Евгений Примаков - генерал без армии?

В конце декабря два известных российских журналиста-международника, ветераны "Известий" Станислав Кондрашов и Александр Бовин задались целью подвести внешнеполитические итоги минувшего года. Станислав Кондрашов заглянул для этого в кабинет министра иностранных дел Евгения Примакова - как раз накануне его вылета в Брюссель на очередное заседание Совместного постоянного совета Россия - НАТО. Именитый журналист с удивлением обнаружил, что тематика расширения НАТО на восток на этот раз не довлела над хозяином внешнеполитического ведомства. А ведь она была главной, тревожной и громкой всю первую половину 97-го.

- Им трудно, - сказал Примаков, имея в виду и старых, и новых членов НАТО. - Трудно потому, что от трех вступающих уже требуют около двух миллиардов долларов на унификацию вооружений и так далее. А ведь они вступали, чтобы получать, а не платить. В общем, думаю, где-то лет через десять все это будет анахронизмом.

На руководящем этаже МИД полагают - во всяком случае так показалось Кондрашову, - что на встрече в Вашингтоне трех прибалтийских президентов с американским (а она происходит как раз в эти дни. - Т.О.) публично их приласкают, но за закрытыми дверями дадут понять, что на членство в НАТО им не следует рассчитывать. Так дразнить российского медведя себе дороже. Прибалты отклонили предложенные Москвой гарантии их безопасности. Москва готова подойти к этой проблеме шире, согласна на американские, европейские - совместные гарантии.

Тяжело давшаяся договоренность между Россией и НАТО не подпадает под "чистый" успех минувшего года. Россия отступила перед неизбежным, но сделала все, чтобы свести ущерб к минимуму. Но когда все-таки коснулись темы "главного успеха", то он, успех, был увиден Примаковым в укрепившейся, признанной окружающим миром тенденции.

- Несмотря на то, что мы пытались отстоять и защитить наши интересы по многим направлениям - причем не просто показать флаг, а обозначить свою роль в качестве одного из главных актеров на международной арене, - сказал Евгений Примаков, - мы нигде не скатывались к конфронтации. Это главный успех. К этому начинают привыкать - у нас свое лицо. Раньше наша активность обязательно вызывала чье-то противодействие. И сейчас, может быть, она кому-то не нравится, но эти кое-кто понимают, что конфронтация с нами контрпродуктивна.

В качестве примера был приведен новый кризис вокруг Ирака, когда Москве удалось разрядить грозовую атмосферу и остановить развитие ситуации у самой черты, казалось бы, неминуемого конфликта.

- Самые главные недоработки относятся к развитию СНГ, и в этом повинен не только МИД, - продолжал Примаков. - Ведь мы ведем лишь политическую сторону дела. Я очень рассчитываю на будущее, в частности, на новые таможенные условия с 1 января. Думаю, что к "четверке" (Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия) присоединятся в конце концов и другие. Думаю, что будет сделан шаг к "общему рынку". Думаю, будут укрепляться наши отношения с Белоруссией, тут хороший шанс, да и с Украиной - после той нормализации, которая произошла.

Евгений Примаков - оптимист по натуре. И по должности. Его не смутило замечание Кондрашова, что дипломатия сродни генералу без армии, если не подкреплена мощной эффективной национальной экономикой, которую, собственно, и должна продвигать вовне ради интересов российского общества и государства.

- Это все правильно, и я не хочу этого отрицать. Внешнеполитические достижения были бы гораздо прочнее и глубже, если бы соответствующим образом подкреплялись экономикой и активнейшим осуществлением военной реформы. Но не надо впадать в другую крайность - что мы ничего не сможем сделать, пока у нас не будет экономического взлета и законченной военной реформы. Во-первых, всякий вакуум заполняется, и внешнеполитического вакуума тоже не может быть. Во-вторых, на нас все-таки работает и прошлое, потому что существует инерция восприятия, на нас работает и настоящее, потому что Россия - далеко не второстепенная страна, на нас работает и будущее, потому что все понимают, что мы встанем на ноги.

Александр Бовин сумел, как всегда, выстроить свою мысль и логично, и лаконично. Итак, минувший год - год возрастающей активности российской дипломатии. Москва наращивала дипломатические мускулы на всех азимутах. Далеко не все получалось так, как планировалось. Но многое получилось.

В актив Бовин записал улучшение отношений с Украиной. Подтверждение стратегического партнерства с Китаем. Выход на новые рубежи в диалоге с Японией. Вступление в АТЭС. Предотвращение очередной "бури в пустыне". Близкое знакомство с Бразилией, одной из супердержав XXI века.

В пассив - бессилие и растерянность на "фронтах" СНГ. Практическое игнорирование бывших союзников в Восточной Европе. Неудачные и поэтому неудавшиеся попытки помешать продвижению НАТО на восток. Явное пробуксовывание разоруженческой проблематики. Недостаточно четкое определение перспективных целей на Ближнем и Среднем Востоке.

И все-таки Россия, по мнению Бовина, стала действовать и выглядеть более серьезно. И к ней стали относиться более серьезно. Короче, постепенно, с трудом страна возвращается в мировую политику. Сейчас перед ней стоит фундаментальная задача - переместиться с периферии в центр мировой политики. Это не значит стать ее центром. Но это значит пользоваться уважением и доверием в качестве одного из ведущих демократических государств, одного из центров мировой культуры и науки. Задача эта будет решаться внутри России. Что же касается политики внешней, то она играет здесь подчиненную роль. Роль, которая обозначается банальной формулой: "обеспечить благоприятные внешнеполитические условия для..." А чтобы их "обеспечить", российские политики, пишет Бовин, должны четко представлять себе государственные (национальные) интересы страны. Формула как будто банальная. Но небанальность, сложность проблемы состоит в том, что интересы эти не записаны на каких-либо нетленных скрижалях, а формулируются людьми. Причем людьми разными. А поскольку в России пока отсутствует консенсус, согласие относительно многих вопросов политики - и внутренней, и внешней, - содержание понятия "государственный интерес" остается текучим, расплывчатым, подверженным изменениям, переакцентировке. Это отражается и будет отражаться на внешнеполитическом курсе России. Его становление еще не завершено. Но самый трудный участок пути пройден. Итоги 1997 года свидетельствуют об этом.

Татьяна ОПЕКИНА.
(По страницам российских газет.)