная класcической русской литературой, увенчанная лубком Льва Николаевича Толстого для простого народа с припиской "Быль".

Сергей Бодров пригласил в свой фильм оператора Павла Лебешева, который показал Кавказ совершенно неожиданный: таким Кавказ попадает в глазной хрусталик человека, впервые оказавшегося в горах.

Олег Меньшиков, как-то внезапно и неожиданно избранный на главную роль, органично продолжает развивать все характеры своих предыдущих персонажей. Бесконечно обаятельный Олег Меньшиков больше всего, как мы помним, танцует: он танцует в ленте Балаяна "Полеты во сне и наяву" - там он символ тонкой, порочной, гибкой, дерзкой, бездушной, красивой молодости - победительницы, он танцует в "Покровских воротах" - там второе "я" автора - его молодость красива, добра, умна, она всем протягивает руки и соединяет в единый хоровод; он танцует в своем самом знаменитом спектакле "N", где он играет Нижинского, в легком безумии вылетающего птицей в распахнутое окно.

И в "Кавказском пленнике" Олег Меньшиков прежде всего именно танцует - так естественны все его движения, повороты, так легка его поступь - поступь наемника, прошедшего три войны, ничего не умеющего, не знающего, кроме войны.

Он вырос в детском доме и пошел воевать, но, как ни странно, ни война, ни кровь, ни професииональные убийства не прилипли к нему, не проникли в его сущность, они оказались каким-то наносным слоем, ролью, скажем, балетной или опереточной партией. И как только этот проклятый ритуал, этот кассовый спектакль, этот пошлый бестселлер кончится, он, герой Меньшикова, конечно, вернется к самому себе - милому, необычайно благородному, ждущему любви.

Режиссер подчеркнул "костюмность" своего героя способом, который находится почти за гранью вкуса этого, во всем остальном безупречного фильма. Герой Меньшикова "весело", как положено, например, героям Цветаевой, переходит в небытие. (Перед смертью одной легкой репликой он спасает жизнь своему товарищу.) Ему запрокидывают голову и саблей рассекают горло, он ложится на землю, поджав ноги, и затихает. В сцене смерти нет ужаса, нет крови, нет дикости войны, все как-то смягчено, сглажено, остается надежда, что всего этого не было, ну не может же быть, чтобы герой остался лежать на земле. И действительно, через минуту герой с чистой, без шрама, шеей, появляется в кадре, дает советы своему выжившему другу, говорит, что он сам теперь мертв, что ему ничего, нормально, а мы надеемся, что и правда он жив, только и сам никого не убивал, только пусть его жертвы оживут, и все, но уже по-хорошему, начнется сначала.

Всепобеждающее, разрушительное обаяние Олега Меньшикова перевело его героя в балетно-опереточный жанр, о чем я говорю с интонацией позитивной.

А вот Сергей Бодров-младший, непрофессиональный артист, создает образ своего Ивана Жилина основательно, реалистически, по крупицам деталей. Да иначе и нельзя: если герой Меньшикова имеет дело с летучими, невнятными понятиями - жизнью и смертью, то герой Бодрова имеет дело с ремонтом часов и созданием игрушек, он влюбляется в Дину (Сусанна Мехралиева) и мастерит для нее деревянную птицу с крыльями на веревочках, которыми можно махать. А что у героя Меньшикова? - опять дым, невнятица, скабрезный рассказ о каком-то похождении, да и то безрезультатном: Иван пишет письмо реальной матушке, учительнице, которая все бросит и кинется его выручать из плена, а Александр? Александр пишет маме-актрисе и папе-генералу, пишет в пустоту, ибо на самом деле нет у него вовсе родителей.

Иван Жилин никогда никого не убивал и не убьет. Его руки чисты. Он не кричит об этом, он даже как бы растерянно оправдывается: не успел дострелять, не смог выстрелить, не смог убежать, не смог бросить, предать, забыть. Руки и помыслы чисты у Ивана Жилина. Несгибаемо, тупо, упрямо несгибаемо его желание никому не вредить и не причинять зла. Поэтому, именно и только поэтому, вопреки всем законам войны, вопреки тому, что ведут его на расстрел, он остается жить. В этом пафос фильма.

В этом простая и добрая его идея, которая заставляет рыдать зрителей в зале. И тех, кто не понаслышке знает о войне и начинает плакать уже на "Прощании славянки", на первых звуках меди, и тех, кто войны еще не знал, но может встретиться с ней в любой момент, ибо от нее сейчас никто не зарекается, и тех, кто сравнивал происходящее в картине не с войной даже, а просто примерял экранные события к общему драматическому пространству жизни, к собственной чести, совести, привязанностям.

Фильм позволяет принять себя как заповедь пацифиста, непротивленца, но и как метафору неизбежной кровавой борьбы за правду в искусстве.

Есть жизнь - она достается Ивану Жилину.

Есть кровавое искусство, есть смертельная награда - она достается герою Олега Меньшикова.

Каждый из нас, в конце концов, выбирает между балетом, театром и - жизнью.

Выбрав балет, аплодирую фильму, умудрившемуся еще и учить добру.

Елена СКУЛЬСКАЯ