Далекое небо и близкая земля
Арво Пярт - самый известный в мире эстонец. При этом он не дает
интервью, не участвует ни в каких тусовках. Премьеры его
музыкальных произведений с огромным успехом проходят в Германии,
Великобритании, Эстонии. Живет в Берлине. Недавно удостоен
престижной российской премии "Триумф". Человек очень сложный и
очень простой одновременно. Его последнее произведение "Канон покаяния" отмечено как одно из лучших в творчестве композитра. Недавно побывавший в Таллинне композитор "поступился принципом" и дал интервью Иммо Михкельсону, которое опубликовано в еженедельнике "Культуур" (приложениие к ежедневной газете "Постимеэс"). Самым чудесным музыкальным инструментом Пярт называет... человеческое сердце. Когда оно настроено. И, может быть, голос человека. Большие музыканты всегда немного философы, и Арво Пярт не исключение. Когда его просят прокомментировать высказывание Тыну Кальюсте о том, что музыка Пярта утремлена к небу, а Тормиса - к земле, он дает такой ответ: "Мы можем говорить как угодно, но земля-то все равно остается круглой. И в каком направлении небо? Наверху или внизу? Тут нет никакой разницы". Композитор считает, что в восприятии музыки (и, добавим от себя, искусства вообще) сколько слушателей, столько и восприятий, и все они оправданны. Но на пути от восприятия к слову - когда пишут о музыке - происходят большие потери. Ведь и перевод стихотворения - это тоже большие потери. Перевод в какой-то мере становится новым стихотворением. "Насколько трудно или легко композитору "услышать" будущее произведение, записать его на бумагу?" - спрашивает автор интервью. На этот не простой для большинства творческий людей вопрос, Арво Пярт опять отвечает философски. - Мы не знаем, каково это было даже Моцарту, хотя 99 процентов людей считает, что очень легко, что музыка вылетала из него, как из вулкана. Мы не знаем его страданий. А Шуберт?.. Я считаю, что настоящий художник всегда встает перед какой-то жертвой. А жертва приносится во имя истины, полагает композитор. И это не обязательно должно происходить в искусстве. За жертвой стоит любовь. Об этом думает Пярт, когда говорит о Шуберте. Он полагает, что правда, которая живет в искусстве и в музыке, вызывает где-то в глубине человека таинственный резонанс, если в нем самом есть дарование и потребность в истине. Но при этом музыка остается музыкой, а слово - словом. И они могут очень славно сосуществовать. Прекрасно понимая, с кем имеет дело, журналист формулирует очень каверзный, особенно для человека верующего, вопрос: чувство, которое испытывает человек, слушая музыку, - оно земное или небесное? Арво Пярт отвечает на него с ичерпывающей полнотой, на которую способен только настоящий философ. - Это чувство можно считать очень даже земным. Звук - это число. Его можно описать числами. Есть такие машины, которые показывают все о звуке... Это число по-своему воздействует на живое и неживое. Настолько сильно, что звук может убить человека. Но если это так, то можно предположить, что звук в состоянии совершить и нечто противоположное. Все ведь зависит от того, как использовать нож - то ли он в руках преступника, то ли в руках опытного хирурга. Небо так далеко, что его не следует поминать всуе. У нас тут есть более простые вещи, которыми необходимо заниматься. Чтобы привести их в порядок. В себе и вокруг себя... Тогда, глядишь, вдруг и небо окажется ближе...
Виталий БЕЛОБРОВЦЕВ. |